Молодость (2022)

Молодой, по столичным понятиям, человек остро переживает экзистенциональный кризис среднего возраста. Он уже и в армии послужил, и в городе пожил-поработал, и поженился, и детей завел и уже развелся, став постыдным алиментщиком. Всё успел, только родителей перед смертью не навестил, добра не нажил и видно под нажимом неласковых обстоятельств решил вернуться на свою малую родину, в посёлок, где стоит у него замороженный отчий дом, где можно попробовать начать всё сначала. Такой вот герой, Вася Николаев, и в голове у него играет «Молодость» со школьной дискотеки.

Но не всё так просто. На самом деле это очень многослойный и совсем непростой фильм. Хотя бы потому, что есть скрытый главный герой повествования, антагонист тому, что на виду у всех. Постоянный житель и реальная опора непростого жития на таком морозе. Крепкий мужик. Нам не показывают его лица, что символично, но добротные, ладные унты, особенно на контрасте с кожаным скорлупкам Шуганного Васи, вызывают кулацкую зависть и заслуженное уважение. Есть ещё назойливая муха из холодильника, ставшая важным акцентированным героем повествования, что, согласитесь, редко и смело. Есть безуспешный поиск связи с Эфиром путем замысловатых антенн, другие метафоры. Есть отсылки к истории Саха – кинематографа и к очень местной рекламе. В общем, есть над чем подумать, чему улыбнуться, ну и над чем погрустить.

Отдельно надо сказать об операторской работе. Пейзажи с утренними морозными туманами и дымкой от топящихся печей прекрасны, и это отдельное послание к зрителю. Зимой вообще снимать крайне тяжело. Холодно и мало света. Изнутри же Дома культуры, столовки, госучреждения прокрашены такими серо-сине-зелеными красками, что показывать их просто тоскливо. Поэтому изобретательное использования теней, зеркал, отражающих или скрывающих героев, подсвеченные изнутри рамки оконных и дверных проёмов, яркие фонари, создают яркую образность в фильме, расцвечивают картинку. Внутренность котельной снята так реалистично, что организм начал вспоминать специфические запахи, присутствующие в таких местах. А какие танцы продавщицы в сельмаге «Колос»! Что мой покой…

Личностный кризис как-то зависит от местности, но в основе – необходимость переосмыслить свою жизнь, чему может помочь даже очень несхожий с вами житейский опыт. Фильм удивительно правдивый, с юмором и смыслом и, конечно, достоин к просмотру.

С первой до последней минуты 'Молодости' от экрана невозможно глаз отвести. Дмитрий Давыдов давно нащупал основной элемент визуального решения своих фильмов: густо и подробно прописанный убогий быт северной глубинки при таком маниакально-пристальном внимании к малейшим деталям на определенном этапе вырывается из рамок сурово-реалистического бытописания в категорию чистого сюра. Фактически предъявляя зрителям квазидокументальное подтверждение жизни в категориях мифа.

В 'Молодости' Давыдов отшлифовал свое мастерство до идеального блеска. Фактически, 'Молодость' можно показывать на курсах кинорежиссуры, как энциклопедию режиссерского приема синекдоха. Часть вместо целого - в 'Молодости' на этом построено все кино. Драка - театр гигантских теней от мощного прожектора на белой стене дома. Опрос в полиции - опрашивающий полицейский в кадре появится только локтем и кистью. На работу главного героя 40-летнего Василия, вернувшегося в родную деревню после неудачного городского опыта - принимают чьи-то сапоги, а вариант трудоустройства подсказывает тень на стене. Пожар, в котором сгорает дом главного героя- кульминацию картины- режиссер нам покажет лишь отблесками пламени на лицах созерцателей бедствия. Разговор с одноклассником о судьбах 40-летних ровесников проходит за кадром, а видим мы в этот момент - коров, кошек, коз и свиней. Васю, который в городе не прижился, а в деревне был почти забыт, кто-то постоянно зовет Чмо. Кто-то требует сигарет, зовет к себе, угрожает, хочет разобраться. Голосов несколько, но кто это- мы так и не узнаем. В доме, давно остывшем после смерти родителей, из заплесневевшего холодильника вылетает муха. Ее, как и обладателей голосов, мы тоже лишь услышим. Но постепенно муха из назойливого существа превратится в опекаемого. Ведь в якутском морозе мухи не выживут. И никого больше, о ком надо заботиться, у Васи нет. Чудится ли муха Васе или реально существует - в мире, поставленном на грань выживания запредельным холодом - вопрос вообще не актуальный. Если есть слышимое, но невидимое, должно быть и видимое, но неслышимое. Так и есть. Покупатели из убогого магазина 'Колос' выходят отбивая ритм песни. Ей наслаждается юная продавщица в тепле на фоне консервных банок. У покупателей тепла уже нет, в морозном воздухе даже звуки замерзли, а музыка внутри звучит. Кто дает крепкого пинка Васе и Паше, когда одноклассники проклинают несложившуюся жизнь, накрывшись одним драным покрывалом на каком-то пустыре? Рядом никого на стони метров. А пинки реально - ощутимы. 'Черт приходил' - мистический ответ друзей до дрожи реален.

