Три дня и мальчик (1967)

Из названия кажется, что это про хлопчика молодого холостого, который порхает с цветка на цветок и вдруг ему выдают неподъемного для чешуекрылых трехлетнего мальчика. Но нет. При длительности в 79 минут мальчик появляется на 24 минуте и после 24-й минуты бывает не так уж и часто. Мальчик, кстати, не его. А его первой любови из кибуца, с которого он сбежал в Иерусалим. Он до сих пор мучается, что у них не сложилось. А живет с ботаником, которая заставила весь дом колючками. У ботаника есть ухажер, также принимаемый в доме и таскающий в дом змей. Сдается мне он-то и есть будущий муж симпатичного ботаника. Если вы еще не потеряли нить)

Кино не зря сравнивают с нашими шестидесятниками и французской новой волной. Похоже очень. Однако Израилю есть что предъявить и по гамбургскому счету. Герою кажется, что именно трехлетний Шайя стоит между ним и его первой любовью. Поэтому он грезит несчастными случаями и неосознанно их провоцирует. Еврейский мальчик, даже трех лет, тоже не промах и так просто с балкона не выпадает. За него можно не волноваться. Еще бы герой не против, чтобы ухажера его ботаника покусала змея. Тут он более удачлив)

Еще есть приятная музычка и вполне годные ню обеих красавиц.

7 из 10

Весь фильм построен как череда картинок, выхваченных из чьей-то жизни. Но камера оказывается внутри не только жизни, но и сознания героя и начинает ворошить его прошлое и анализировать настоящее. И зритель понимает очень быстро, что еще молодой, но достаточно зрелый мужчина по имени Эли постоянно балансирует между любовью и предательством, эгоизмом и самопожертвованием. Его раздражает то жизненное пространство, внутри которого он ежедневно существует — квадрат захламленной квартиры, лестничный пролет, телефон соседей, как средство общения с внешним миром — и так изо дня в день и больше ничего.

Настоящее неинтересно, статично и практически бесчувственно. Эли не любит тех, кто рядом, а потому память постоянно одалживает ему на время прошлое, в котором он не обязательно был счастлив, но там умел любить и через воспоминания о нем герой вырастает в собственных глазах. Ему важнее и нужнее жить воспоминаниями, поскольку все, что для него здесь и сейчас не представляет особого интереса — нелюбимая работа, нелюбимая девушка, нелюбимая соседка и все состоит только из одного отрицания. Это отрицание основано еще и на том, что Эли не хочет брать ответственность в этой своей жизни ни за что и ни за кого, ни за слова, ни за поступки. Интересно, что с первых кадров зритель видит как будто бы состоявшегося человека у которого есть все, но на самом деле нет ничего, чтобы приносило ему удовольствие и позволило бы существовать здесь и сейчас. А потому, чтобы понять причину внутреннего надлома своего героя с внешним миром и с теми, кто его окружает, авторы фильма начинают как будто бы с финальной точки отсчета. Перед нами оказывается человек с очень неустойчивой жизненной позицией, который мало что хочет и еще меньше может.

Картины прошлого — это пространственные закономерности сознания героя. Оно не удерживает событийный ряд времени реального, уж слишком он банален, а потому постоянно герой рефлексирует и выстраивается внутренний монолог длиной во весь фильм настолько мощный и непрекращающийся ни на секунду, что реплики всех остальных персонажей накладываются на него. А потому слышат все друг друга плохо, но еще меньше понимают. Судьба делает совершенно неожиданный поворот и дарит ему простое чудо, к которому Эли не был готов, но именно оно сумело изменить в его жизни все от взгляда до позиции.

Маленький мальчик Шай оказывается на территории его сердца и жизни на три дня. Он сын его девушки, бывшей, но любимой до сих пор. Родители готовятся к поступлению в университет и им некуда его пристроить. Три дня Эли находится в ситуации постижения самого себя, мучительного отказа от эгоизма, принятия человеческих слабостей и пороков. Их отношения строятся довольно странно. Подспудно в мужчине наблюдается раскол его «ЕГО», ему кажется, что возможно это его ребенок, и он крепко и нежно прижимает мальчика к себе, то как будто пытаясь отомстить всему миру в лице этого ребенка за несостоявшуюся любовь, Эли провоцирует пограничные ситуации между. Между жизнью и смертью. Странной представляется сцена игр в прятки на кладбище, после которой мальчик оказывается на проезжей части, а его воспитатель подбегает к нему только тогда, когда Шай уже практически готов попасть под машину. Или сцена на крыше в бассейне, куда ребенок из любопытства и по неосторожности забрался, а Эли опять же наблюдал за ним, держа ситуацию под контролем, но встрепенулся только в тот момент, когда уже была реакция со стороны чужих детей.

На самом деле речь идет не о жестокости, таким немыслимым образом Эли изживает из себя равнодушие, поскольку не было бы этих трех дней, то и в финале фильма он не потащил бы на себе приятеля, влюбленного в его девушку, по собственной глупости укушенного змеей, оставил бы умирать и все, и не чувствовал бы никаких угрызений совести. Получается, что маленький мальчик учит взрослого мужчину человеколюбию в глобальном смысле и любви к самому себе, но в более конкретных формах.

