Рыжик (1960)

Одна снежинка, конечно, ещё не снег, но одно случайно брошенное и не менее случайно услышанное слово может изменить многое. Санька-Рыжик жил себе не тужил: то на речке рыбачит, то под грибным дождиком пляшет, а то проберётся тайком в отцовскую мастерскую, чтобы выстрогать свистульку, или игрушку, или самый настоящий меч, какой у храбрых воинов бывает. Хулиганил, конечно, бузотёрствовал, как без этого. Ну так он не со зла: если и подрался с гимназистами, так это чтобы лишний грошик для Дуньки-сиротки заработать, если и воровал абрикосы у местного кулака, так чтобы паничам в подарок отнести — они же ему свою железную дорогу показали и в гости звали. И даже их высохшая строгая гувернантка Саньку привечала, так и сказала на своём турецком наречии: «Schmeiss diese dreckige Schweine aus». Он, конечно, сам не понял, но добрые паничи перевели. Вот только сказка закончилась, не успев начаться, и на следующий день новые друзья уехали на дачу, оставив в мусорной куче подаренный им накануне меч с резной рукоятью. Не нужен оказался Санька, посмеялись они над ним. И дома он тоже никому не нужен — в разговоре с кулаком отец обронил, что зря, наверное, они этого пащенка взяли, это всё Аксинье, дуре мягкосердечной, ребёночка захотелось, а оно вон как обернулось. И неизвестно, что бы из всего этого вышло, если бы захожий бродячий клоун не взял Рыжика с собой — бродить по белу свету и искать настоящего счастья.

Это могла бы быть душещипательная история об Оливере Твисте советского розлива, или вольная интерпретация жизни Лёньки Пантелеева до «Республики ШКИД», однако Илья Фрэз не изменил себе и не пошёл по дорожке, протоптанной автором литературного первоисточника. В центре внимания режиссёра всегда были особенности психологического развития ребёнка в контексте предлагаемой ситуации, поэтому «Рыжик» — это не просто слезоточивый рассказ о несчастном подкидыше, а хроника становления личности, и каждое событие на пути Саньки становится своеобразной вешкой, от которой дороги расходятся в разные стороны. Здесь, как в жизни, на каждом распутье необходимо сделать выбор, и режиссёр лишь идёт вслед за своим героем, упорно сворачивающем не туда, фиксируя детали и предоставляя возможность зрителям делать выводы самостоятельно. Рыжик способен на поступок, однако по малолетству легковерен и наивен. Но ответственность наступает вне зависимости от возраста, и Фрэз недвусмысленно даёт это понять, закольцовывая сюжет таким образом, чтобы центральный персонаж ощутил на себе последствия собственных действий. Здесь мало положительных героев — добряк-клоун на поверку оказывается пьяницей, слепой старик, нуждающийся в поводыре, — гнусным попрошайкой. Но тем не менее всем воздаётся по справедливости и каждый получает то, что заслужил. Предательство и воровство может быть наказано потерей близкого друга, побег из дома — долгими скитаниями, но в то же время упорное стремление к светлому и доброму, разумеется, будет вознаграждено.

Дорога к счастью, к которому так спешил Рыжик, оказалась трудной и долгой. Море, такое спокойное на картине в комнате паничей, превратилось в грозную стихию, а простая и ясная жизнь в родной деревне обернулась блужданием по лабиринту чужих неясных суждений. Верный своим принципам киновысказывания, Илья Фрэз использует незатейливые метафоры и незамысловатый язык, стараясь достучаться до самого маленького зрителя. Мысль изречённая есть ложь, всё самое главное таится во взглядах, жестах, крупных планах и невысказанных сомнениях. В весёлом босоногом детстве не было места горю и страданиям, а значит, как можно было оценить те пляски под дождём и весёлые посиделки в тайной пещере, где хранились все нехитрые сокровища маленького мальчика, поцелованного солнцем. А в холодном заснеженном Петербурге вместе с последними словами пьянчужки-клоуна придёт, наконец, неуловимое осознание истинной природы того, к чему так долго шёл. И в мечтательно смотрящих вдаль слезящихся глазах Саньки отразится: счастье — это не когда тебя понимают, а когда принимают.