Жена Чайковского (2022)

Тяжелый фильм. После просмотра остаёшься в грозовой туче и с тяжкой думой внутри. Но фильм сделан хорошо, добротно, монолитно. В фильме почти отсутствует фирменный Серебренниковский юмор, зато тут и там фирменные его же переплывы из сцены в сцену — плавные скачки во времени. Вот Чайковский уехал, жена его проводила, только-только зашла в здание вокзала, выглянула в окно, вышла обратно на перрон — и, оказывается, она уже его встречает обратно... — отрезка времени (жизни) между проводами и моментом встречи ни для неё, ни для нас, зрителей, просто нет: ей эта жизнь (без него) не нужна, а мы — теперь это отчётливо понимаем, и вливаемся в героиню, сопереживаем ей, вместе с ней жаждем возвращения героя. И таких «спецэффектов» в фильме полно. Красиво. (К примеру, в фильме «Измена» такой прием был использован режиссёром, кажется, единожды — сцена переодевания в лесу.)

Все актёры сыграли мастерски (Даже Оксимирон усатый неплохо свой эпизодик выполнил).

Две сцены вообще восторг: сцена встречи из «роддома» (параллельно бегущая побитая собака, двигающаяся так же, как родильница) с тем коротким диалогом — «ты мне никто, мой муж — Чайковский»; и сцена с утратой кольца на пожарной верёвке. Очень сильно.

Не обошлось в фильме, конечно, и без «фирменных» же Серебренниковских излишков. Сцена с пятью обнажёнными мачо, уверен, не только явно не исторична, но и с художественной точки зрения нехороша — своим необоснованным гротеском она лишь портит отчётливо-прорисованную канву повествования. А вот сцена «зимнего сна», особенно в контрасте с последующей сценой пожара, великолепна.

Про смысл. Мы имеем, конечно, некую пограничную психопатологическую ситуацию. Но я не устану повторять, что любой эрос, любая влюблённость — суть тяжёлая психическая болезнь. Нам показан крайний вариант такой болезни. Как выяснилось, название фильма — это не обозначение очередного байопика, а концепт. «Я — жена Чайковского!» — восклицает героиня неоднократно. Что это для неё? — Бредовое удовлетворение чувства собственной значительности? Гордость за себя, за свою неординарность? Восторг от правообладания фигурой гения? Глухая-слепая-немая и «никакая» любовь? — Неясно. Режиссёр, кажется, оставляет для зрителя эти вопросы открытыми. В результате, историчность Антонины Милюковой нам уже не так важна. Нам важны тема и концепт. Где границы силы любви? Любовь ли вообще это вот всё?

Хорошо, что есть библейское определение любви (1 Коринфянам, 13 глава): «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла... все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает».

Вопрос: можно ли что-то из этого применить к главной героине фильма «Жена Чайковского»? Что-то, возможно, да. Но отнюдь далеко не всё. И вот это «не всё» как раз и обернулось бедой, которую мы наблюдаем в фильме. А что мы наблюдаем? — по сути, паранойю от собственных чувств. И тогда и «долготерпение», и «надежда» и «непереставание любить» выворачивают истинность любви наизнанку, так же, как в другом фильме Серебренникова «Ученик» герой выворачивал наизнанку во имя щегольства и той же паранойи многие другие библейские истины. Что ж в этом хорошего? Создатель дал нам не только чувства и способность/возможность концентрироваться на них, но и разум и способность/возможность быть благоразумным и уравновешенным во всём, в том числе и в проявлениях любви.

Но фильм хорош. Он показывает патологию. Однако, лицезрея её, мы вполне можем оценить собственную «нормальность».

8 из 10

Блистательные Один Байрон и Алена Михайлова в, быть может, если не лучшем, то самом смелом и эстетском фильме Кирилла Серебренникова «Жена Чайковского», рассказывающем скорее не о знаменитом русском композиторе, а о том как призма обывательского взгляда превращает любовь в ненависть, а восхищение подменяет черной одержимостью и в 19-м и в 21-м веке.

Следует начать с того, что эпопея продолжительностью более двух часов, вопреки названию, не демонстрирует ни романтизма, ни склонности к сокрытию нелицеприятных моментов как в отношении Петра Ильича, так и его супруги Антонины Милюковой. Странный брак между композитором и музыканткой, так и не окончившей консерваторию, начался в 1877 и закончился в 1893 со смертью Чайковского от холеры (к слову, фильм не поддерживает довольно популярную теорию заговора, согласно которой Чайковский отравился из-за своей сексуальной ориентации).