Дмитрий Давыдов все время подмигивает зрителям. Вот - вечерний набор кадров теплых домов с нечеловеческого мороза улицы через окна. Мужик ружье чистит, супруги отношения выясняют, соседки чай пьют, женщина цветы поливает. От смертельной холодрыги налаженный быт отделяет тонкое прозрачное стекло. Через несколько минут эти же окна мы увидим с задернутыми шторами. Разной расцветки, разной степени вкуса. Безопасность теперь недоступна. Мы остались на улице.

Через окно (вновь синекдоха - часть вместо целого) рабочие кочегарки смотрят на репетицию коллеги- иллюзиониста-любителя. Сочетание многочисленных бутылок 'Campari', маленьких лампочек, которые то загораются, то гаснут, высокого цилиндра, якутского рока и непроницаемого азиатского лица кочегара в цилиндре - кажется, что в этом образе режиссер написал себя. Не тут то было! Дмитрий Давыдов сам покажется в своей картине в откровенно-кичевой пародии на якутскую рекламу. Магазин 'У Дмитрия' предлагает жителям этой квазипровинции различные парики (в том, числе мужские) и универсальную настойку подснежника, которая лечит и головные боли, и сердечную недостаточность. и печеночные колики. Давыдов беспощаден и трезв. 43 киносъемочные артели на республику с населением меньше миллиона! Кино в Якутии стало абсолютно реальной частью той полумистической жизни, которой живет население, в ситуации запредельных морозов в минус 56. В этой реально-мистической парадигме реклама париков на терракотовом фоне неизбежна. 'Якуты стали хорошо кино снимать'- скажет Васина одноклассница, глядя в телевизор где идет какая-то гремучая якутская вампукка про вампиров (искренне надеюсь, что это не цитата, а пародия). 'Когда это якуты хорошо кино снимали?'- ответит Вася вопросом на вопрос. Дмитрий Давыдов идет в авангарде якутского кинопроцесса, но ведь есть и арьергард. И про нечистую силу, и про настойку подснежника. Как всякого талантливого режиссера, Давыдова не может не мучить вопрос: а вдруг и мои картины выглядят так же, как эта муть про якутских вампиров?

И вот здесь надо честно ответить: по всякому бывает. Картина 'Нет бога, кроме меня' абсолютно потрясала тем, что лапидарными, скупыми изобразительными средствами создавала страшную картину мира, которое с прошлым попрощалось, а будущего не дождалось. 'Пугало', хоть и принесло режиссеру всенародное признание в виде главного приза 'Кинотавра', все же сильно заигрывало с категорией экзотика на продажу и подхрамывало именно потому, что шаманство и ведьмовство здесь были увиденными как бы москвичом, а не якутом. 'Нелегал' совсем лег на дно, перегруженный социальной ответственность и откровенным желанием стать якутским Тарковским. 'Нелегал' погубила его взрослость. 'Молодость' спасена уже названием. Да, многое в фильме выглядит манерным и алогичным. Но еще больше живым, витальным, неисследованным, неоткрытым. У 'Нелегала' было взрослое и тяжелое несварение. У 'Молодости' - детские болезни. Они яркие как ветрянка. Они с высокой температурой, где явь граничит с бредом. Но они быстро проходят потому, что детский организм хрупок, но силен. Жизни в нем больше. 'Молодость', как настойка подснежника легко лечит и от головных болей и от излишней желчи.