Интересный визуальный прием использует режиссер, показывая трансформацию во взаимоотношениях героев. Стоп-кадр знаменует не только переход к новой сюжетной линии этих отношений, но и более глубокое постижение Эли себя. Несколько коротких историй накладываются друг на друга, они существуют и совершенно отдельно и в тесной взаимосвязи, и каждый сюжет с мальчиком, это проработка какой-либо жизненной ситуации, уже происходившей с главным героем, или той, которая произойдет очень скоро. Центральным эпизодом оказывается качание на качелях во дворе дома родителей девушки, которую Эли не любит, но собирается на ней жениться.

Он превращает милое детское удовольствие практически в пытку, раскачивая ребенка так высоко, что тот на следующий день заболел. А перед Эли в ритме маятника возникает вереница лиц из прошлого и незначительное событие меняет все. И качели — воспоминания обрывают его связь с прошлым и возвращают в настоящее, в котором герой фильма только к финалу и начинает наконец-то жить. И те странные и непонятные ему существа и сущности, которые неожиданно оказываются в его квартире и в его сознании — колючки, скорпионы, змеи, странная соседка, маленький мальчик, друг его подруги — все и всё являются составляющими элементами его самого.

А сам фильм очень напоминает советскую классику 60-ых годов, возникают неизбежно ассоциации с «Я шагаю по Москве» Г. Данелия в связи с линейным движением на камеру персонажей, и по атмосфере и духу, конечно, и «Июльский дождь» М. Хуциева, также герои его погружены в бесконечную саморефлексию и поиск себя настоящих.. И через весь фильм проходит музыкальная тема, показывающая изменение внутреннего мира героя, сначала кажется, что она однообразна, потом возникают новые сюжетные линии, и музыка становится полноправным, а иногда и главным действующим лицом, создавая для зрителя такой мощный эмоциональный фон, который позволяет каждому заглянуть внутрь себя. И кроме музыки еще много посторонних звуков, внятных и не очень шумов, создающие фон для естественного потока жизни, который визуально уплотняется настолько, что пространство фильма становится объемным, контурным и очень жизненным. Звуковые эффекты способствуют изменению восприятия и чувствуется городская жара, и ветер в лесу, и запах винограда в кибуце. Зритель ощущает все происходящее в фильме, как происходящее с ним самим.

Под влиянием новой французской волны в израильском кинематографе появилось объединение кинодеятелей, назвавших себя «Новая чувственность», это направление просуществовало около двух десятилетий и фильм «Три дня и мальчик» был первым большим успехом. Одед Котлер, исполнитель главной роли, получил приз за лучшую мужскую роль на каннском кинофестивале.

9 из 10

Эли прекрасно себя чувствует в этой жизни. У него уважаемая преподавательская работа, красивая женщина и ни к чему не обязывающие отношения. Он хорош собой и успешен на всех направлениях, пренебрежительно насмехающийся над неуклюжим ухажёром своей подруги, поднимая на смех его тщетные усилия занять более или менее значимое место в её судьбе. Родителей женщины настораживает непостоянство Эли. Но что ему до них, когда всё так легко и просто?

Внезапный звонок от давно забытых людей возвращает Эли к прошедшему и почти забытому. Четырехлетний мальчишка для трехдневных посиделок — это не обуза, а напоминание о связи, которую он когда-то тихо и спокойно порвал. Сын другой женщины. Забытый роман. Чужой сын.

И, против воли, — погружение в прошлое. Воспоминания, сомнения, переворот внутри. То, с чем Эли простился навсегда, возникло вновь, обернувшись странной внутренней тоской, чувством, которым он тогда, не задумываясь, пренебрёг. От тихого взгляда ребёнка, стала рушиться внутренняя крепость взрослого мужика. И это его напугало.

Поразительно, как на глазах уверенный в себе мужчина гаснет в сомнениях от памяти ушедших дней, как сквозь твёрдость начинают просвечивать лучи сожаления и злости. Но не самого себя, а всё ещё эгоистично, на ребенка, который своим появлением поднял всё это наверх, как муть со дна тихого пруда.

Впору кричать: «За что мне это?!» И искать спасительного избавления. Эли ищет. Он по-детски надеется, что ребёнок исчезнет, растворится, как случайный сон. А режиссер насмехается над Эли, превращая его мечты в комичный триллер с трагическим уклоном, кидающим мужчину то в жар азарта, то в холод отрезвления, потому, что в том борются твёрдость с разочарованием в себе, самоуверенность с сожалением об упущенном счастье, которое он читает в глазах чужого сына.

Занятый своим, мальчик понятия не имеет, какую бурю он поднял внутри взрослого дяди, он мил и беззащитен, а сам Эли, обессилев от внутренней борьбы¸ сдается на милость победителя: нет, прежнего не вернуть, но нельзя потерять того дорогого, что есть у тебя теперь.

Старое черно-белое кино о вечном. Не надрывная манера тогда ещё только начинающего актёра Одеда Котлера и безыскусно простая, искренняя постановка Ури Зохара, сумевшего, погрузившись внутрь, не закопаться во внутренностях, избежав скуки нравственных поучений, выразить глубину личных переживаний от переоценки ценностей, придав при этом картине привлекательный эффект ироничного зрелища.

Можно ли за три дня стать другим человеком? Главный герой и сам этого не знает. Но что-то он понял. И принял решение.