В атмосфере вечных сумерек и духоты режиссер Серебренников живописует трагедию композитора, который под совокупным влиянием собственной слабохарактерности, желания «остаться в шкафу» и сохранить лицо перед общественностью женится после пары восторженных писем от студентки Милюковой, тем самым ставя крест сразу и на себе и на супруге. «Жена Чайковского» - это драма и по совокупности признаков, детерминирующих жанр, но и по той атмосфере адского существования, прикрытого внешним приличием – словно труп на месте преступления, прикрытый не черным полиэтиленом, а кружевной «русской народной» салфеткой.

Картина не обманывает и подавляющее количество экранного времени и содержательного повествования отводится Антонине Милюковой. Для той аудитории, которая занимается осуждением Чайковского за то, что он был гомосексуалом, небезынтересно будет увидеть, как студентка консерватории, красавица и «чистая душа» Милюкова пройдет все стадии пренебрежения общественной моралью – от фиктивного брака, до незаконнорожденных детей от любовника, от сексуальных оргий до сеансов черной магии. Картина «грехопадения» демонстрируется во всем великолепии, с театральностью и яркостью, какую только и можно ожидать от основателя «Гоголь-центра».

Кирилл Серебренников находит чудовищный в своей точности баланс между прекрасным и ужасным, истинным и ложным, общественно порицаемым и общественно поощряемым, передающий бесконечную погоню за «традиционными ценностями», в которой нет победивших. Единственная позитивная сцена «Жена Чайковского» - это грезы Антонины о том, какой прекрасной семьей они были бы с Петром Ильичом и какие чудесные дети родились бы в их браке. Но даже эта грез происходит на фоне зимнего кладбища, где и крылья ангелов и могильные плиты покрыты снегом. Как говорится «…что мертвей быть не может, и чернее не видать».

Театр в этом фильме не просто стучится в двери, а прямо заходит в гости – герои переходят между комнатами, сменяя время и место действия, а сцена окончательной потери рассудка главной героини оформлена клипом без склеек под музыку, наверно главной кинематографичной музыкальной группы современности «ShortParis». Нагота в «Жене Чайковского» не является табу, на протяжении фильма вы не раз увидите обнаженных мужчин, женскую грудь и даже кровь после дефлорации. Но это всего лишь физиология, в ней нет греха, все ужасы творятся экранной Антониной Милюковой из «великой» любви и желания «перевоспитать» Чайковского.

Судя по историческим свидетельствам, реальный Чайковский практически сразу, как и в фильме, понял всю грандиозность ошибки бракосочетания, несочетающегося с постоянным любовником-слугой, ставшим одним из наследников его имущества, вечеринками в стиле queer и прочими специфическими атрибутами. Неизвестно был ли он также страшно и безысходно мучим преследованиями со стороны законной супруги, как это описывает Серебренников (который выступил не только режиссером фильма, но и сценаристом), но что такое «брак по расчету» при неверно расчете «Жена Чайковского» показывает предельно точно.

Как известно, «Гоголь-центр», без упоминания коего говорить о Кирилле Семеновиче невозможно (да и неправильно), славился своими внешне яркими и неординарными актерами. Один Байрон и Алена Михайлова именно такие, сочетающие в себе привлекательность, киноэстетичность и драматизм, а проще говоря – красивые и профессиональные, люди чем, к сожалению, современный российский кинематограф редко балует своих зрителей. Отдельного упоминания заслуживают Александр Горчилин и Филипп Авдеев, из того же «Гоголь-центра», в роли ученика и брата Чайковского. А блистательная Юлия Ауг представляет в этой картине свои таланты в форме пророческого камео о будущем любой женщины, поддавшейся ложному влечению.

Безусловный мискаст «Жены Чайковского» - это Мирон Федоров. Сомнительная киногиеничность Oxxxymiron’а уже была явлена в сумбурной экранизации «Ампир В», но в «Жене Чайковского» Федоров в антураже и костюме 19-го века вдруг зачитывает рэп. Выглядит все это как личные приятельские договоренности между актером и режиссером, на которые, ввиду общего высокого качества картины, можно закрыть глаза.

«Жена Чайковского» придерживается исторической точности в отношении быть может самого известного русского композитора и воссоздает мир деструктивной фантасмагории, в который была погружена его жена. Лишенная заботы отца, живущая под влиянием деспотичной матери, испытывающая бесконечные финансовые трудности и отягощенная влечением к внешним приличиям любой ценой – таков портрет жены Чайковского. И не портрет ли это современного обывателя, стремящегося к тому, чтобы все было, как говорил герой гайдаевского «Не может быть!», «чинно и благородно»?

