Германия, год нулевой (1948)

Есть режиссеры, для которых основополагающим аспектом в кино является техническая сторона или сценарий, но итальянский кинорежиссер Роберто Росселлини отличается от них тем, что в его картинах первостепенное место занимает, так сказать, отражение душевных терзаний. Особенно это отражено в его «военной трилогии»: «Рим — открытый город», «Пайза» и «Германия, год нулевой». В этой работе повествование пойдет о третьем. Черно-белая военная драма 1947 года заставила меня вновь усомниться в существовании, как говорил Максимилиан Робеспьер, Верховного Существа. Я не мог прийти в себя после просмотра фильма несколько часов. Меня душило острое чувство ненависти к людям, не ставящим ни в грош чужие жизни, к людям, ищущим только выгоду в других, к людям, которые не то, что не понимают, а даже и не хотят задумываться о том, что к детям нужно относиться с уважением, ведь порой они понимают в жизни куда больше, чем взрослые. История тринадцатилетнего мальчика по имени Эдмунд Кёллер, пытающегося всеми силами прокормить свою семью в послевоенное время, когда людям было нечего есть, когда обычная сигарета ценилась на вес золота, а консервная банка была куда выше по статусу, чем человеческая жизнь, не может не заставить даже самых закоренелых прожигателей жизни задуматься о смысле человеческого существования.

«Германия, год нулевой» — более точного названия и придумать нельзя. В этой киноленте с продолжительностью час и десять минут царит голод и нищета в тесной связи с безумием и отчаяньем. Семья из четырех человек еле держится на плаву. Кругом одни развалины Берлина. Откуда добыть пропитания, людям невдомек. Сценарий написал сам Роберто Росселлини в содружестве с Карло Лиццани, Максом Колпе и Серджо Амидеи. Глава семейства тяжело болен, брат скрывается от властей, сестра предпринимает попытки хоть немного добыть пропитание, однако главный кормилец семьи — это тринадцатилетний Эдмунд, который продает что попадется под руку на черном рынке. Чаще всего его оставляют с носом, но мальчик не унывает. Зритель следит за историей с точки зрения главного героя. Благодаря операторской работе Роберта Жюйяра, т. е. камера пристально следит за мальчиком, я представлял себе и даже ощущал все то, что чувствовал Эдмонд. Декорации разрушенных домов, улиц и вообще всего нагнетали на меня тяжелую тоску. Особенное впечатление произвела на меня игра исполнителя главной роли Эдмунда Мешке. Я узнал, что Роберто Росселлини взял его на главную роль в связи со сходством того на его покойного сына, однако, я считаю, что Мешке воплотил на экране роль Эдмунда очень точно, передав все его переживания и чувства. Он показал нам человека с очень чистым сердцем, который не понимает, точнее не отличает добро от зла, беззаветно доверяет людям, не подозревая на какую «грязь» они способны. Масло в огонь подливала музыка Ренцо Росселлини, пронизывающая всю киноленту меланхолическими нотками. От нее на душе становилось еще тягостнее и мрачнее.

Что хотел сказать своей работой итальянский режиссер, становится абсолютно ясно любому здравомыслящему человеку с самого начала кинокартины, когда в силу вступают титры: «Этот фильм, снятый в Берлине летом 1947 года, не имеет иной цели, кроме как показать объективный и правдивый портрет этого огромного почти полностью разрушенного города, где 3,5 млн. человек ведут жалкое отчаянное существование — как будто почти не осознавая этого. Они живут так, как если бы трагедия была неотъемлемой частью их жизни. Но не потому, что они сильны духом или таково их убеждение, а просто потому, что они устали. Речь здесь идет не об обвинении германского народа и не о его защите, а об объективном описании настоящего положения вещей. Если кто-нибудь, после того как увидит воочию историю Эдмунда Кёллера, все же почувствует, что что-то должно измениться, что германских детей нужно заново учить любить жизнь, то тогда усилия тех, кто создал этот фильм, будут более чем вознаграждены».

Третий фильм Роберто Росселлини из так называемой «пост-военной серии», в которую входят «Рим — открытый город» и «Пайса». Режиссер говорил, что хотел показать людям реальность беззащитного и полуразрушенного Берлина. А потому, съемочной площадкой стали улицы поверженной германской столицы.

