Оптимистическая трагедия (1963)

1. Общее впечатление

Оставляет хорошие впечатления, которые дают почву для размышлений.

2. Режиссерское решение/ постановка

Достойная постановка, в ходе решений, который раскрываются удачные кадры. Заметны разные пленки, но общее впечатление не портит, а погружает в атмосферу «тех» времен.

3. Операторская работа (динамика/статика)

Фильм в какой-то мере статичен и динамичен. При определенных сценах. Чувствуется разнообразие и этим притягивает к себе.

4. Декорации

Декорации достаточно скупы, но складывается ощущение точности и правильности, что так и должно быть.

5. Костюмы

Детализированы и продуманы до мелочей. Видна работа непосредственно с представителями данной профессии.

6. Сценарий

Сценарий хорошо проработан, чувствуется работа над диалогами, хронологическими событиями и «закадровым» пониманием.

7. Актерская игра

Актерская игра была на высоком уровне, никто не выбивал из общей картины, все смотрелись достаточно органично, в меру и в предлагаемых обстоятельствах.

8. Саундтрек

Музыка предрасполагала к себе, особенно, когда это была музыка на народном инструменте, ощущались приятные и теплые эмоции, благодаря этому инструменту.

9. Зрительское восприятие

Фильм определенно имеет свою аудиторию, которая укреплена тремя аспектами: морское дело, взаимоотношения мужчины и женщины; политические взгляды.

Как это ни банально, все познается в сравнении. И не может познаваться иначе, если смотришь две экранизации одного и того же произведения. До просмотра этого фильма я был знаком с постановкой «Оптимистической трагедии» в Малом театре 1977 года (в Сети ее легко найти), поэтому просто не мог воспринимать его в отрыве от контекста. И сравнивая картину Самсонова с телеспектаклем, вынужден констатировать, что она, увы, уступает.

Причем эти «уступки» начались с самого главного — подбора актеров. Характеры практически всех важных героев театралам удалось воссоздать достовернее, глубже и драматичнее. В первую очередь это касается комиссара, которую здесь играет Маргарита Володина. Видно, что она старается изо всех сил, и все же она слишком симпатична и мила, чтобы воспринимать ее в таком образе. Ее горячие агитационные речи способны только умилить, но никак не убедить. В спектакле же комиссара играет холодная, как сталь, почти бесполая в своей суровой серьезности актриса с непроницаемым, гранитно тяжелым «сталинским» взглядом, и это выглядит гораздо аутентичнее (ведь автор пьесы Вишневский даже не сообщает имени комиссара).

То же самое с Вожаком. Тут он мощный и почти харизматичный, но в спектакле этот образ становится по-настоящему страшным, от него веет чем-то демоническим. Лучше, на мой взгляд, там и боцман (мягкий, как смоченный хлеб, и добрый старик), и Сиплый (более омерзителен, отвратен от начала до конца, как и должно быть). На одном уровне стоят только образы Алексея, который здесь действительно хорош. И то потому, что его играет сам Вячеслав Тихонов, перекрасившийся в жгучего блондина.

К режиссуре Самсонова тоже есть претензии. Монтаж сырой: сцены спаяны безыскусно, еле держатся вместе, словно костюм огородного пугала. Особенно швы чувствуются в концовке, которая представляет собой скорее отдельные импрессионистские мазки, чем четкое и понятное действие (видимо, заканчивали наспех). Если не знать текста первоисточника, ни за что не догадаться, что головной батальон так быстро проиграл бой из-за того, что убили дозорного, а из плена моряки спаслись благодаря тому, что сумели оттянуть время до прихода двух других батальонов, которые обходили немцев с тыла.

Но сюжетные тонкости — это еще ладно. Больше бросается в глаза то, что у фильма нет единой эмоциональной линии, действие разбивается на отдельные «пиковые» моменты, которые в своей автономности кажутся наигранными. Парадокс, но «театральщины» (читай: искусственности) в этом фильме больше, чем в театральной постановке, где ключевые сцены поданы не в пример выразительнее. В выгодную сторону отличается только сцена оглашения приговора Вожаку (за счет умелой операторской работы), а также излияния Алексея в любви к комиссарше.

В итоге экранизацию я бы посоветовал смотреть только из-за общей атмосферы, декораций, антуража, чего Малому театру явно недостает (бесспорно, смотрится живее, когда дело происходит на настоящем корабле, а не на стилизованной под морскую тему сцене). Антураж сделали неплохо, хотя в целом съемки довольно скупые и аскетичные (похоже, что малобюджетные), динамичные эпизоды можно пересчитать по пальцам. С точки зрения драйва запомнилась только сцена, как полк, истомившись переходом через песочные дюны, добрался до моря и ликовал.

До сих пор я не касался вопроса о содержании. Но тут особо обсуждать нечего. История о том, как моряки-анархисты обращались в коммунистическую веру и вступали в ряды Красной Армии — это нечто сугубо временное, злободневное тогда, но никого не интересующее сейчас (исследователей и любителей той эпохи выношу за скобки). Хорошо, когда в подобных произведениях злободневное сочетается с вечным. В том же спектакле Малого театра этот вопрос решен за счет психологизма: любопытно наблюдать не за тем, как коммунист переубеждает анархистов, а просто за развитием отношений людей в такой напряженной обстановке, за столкновением воль — типа кто кого подавит.

Но это ведь уже 1977 год — человеческий, индивидуальный подход уже прокрался в искусство. А фильм 1963 года представляет предыдущее поколение советской культуры, девиз которого — «слово «человечность» я давно забыл, и тебе советую» (цитата Вожака). Все снято почтенно-величественно, но при этом как будто созерцаешь застывшую фреску, а не живое полотно эмоций, групповой официальный портрет, на котором все стоят с однообразными каменными лицами.

Зато, как и полагается официальному портрету, патетика наличествует в достатке (славословия павшим за советскую власть и т. д.) Быть может, патетика была необходимым элементом замысла Вишневского, но в наши дни она смотрится довольно наивно, если не сказать нелепо. Причем над ней хочется лишь мягко иронизировать, она уже не воспринимается штыки как идеологическая обработка населения — настолько все быльем поросло. Но факт остается фактом: «Оптимистическая трагедия» принадлежит к особому классу советских фильмов, где парадный пафос подминает под себя реальных людей с их внутренним миром.

В событиях революции и Гражданской войны потенциально содержится выход еще на одну вечную тему — романтику обновления мира, встречи новой эпохи, построения нового общества (см. «Двенадцать» Блока — еще не встречал лучшего воплощения данной темы). Экранизация «Трагедии», увы, совсем не про нее (впрочем, не буду критиковать почем зря — первоисточник тоже на ней не акцентируется). Зато романтики военной строевой жизни тут хоть отбавляй. Правильно, когда не по силам передать драматическую составляющую события, уходят во внешнюю бутафорию — в лубок маршевых песен под бойкие переливы гармони, начищенные до блеска штыки, чеканный строевой шаг… Я и здесь не критикую, понимая, что это особый род эстетики, который тоже имеет право на существование. Но в моем понимании он не заслуживает больше, чем

6 из 10