Хотя на премьера в Каннах нашлось немало недовольных премьерой «российского» режиссера из-за сложившейся политической ситуации. Но, следует признать, что актуальная ситуация таково, что «Жену Чайковского», несмотря на то, что ее действие происходит в 19-м веке, является злободневным фильмом. Круговорот бесконечного вранья и лицемерия формирует общество, где ценности брака, традиций, деторождения и прочее-прочее-прочее трансформируются в пустые понятие и вы вдруг превращаетесь в условную Антонину Милюкову, вокруг которой за закрытой дверью танцуют обнаженные мужчины, в на публике она «несчастная» жена «дурного» мужа.

«Жена Чайковского» это эстетский «Груз 200» Алексея Балабанова: здесь те же хтонь, мрак и ад, но без физиологических подробностей и демонстрации явных психических отклонений. Никто не хочет узнать, был ли П. И. Чайковский геем, как он жил, как никто не хочет знать, что творится за отдельно взятыми закрытыми дверьми – там, где «каждая несчастная семья несчастлива по-своему».

И пока великий русский композитор остается забронзовевшими строчками в учебнике «Музыкальной литературы», а «брак» выступает скорее хтоническим клеймом и орудием деструкционной пропаганды, а не институтом добровольного согласия и равноправия для всех граждан - «Жена Чайковского» будет выступать не как трагический этюд на тему конкретной женской судьбы, а едкой и обреченной сатирой. Не прожив с Чайковским ни одного дня и не «познав» его в библейском смысле жена Чайковского с маниакальной тщательностью подбирает надпись для ленточки его погребального венка – любовь подменяется финальной формальностью, которая окончательна, бесповоротна и главное – «традиционна».

Кирилл Серебренников представил свою версию взаимоотношений композитора Петра Ильича Чайковского и его жены Антонины Милюковой. Надо ли снимать подобные фильмы и залезать “под кожу” великим людям, каждый решает для себя сам. Признаюсь, я сама первые полчаса фильма об этом думала. Но потом поняла, что замысел режиссера более глубокий. В образе Антонины он соединил черты жен и мужей, партнеров, друзей, меценатов – всех, кто поддерживал (ет) гениев и всегда остается в их тени, где-то рядом, но так, чтобы не мешать. Как постоянно повторяет “жена Чайковского”, на его фоне она никто.

Это и жены великих писателей, жены великих полководцев и пр. Можно вспомнить набившую оскомину фразу: “За каждым великим мужчиной стоит великая женщина”. И гендерный признак тут не обязателен: это, повторюсь, может быть, кто угодно – брат (поддерживавший Ван Гога), выведшая из морфиевой зависимости Булгакова его третья жена Елена, Модильяни и Зборовский и др. Примеров тому очень много.

Зритель может соглашаться-не соглашаться с режиссерским видением, для ищущих объективности есть дневники Милюковой да и самого Чайковского. В фильме важна не достоверность, а глобальный образ тех, кто ЗА гениями, трагедия самих гениев и людей, связанных с ними. И если в обычной жизни мужчина может притворяться, окружая себя многочисленными женщинами, меняя их и фото с ними на своих страничках в соцсетях, то такое не прокатывает с гениями. Для творения им необходимо вдохновение, а как они его черпают, не нам судить. Самое мерзостное во всём этом - окружение Петра Ильича, как койоты, они вынюхивают, как и когда можно на нём озолотиться. Они оберегают гения не для искусства, а для своей же выгоды – какие потрясающе “негодные” выражения лиц у актёров, их играющих (Виктор Хориняк, Андрей Бурковский, Гурген Цатурян и др.).

Заслуга Серебренникова, и конечно, потрясающей актрисы Алёны Михайловой, в том, с какими эмоциями, какой глубиной и страстью передали они страдания молодой женщины. Это и современный (19 веку) образ Татьяны Лариной, который обыгрывается Антониной и её любимым “Петечкой”, без которого она не представляет себе жизни. “Теперь, я знаю, в Вашей воле меня презреньем наказать,” – с таким посылом отправляет она своё первое письмо и на удивление получает ответ. Счастью, кажется, нет предела. Как естественно передает актриса наивность, розовые очки неискушенной молодой девушки, не ставшей женщиной ни в первую брачную ночь, ни спустя даже несколько недель. С какой отдачей передана целомудренность её, настоящей девушки своего века (чистота физическая и духовная, трудолюбие), даже прогрессивность - в её желании учиться, работать. Она всё делает от души, на сто процентов, на износ – настоящая русская женщина – даже жертвует собою целиком, без остатка. Достаточно сопоставить два кадра – первый, в салоне тётушки, на экране прекрасная молодая девушка, с величественным станом, вполне уверенная в себе, но с хорошими манерами, и последний – где от неё остался лишь хромой призрак полубезумной бродяжки.