В центре истории — юный берлинец Эдмунд, который пытается выжить в полностью разрушенном войной мире. Мальчишка потерял всё: ему не на что надеяться и не на кого положиться. Остается лишь выживать, следуя инстинктам. Мучимый противоречиями, Эдмунд задумывает убить своего смертельно больного отца, потерявшего жизненный стимул. Юноша уговаривает себя, что совершает акт милосердия. Но благими намерениями вымощена дорога в Ад. И у Эдмунда в душе не остается ничего, кроме отчаяния. Сохранить невинность в грешном мире — задача не решаемая.

Режиссер Мартин Скорсезе, рассуждая о картине Росселлини, говорил: «Я думаю, это фильм о настоящих чувствах, о сострадании. Я думаю, что режиссер взывал к чувствам европейских наций, призывал их проявить хотя бы малейшее сострадание и терпимость по отношению к своему бывшему врагу. Им нужно было объединиться и продолжать жить. Я думаю, ни у кого не хватило бы смелости, кроме Росселлини, снять подобный фильм в 1948 году».

Мощное, но очень тяжелое для просмотра кино. История, которая оголяет нервы зрителя.

8 из 10

Этот фильм выдающегося итальянского режиссера Роберто Росселини заслуженно является классикой мирового кино, одной из вершин итальянского неореализма («Похитители велосипедов» Де Сико, «Рим, открытый город» того же Росселини). Волну объединяет общее желание показать Италию в настоящем, неприглядном свете. Показать жизнь простых людей, которые волею судьбы после свержения фашисткого режима остались не у дел, жили тяжело и нищенствовали. Большинство из них не могло найти работу, получали скудную провизию по карточкам. Однако самая тяжелая ниша упала на детей, которые в своем возрасте работали наравне со взрослыми и приносили кусок хлеба в дом. А так же совершали поступки, брали на себя непоссильную ношу, которую ни один взрослый не отважиться на себя взять.

Действие этого фильма разворачивается в послевоенной Германии, Берлине. После свержения фашисткого режима город весь в развалинах и руинах, повсюду голод, нищета. Некогда великая нация превратилась в рабов, которые работают за кусок хлеба. Перед нами квартира, в которой живут сразу несколько семей. В одной из них живет белокурый мальчик Эдмунд, у которого есть сестра, брат — бывший солдат Третьего рейха, ныне сидящий дома и не желающий работать, так как его могут поймать и обратить в раба. И умирающий отец, прикованный к постели. Питаться не на что, семья получает питание по карточкам. Однако, этого очень мало. Поэтому Эдмунд пашет за троих и пытается получить еще одну карточку, а так же ищет самые разные способы прокормить свою семью.

Впервые, наверное, послевоенная Германия была показана в таком цвете. Немцы показаны уставшими от жизни людьми, которые бесцельно ведут свое существование.

На развалинах и руинах, в тесных, перезаполненных квартирах, без электричества и газа они волочат свое существование. Миф о непобедимом Третьем Рейхе развеялся, как пыль в воздухе, остались лишь его последствия — тяжелый запах упавшей веры и побитые жизнью люди.

Тяжелее всего в таких ситуациях детям, у которых только начинает формироваться характер и складываться мировоззрение. Они, как слепые котята, брошены в этот жестокий мир. Даже взрослые своим безволием (брат Эдмунда) не могут могут им помочь. Кругом разруха и нищета, бедство и больные люди. В это время ребенок берет на себя обязанности главы семейства и из всех сил старается, что бы накормить свою семью.

По сути, это послевоенное время — всего лишь фон, переходный период, что бы показать, как закаляется сталь. В данном случае — как происходит взросление.

Росселини говорил, что больше всего в фильме его интересует финал. Из него мы хорошим видим, что дети — это дети, в каких бы условиях они не жили. И справиться с непоссильным грузом им практически не удается, особенно если кругом безразличие и люди пытаются выжить сами, забыв, что дети — это дети.

И милость к падшим призывал.

(А. С. Пушкин)

Конечно, не только Росселлини, но и Де Сика, Феллини, Де Сантис, Висконти, Сузо Чеки Д, Амико, Серджо Амидеи, Чезаре Дзаваттини — первые, кто складывал стилистику неореализма: «Рим — открытый город», «Земля дрожит», «Пайза», «Похитители велосипедов»… — этими фильмами было заложено новое видение и смысл кино, новое его восприятие и, конечно, именно они качнули кинематограф всего мира.

Но когда говорят о неореализме, то определение классика относят к Росселлини, хотя, строго говоря, первым все-таки выступил Висконти, года на два опередивший «Одержимостью». Ей отдадут право предтечи, и, допускаю, что, принимая во внимание всё политическое бурление того времени и болезненную реакцию на это общественности, в этом смысле громче оказался именно Росселлини со своей поствоенной трилогией.

