Для остального мира (1963)

Сначала был Дзига Вертов и его «Киноправда». Потом киноправду перевели на французский, и получилась эстетика синема верите, сильно повлиявшая на язык «новой волны». В США это вообще стало называться «прямым кино», и в конечном результате данный принцип документалистики докатился (доплеснулся) и до Канады, разродившись шедевром на берегах небольшого острова, где его обитатели пытаются вспомнить специфику охоты на белуг через почти сорок лет после прекращения этой самой главной островной традиции.

Нет нужды пересказывать сюжет. Вроде бы он дотошно фабулен: нам показывают, как все начиналось с первых разговоров о необходимости и возможности возрождения промысла до первой удачи. Но вряд ли можно сказать, что его воздействие на зрителя объясняется некоей голой хроникальностью. Во-первых, как известно, там, где появляется камера, там возникает событие. Во-вторых, там где появляется камера, там возникают актеры. Деление на актеров профессиональных и непрофессиональных позднее. В любом социуме есть актеры прирожденные, так сказать. Так, и в этом фильме камера почти с самого начала выбирает несколько протагонистов, которые с удовольствием и в свою очередь принимают правила игры режиссеров. В-третьих, там, где появляется камера, позднее пленка ложится на монтажный стол, и только после этого возникает кино. Режиссеры и не ставили задачу показать «жизнь как она есть». Кажется, основные события фильма вообще разыграны на бис для съемок. Но это нисколько не умаляет содержательности сцен. Сейчас, в 21 веке с какой-то тревогой осознаешь, что подобных, аутентичных островков, со своей культурой, обычаями, приметами и пр., все меньше и меньше. Эффект глобализации — эффект слишком сильный, чтобы ему противостоять, поэтому почти все мы живем сейчас примерно одинаково, ловя кого-то, разве что установив приложение на смартфон. А вот фильм, снятый на острове Л’Иль-о-Кудр, действительно, «навечно» сохранил и для потомков, и для остального мира (все это варианты перевода названия на русский) образ этого острова и его обитателей, величающих себя не меньше, чем гениями, не из праздного довольства, а из глубинного ощущения сопричастности миру как планете, гордых тем, что традиция не ушла в песок, как вода, а снова стала насущной необходимостью и, может быть, продолжится и дальше. А в другое герои фильма и не верят.

9 из 10