Чума (2023)

Черно-серый мир. Широкий экран. Осень в той стадии, когда тепло еще в памяти, но ничего хорошего ждать не приходится. Вечно-серое небо. Почти пустая деревня, затерянная на просторах Якутии. Ни коров, ни собак, ни кошек. Люди есть, но в минимальном количестве и где-то на дальних задворках сюжета. Ни телевизора, ни новостей из большого мира. Социальные отношения тоже почищены до намеков на денежный обман, не совсем законную вырубку леса. Но лишь намеками - то ли правда, то ли нет. Но это неважно. И, наконец, это – мир без женщин вообще. Две неполные семьи по соседству состоят исключительно из мужчин. Два отца, два сына – подростка. И «... Чума на оба ваших дома» – соседи враждуют. Идеальное пространство для притчи. Для кино вневременного, внесоциального. О базовых понятиях.

Базовое понятие в «Чуме» – сила. О скромном обаянии физической мощи, о белозубой улыбке силушки богатырской, о ее самоуверенности, оптимизме, заразительности. Под это влияние попадает подросток Тарас. Деловой, предприимчивый, пышущий здоровьем сосед Влад оказывается притягательным магнитом на фоне рохли – отца Ивана. Подросток начинает все больше тяготеть к соседней избе. В то время, как сын Влада постепенно мигрирует в сторону мягкого и незлобивого Ивана. Чистая притча. О блудных сыновьях. О силе рода и крови. О том, что физическая мощь без моральной базы ничего не значит. И вот тут картина Давыдова делает первый большой крюк в сторону от проторенных дорог. Значит! И еще как! Тезис Аль Капоне о том, что добрым словом и пистолетом можно сделать больше, чем просто добрым словом – найдет свое киновоплощение в «Чуме». С единственной заменой – пистолета на охотничье ружьё.

Второе отличие «Чумы» от классических киноверсий притч о силе – это шум и ярость Вселенной. В этой камерной истории, происходящей в деревне на краю Земли, отчетливо звучит нерасшифрованный, непонятный, но громкий Глас Судьбы. Почему Судьба и Рок неправильно распределяют Души? Все не там и не с теми. На эту мизансцену невозможно дать ответ ни в пространстве социума, ни в координатах притчи. Бессильная пацанская ярость на то, что в родители дал не тех, что конституция подросткового тела мягкая, тестообразная, и никак не наливается сталью рельефных мышц, обращается в небо. Надежда на то, что серые осенние небеса наполнят силой и уверенностью туда же. И над забытым Богом якутской деревушкой все время вместо эстрадных хитов из телевизора звучит музыка Горних сфер. Которая оказывается атональной, сумбурной, хаотичной. Даже не грозной – непонятной, хранящей тайну. И небо в алмазах героям, прошедшим испытания, будет дано увидеть. В роли алмазов – северное сияние. Оно добавит к безнадежно-серому небу холодно-мертвенно зеленые краски. Тонко. Правдиво. Безнадежно.

Давыдов снял стильную, камерную ленту на тему, которую кинематограф изъездил вдоль и поперек. При этом внес в многоголосие свой тембр. Который вызовет удивление, несогласие, раздражение. Но точно будет заметен. А в чем сила для самого режиссера?

Давыдову за 40. Это молодой режиссер. И его фильмография сильно напоминает юношеские метания. Кажется, что каждую новую свою работу он начинает как альтернативу предыдущей. Тезис киноведов о том, что «Чума» вообще отличается от стиля и манеры режиссера, корректен лишь отчасти. Конечно, отличается. «Чума» – полная противоположность витальной, цветной и разухабистой «Молодости». Но ведь в свою очередь «Молодость» ничего общего не имела со стилем и темой «Нелегала». Тот в свою очередь с «Пугалом». И где «Пугало», а где «Нет Бога, кроме меня». Давыдов постоянен лишь в своем непостоянстве. Первые шаги в кинематографе, сделанные наугад и наощупь привели к потрясающей картине «Нет Бога, кроме меня». Стиль и язык которой были оригинальными во всех смыслах слова. А после этого успеха появился и соблазн. Когда якутских кинематографистов перестали воспринимать как экзотических жителей дремучей тайги с камерой в руках, у них возникло желание утвердить себя не как природных самородков, а как крепких профессионалов. Давыдов все время стремится попробовать разные жанры и стили. И социальная критика, и мистический триллер, и веселый экзотик а-ля Кустурица – все-то у него получается броско, ярко, талантливо. Теперь вот освоена новая территория – восточной медитативной притчи. С лучшими образцами японского и китайского кино «Чуму» роднят еще и лица азиатского типа.

Еще одна территория освоена. Еще одна метка поставлена: якутским кинематографистам покорилась чистая притча. И волей –неволей, «Чума» стала автопортретом и режиссера на этом временном отрезке. Он, как его герой Тарас, все выбирает себе отца. На кого равняться? Чье дело продолжать? Как найти свой, неповторимый голос? Разница только в том, что за плечами Тараса – лишь детство, за плечами Давыдова – серьезные и заметные взрослые поступки. И когда-нибудь режиссер Давыдов имеет шанс обрести отца в образе самого себе –начинающего режиссера, не имеющего никакого желание никому подражать. В «Нет Бога, кроме меня» была та самая сила. Которая заключалась в отсутствии желания быть на кого-то похожим.