Сын успешного архитектора, владельца первого кинотеатра в Риме, Росселлини, уже по смерти отца, входит в кино: монтаж, звуковые эффекты, документальные фильмы о животных, оператором которых, кстати, являлся Марио Бава (позднее признанный мастер ужасов); и несколько игровых лент. После придет осознание, что кино обязано заговорить по-новому — так появляется «Рим…» в 45-ом (снимавшийся в самый разгар войны — в 43-ем), «Пайза» — в 46-ом и «Германия…», снятый в 47-ом году в Берлине с очевидной документальностью показавший германскую столицу в истинном неприглядном, жалком виде, в котором та и находилась.

Сюжет прост: десятилетний Эдмунд пытается выжить в этом разрушенном во всех смыслах мире и вытянуть на себе всю семью. Эта миссия не по силам его отцу, взрослому брату-дезертиру, старшей сестре, которая совсем скоро пойдет по обычному пути девушек, где платят сразу и больше обычного… В маленьком Эдмунде всего и не по возрасту много: ответственность, рвение, самостоятельность, сила и дух, но нет главного — жизненного опыта, который подсказал бы ему, где нужно переждать, куда и как направить свои силы, а где нужно всего лишь правильно понять — не буквально. Но он поймет слишком просто — по-детски, непосредственно, с этой чистой и дурацкой привычкой доверять взрослым…

Конечно, любая трагедия, показанная глазами ребенка, выглядит острее и жестче, и здесь самое время кивнуть на некую спекуляцию чувствами, но именно этот случай обоснован: только таким беззащитным взглядом — взглядом ребенка — можно было понять, на что был похож весь тот ужас, что сотряс мир и, в том числе, саму Германию. Реальность, в которой так сложно выжить, тем более остаться здоровым и невинным, та, которая не под силу и не под жизни самым незащищённым; и даже немцам, врагам, и их детям — это фильм Росселлини.

Эдмунд — ненужная жертва всех возможных обстоятельств, но что самое печальное — эта жертва напрасная, та, которая ни на что не влияет… Пафос сострадания к поверженному врагу, у которого тоже оказалось человеческое и даже детское лицо, нежное и трепетное сердце — никто об этом не говорил так, как это сделал Росселлини. Рискованный шаг; шаг, хоть немного, но меняющий сознание, уже сбитое на ненависть и проклятия — смелость и призыв к милости к побежденному тирану, но, в сущности, такому же обычному человеку, которому тоже нужно продолжать жить. Кто еще мог снять подобный фильм в подобное измученное время?

В аспекте социально-политического документа — все три «военных» фильма воспринимаются с изрядной долей документалистики. Кино перестает быть и являться только художественным — но плавно ипостазируется в художественную публицистику. Должно быть, неверно рассматривать фильм исключительно с точки зрения художественной ценности, поскольку многие огрехи, правда, видны — непрофессиональные актеры играли, как умели. Но «Германия, год нулевой» не про это, и совсем не для копания в мелочах — та миссия, которую он вынес на себе и есть определяющая ценность фильма, как искусства, которое созидает и утверждает что-то ещё, помимо актерского мастерства.

А напоследок всё звенит и звенит в голове вопрос: живи я в то время, смогла бы я, своим убитым напрочь войной сердцем, так понять и так простить, как мне рассказал Росселлини? Всех врагов, всех немцев, ту проклятую миром Германию, на разбитых улицах которой, в корявых осколках бывших домов которой жил своей маленькой жизнью белокурый Эдмунд, немецкий мальчик…

Фильм повествует о трагедии маленького мальчика, который в столь юном возрасте взвалил на себя немыслимую ношу — обеспечивать свою небольшую семью: отца, брата, сестру и себя. На его плечах — добыча пропитания и денег в разрушенном бомбёжками городе, выполнение различных поручений от хозяев квартиры, где они ютятся. Его отец очень болен, брат, боится за свою жизнь, поскольку был нацистом, а сестра вынуждена проводить вечера в компании офицеров союзных войск, чтоб добыть парочку сигарет и обменять их потом на деньги, продукты или просто расплатится ими. Мальчик не брезгует копанием могил, сбытом вещей, воровством. И вот в этой суматошной череде его дней он встречает своего бывшего учителя и эта встреча, собственно, определяет его судьбу.