Прекрасно воссоздана атмосфера 19 века: общество, интерьеры, экстерьеры, бездомные, религиозность, гадания, повитухи. Начало фильма рифмуется с салоном Анны Шерер у Льва Толстого – французский превалирует над русским, всевозможные смол-токи и пр.

Эпизод сна Антонины, предшествующий финалу, - это идеальный мир несчастной женщины, так и не дождавшейся даже кусочка от счастливого пирога – ведь, чтобы до него добраться, надо преодолеть миллион комнат с теми, кому она никогда не сможет составить конкуренцию.

Соединяя театр и кино, Серебренников не показывает, как проходили последние минуты жизни болеющего композитора, он заканчивает свою работу нереальным фантасмагорическим танцем, агонией этой несчастной семейной пары. А ведь, казалось, сами небеса намекали, что этот брак не нужен Антонине (не налезающее на палец Чайковского обручальное кольцо, погасшая свеча во время венчания – возможно, немного топорные намёки, но необходимые в понимании чёрного будущего их семьи и в понимании эпохи).

Итак, Серебренников снял трагедию – кому-то она покажется надуманной, так как положение женщин давно изменилось и сейчас трудно представить такую жертвенность, кому-то слишком субъективной. Но неактуальной её трудно назвать: ведь настоящие чувства не меняют ни эпохи, ни нравы, ни статусы людей. И это такая дань людям, умеющим любить по-настоящему, с полной самоотдачей, не за что-то, а вопреки всему.

Картинка, как и всегда в фильмах Серебренникова, прекрасная. Каждая сцена завлекает, за весь достаточно длинный фильм мне ни разу не захотелось отвлечься. Куча интересных решений, хотя парочка и вызвала вопросы. Прекрасная атмосфера, хорошие диалоги, все в тему, драматично и грязно (в хорошем смысле, правдиво).

Но чтобы отзыв был полезным, скажу: если у вас скептическое отношение к любви, вас, скорее всего, не зацепит. Несомненно, стоит просмотра только за качество и бережность, с которой отнеслись к воссозданию эпохи, но на эмоциональном уровне сработает только если вы можете понять такую обсессию или верите в существование чистого гения, от одной встречи с которым можно так сойти с ума. (И - спойлер! если вы считаете, что эмоционально сильные моменты в фильмах уместно заменять интерпретивным танцем.)

Странно, что среди пользователей моя рецензия будет первой. Хотя... Совершенно очевидно, что большинство зрителей абсолютно не готовы узнать другую историю жизни Петра Ильича, увидеть другого Чайковского.

Этот фильм создан для того, чтобы смотреть дважды. Первый раз ты знакомишься с сюжетом, а второй - замечаешь детали, наслаждаешься актерской игрой, воссозданной атмосферой тех лет, операторскими решениями, музыкой. Один эпизод с Владиславом Наставшевым чего стоит. Я безоговорочно влюбилась в его творчество после спектакля Гоголь-центра 'Кузмин. Форель разбивает лед'. И в моменте посиделок у Бочечкарова с первых же нот узнала мастера. Вынуждена была несколько раз пересмотреть этот фрагмент, чтобы насладиться композицией.

Этот фильм создан для того, чтобы смотреть дважды еще раз. Для того, чтобы ощутить тяжесть эпохи с ничтожным положением женщин, сложностью самоопределения и зависимости от общественного мнения. А потом - для того, чтобы прочувствовать боль навсегда нелюбимой и одинокой женщины, боготворившей своего мужа. И именно эта сторона фильма просто резала меня по живому, пытала, загоняя раскаленные иглы под ногти.

Конечно, тут необходимо отдать должное актерскому составу. Алена Михайлова, на мой взгляд, не просто вжилась в роль, а на себе ощутила всю боль своей героини. И нельзя не поверить Одину Байрону. Брезгливость его героя, раздраженность и даже агрессия по отношению к жене - все сыграно безупречно.

Говорят, что за каждым великим мужчиной стоит великая женщина. И Милюкова хотела быть такой. И верила в это. Но Антонина Ивановна же для Чайковского оказывается той самой мухой, которую он сгоняет со своего лба, в момент, когда главная героиня обещает охранять музыкального гения от любых раздражений. Но, увы...

Мне очень радостно видеть всегда разного Кирилла Серебренникова в его мыслях и сценарных открытиях. И отдельную гордость я испытываю за то, что его почерк узнаваем. Спасибо, что этот фильм сегодня отзывается какой-то особой щемящей грустью и тоской.

А фильм. Фильм надо пересматривать раза четыре. Минимум. Он этого заслуживает. И смотрится на одном дыхании.