Лампа (1959)

Каждого ребенка с детства учат различать белое и черное, добро и зло. Элементарное противопоставление, но однажды неизбежно наступает момент, когда червь сомнения начинает грызть душу. Человеческий разум так устроен, что визуальное восприятие информации может подкинуть сложный ребус, требующий долгой расшифровки. В этом случае привычная двоякость трактовок отходит в сторону, уступая место чувствам и инстинктам. Сложно, к примеру, сдержать улыбку при наблюдении за увлеченной работой пожилого кукольника, в свете керосиновой лампы создающего и ремонтирующего милые игрушки. Бывалый мастер едва ли ведет счет готовым пупсам, ведь впереди еще многое предстоит сделать. В такой работе любовь к детям не менее важна, чем само искусство, и легкий вальс, приятный аккомпанемент короткометражки Романа Полански, наводит именно на такие мысли. И как неожиданно картина оборачивается другой стороной, преисполненной уродливых очертаний! Светильник гаснет, загадочно мигает одинокая лампочка, и уютная мастерская точно примеряет темную драпировку. На смену вальсу приходит зловещая какофония, слышится неразборчивый шепот, а груды недоделанных и поломанных кукол предстают символами всех известных детских страхов. И трогательное ремесло, дарующее улыбки детям, внезапно оборачивается искусством сатаны, который лишь ждет своего часа, чтобы подчинить себе очередную душу.

О душе и призывает задуматься в своем восьмиминутном этюде польский постановщик. Для Романа Полански это уже пятая зарисовка в короткометражном формате и, вне всякого сомнения, наиболее устрашающая. Будущий мастер кинематографической психопатии уже бесшумно убивал людей на экране, разорял шумные вечеринки, самолично отвешивал тумаков переносчикам шкафа, но картина страшного суда, учиненного в маленькой мастерской, стала особенно важным этапом в творчестве режиссера. В сущности, именно в «Лампе» Полански впервые явил свою безжалостность во всем адовом великолепии. Обломки кукол подобны дремлющим чертям, вспыхивающий электрический счетчик того и гляди разразится глумливым хохотом, а по самому кукольнику вот-вот придут вершители судеб. Поляк сам дважды промелькнул рядом с фасадом мастерской, и эти появления подчеркивают пугающий дуализм, которому не находится научного объяснения. Точно по щелчку рубильника райский уголок предстает чистилищем, откуда нет выхода никому, и наполнение экранного пространства безмолвными изуродованными куклами не должно обманывать, режиссер запросто мог бы поместить на их места человеческие останки. Впрочем, аккуратность обращения с ужасами характерна для Полански с самого начала его творчества, не зря таким сильнодействующим предстало его беззвучное «Убийство». Внушение страха — интересная задача, особенно для малоопытного постановщика, но внушение безнадеги — куда более почетная, и потому диковатый антураж темной мастерской исполнен с такой тщательностью.

Создатель апокалипсиса в миниатюре мог себе позволить открытый финал и оставить после лаконичной надписи «Koniec» вопросы о трактовке увиденного. Чистая случайность или божья кара? Неизбежные проблемы или дьявольский рок? Нет никаких слов или крупиц информации, только человек наедине со своей работой, невольно или умышленной поспособствовавший появлению беды. Право определять степень вины пожилого мастера молодой режиссер предоставляет каждому зрителю, а сам самодовольно проходит в стороне. Весьма вероятно, он еще не раз прогуляется мимо этой мастерской, и это будет символизировать очередной переход от светлого к темному и от добра к злу.

Согласно устоявшемуся в среде кинокритиков мнению, фильмом, открывшим миру безграничный талант польского режиссёра Раймунда Либлинга, более известного под псевдонимом Роман Полански, следует считать его самую раннюю из полнометражных работ — «Нож в воде», снятую в 1962 году. Ценность этой картины, впервые с максимальной степенью драматизма обозначившей концепцию «третьего лишнего» в условиях ограниченного существования, несомненна, однако, всё же, не следует молча соглашаться с таким мнением. А в качестве аргумента представить снятую за три года до «Ножа…» короткометражку «Лампа», которую без всякого преувеличения можно назвать одной из самых лучших художественных постановок в истории кино.

Вначале внимание зрителей акцентируется на фасаде особо не приметного магазинчика на одной из улиц, плавно приближающегося к ним, чтобы через мгновение распахнуть дверь в совершенно иной, сюрреалистический мир, пространство которого окутано таинственной символикой разнообразных предметов: удивительных кукол, подобно людям, непохожих друг на друга и создающихся лёгкими движениями рук Творца, для последующей жизни в чьих-то семьях по ту сторону двери; рабочего инвентаря, с помощью которого куклы обретают свои индивидуальные черты; других бытовых вещей, наполненных сокровенным смыслом предназначения. Быстрая фиксация камерой каждого предмета и переход к следующему, скрытому в самых тёмных уголках помещения.

Насладившись зрительским восхищением, Полански будто бы внезапно нажимает невидимую кнопку… Мгновение спустя — тот же мир, но что с ним случилось? Нечто зловещее поселилось в нём. Все предметы потерялись на фоне друг друга, они уже не те, что прежде. Они — МЁРТВЫЕ. Вокруг царит хаос, словно из подсознания, откуда-то доносится бессвязный демонический шёпот. Время остановилось. Адский резонанс. Апокалипсис.

Для Полански, пережившего войну ребёнком, эта тема не стала детерминирующим фактором в его творчестве, однако в некоторых работах («Когда падают ангелы», «Пианист») он показывает её не с точки зрения человека в этих условиях. В рассматриваемой ленте не даётся сколь-нибудь очевидного намёка на милитаризм, и всё же создаётся впечатление, что она именно об этом. Лишь при помощи мастерской работы Кшиштофа Романовски и идеально подобранного музыкального сопровождения, польский режиссёр успешно доказал всему миру своё право называться великим. Тем самым, повторив путь другого культового режиссёра — испанца Луиса Бунюэля.

Этот фильм — предтеча «клаустрофобической» трилогии Полански, в которую входят Жилец, Ребенок Розмари и Отвращение.

Сразу обращаю внимание: действие новеллы разворачивается в пределах одной комнаты, а если быть точнее — рабочего стола на котором находится очень много кукол.

Собственно говоря, сюжет отходит на второе место — главное, как Роман снял вполне заурядную рабочую творческую обстановку. Обратите внимание на предельно корректный звуковой ряд.

Чувство меры и стиля сопровождают это кино.

По итогам просмотра возникает некоторая недосказанность — кажется, как будто бы режиссер забыл упомянуть нам важную деталь. Однако, Полански таким образом вступает с нами в диалог — он хочет чтобы мы сами догадались ПОЧЕМУ произошли некоторые события. Кстати говоря, такая же (по стилю) концовка была и в «Жильце».

8 из 10