Фильм поражает «городскими декорациями»(повсюду разрушенные пустые дома), отчаявшимися людьми(которые присматриваются к одежде усопшего), «масла в огонь» подливает тревожное музыкальное сопровождение. Но на переднем плане, конечно, история главного героя. Его ещё юное доверчивое сознание открыто всему: россказням своих новых друзей, жалобам больного отца и ужасной концепции своего учителя (а точнее теории Ницше о тварях дрожащих и право имеющих). После обдумывания услышанного — он не колеблется. Сделал ли он «услугу» или непоправимую ошибку главный герой в конце концов для себя решает.

Вот не принято снимать фильмы о судьбе немцев в годы войны. Все народы страдали, а немцы не достойны сочувствия. Все тяготы послевоенной нищеты только плата за за содеянное.

Фильм о судьбе тринадцатилетнего мальчишки в послевоенном Берлине. Он целыми днями крутится-вертится в поисках еды, хоть какой-то работы, чтобы прокормить семью. Сразу возникает вопрос. Почему ребенок, что делают взрослые в этот момент?

А у мальчика на плечах больной отец, сестра, которая вечерами ходит танцевать с американскими солдатами, чтобы стрельнуть пару-тройку сигарет (а сигареты используют как деньги) и брат-трус. Брат бывший нацист, он боится, что его арестуют, поэтому прячется и даже не думает, откуда берется еда.

Пока смотрела фильм, все время всплывали кадры из «Империи Солнца» и все ничтожней и ничтожней казались проблемы героя Бейла по сравнению с проблемами этого мальчишки.

С таким эпиграфом Росселини мог снять фильм об эвакуированных жителях советского зауралья, про блокадную боль Ленинграда или про безлюдье сталинградских руин, там, где людям приходится переламывать перевёрнутую историей жизнь, но режиссёр предпочёл близкую и актуальную по времени Германию, переживавшую в ту пору поражение от союзных войск.

Размозжённые бомбёжками кварталы Берлина, разруха, безработица, безверие и нищета. Продовольственные карточки — единственный шанс не протянуть ног. Внезапно разрушившийся уклад для гражданских и военных, не знающих, как устроиться в мире и начать новую жизнь.

Смутное время, в котором ребёнок взваливает на свои плечи обязанности взрослых людей, становясь надеждой и опорой обессилевшей семьи, кормильцем больного отца и содержателем брата, пугливо прячущегося в доме после возвращения с фронтовых дорог. Самостоятельность предприимчивого Эдмунда делает мальчика надеждой родственников и соседей, перекладывающих на него ответственность за организацию своих личных дел.

Время требует от Эдмунда взрослых поступков, а взрослые, в бессилии, уступают ему свой путь, забывая, что в напряжении физических сил ребёнок остаётся ребёнком, с детским сознанием и доверием к старшим из-за которого, собственно, с ним потом приключилась большая беда.

Судьба белокурого Эдмунда — это трагедия перехода, последствие аномального отклонения отношений, когда ответственное поведение создаёт иллюзию взросления, подвергая взрослых опасному заблуждению, что психологически мальчик тоже готов, и эта ошибка в конечном итоге ведёт к трагедии, обрывающей сей невесёлый рассказ.

По сути, фильм Росселини — это трагедия перехода, универсальная проблема внезапных перемен, испытывающих силу воли и духа, невзирая на долготу жизненного пути, это явленный вызов, которому режиссёр требует дать скорый ответ и он, неизбежно, будет, потому, что иначе не должно быть.

Картина повествует о том, что время после войны подчас такое же тяжелое как и во время войны. Главным героем представлен мальчик 13 лет, на плечи которого ложится забота о больном отце. В стране сразу же после окончания войны царствует разруха и голод. С первых же кадров нам показывают разрушенные пустые здания, и дальше наш маленький герой, копающий могилу в надежде заработать кусок хлеба для своей семьи. Все что происходит дальше как будто бы показано в качестве причины финальной сцены. Мы не ведаем, что творится в душе ребенка, мы видим только его твердый, не детский взгляд, в его глазах надежда на то, что все закончится хорошо, он искренно приносит всего себя в жертву ради старого, больного отца и старшего брата, который вынужден скрываться от властей и поэтому не может работать. Он как ребенок не понимает, что взрослые часто обманывают, притворяются и говорят то что не имеют в виду. Так, услышав искренние слова о том, что лучше бы отец поскорее умер, в том числе и от самого отца, он решается на этот шаг, а каких душевных усилий и силы духа ему для этого понадобилось, мы можем увидеть в его глазах, в которых затаилось глубокое страдание и боль от содеянного.

После фильма чувствуешь боль от осознания того, что общество вынуждает подчас совсем еще маленьких, невинных созданий узнать и ощутить со всей полнотой тяготы послевоенной жизни.