Мы — вундеркинды (1958)

«Мы — вундеркинды» — одна из самых ярких картин немецкого кино до появления национальной «новой волны». Получившая главный приз Московского кинофестиваля и шедшая в советском прокате комедия К. Хоффмана, конечно, далека от бронебойной социальной критики, свойственной лентам Фассбиндера, но тем не менее, весьма едко высмеивает многие качества немецкого менталитета, показывает как из бюргерского самодовольства, склонности к муштре рождается фашизм.

Стремясь показать эволюцию целой страны на протяжении тридцати лет, Хоффман использует прием брехтовского «очуждения»: при помощи музыкальных номеров отстраняя происходящее на экране и добиваясь масштабности изображаемого идиотизма. Конечно, это не «Жестяной барабан» и не «Замужество Марии Браун», но идеологическая последовательность режиссера не вызывает сомнений: фашизм выгоден для среднего класса, органичен узости мелкобуржуазного восприятия мира, но при всей своей кошмарности смешон и нелеп.

Рассказывая простую историю о тихом, но мужественном сопротивлении немецкого интеллигента все усиливающемуся с годами нацистскому безумию, Хоффман противопоставляет его незаметную жизнь показному, хамскому конформизму Бруно, социальному хамелеону, способному выжить в любых обстоятельствах. За исключением отстраняющих приемов режиссер предпочитает в целом классические способы ведения повествования: мизансцены, монтаж, статичные планы выдают в нем типичного представителя европейского кино того времени.

Однако, несмотря на стереотипную типажность персонажей, мелодраматизм интриги и прямолинейность социального обличения, лента «Мы — вундеркинды» проводит, по крайней мере, одну важную идею — о преемственности фашистских традиций в послевоенной Германии, о безболезненной социализации бывших нацистских преступников. Некоторая искусственность сюжетной развязки частично компенсируется фарсовой сценой похорон, четко расставляющей необходимые акценты: фашизм естественен для буржуазного мировоззрения, это его неотъемлемая характеристика, гиперболизированная и логически оформленная (к счастью, Хоффман избежал распространенного идеологического клише, противопоставляющего честных коммунистов подлым фашистам, что говорит о широте его мировоззрения).

Актерский ансамбль работает слаженно, но без выдающихся профессиональных достижений, что опять же свидетельствует о своего рода «фоновом исполнительстве» (когда чье-либо существование в кадре эмоционально не выделяется среди остальных), распространенном в те годы и редко нарушаемом, разве что такими гениями как М. Симон, Ж. Филипп или Э. фон Штрогейм. Одним словом, «Мы — вундеркинды» — яркая, запоминающаяся работа, скрывающая за обманчивой легковесностью интонации весомое социально высказывание. Всегда приятно осознавать, что в кино еще жива традиция хлесткой сатиры, хорошо знающей свои мишени.