Страшные истории для рассказа у костра (2018)

В казахстанском кинематографе новые традиции возникают практически ежегодно. Так, например, любые попытки поработать в некомедийном жанре у нас принято заранее хвалить за смелость и креатив. При этом не замечать, что, например, тех же попыток поиграть на территории ужастиков только в этом году было не менее пяти. Если быть точнее, то пятой стал своеобразный альманах национальных, городских и авторских страшилок, выходящий под названием Qarakoz (видимо, еще одно инновационное решение, требующее одобрение у публики) в прокат на этой неделе.

В центре сюжета пятеро молодых людей, сидящих на природе у костра и рассказывающие друг друга различные жуткие истории, якобы, произошедшие в реальности с их знакомыми. Правда, о том, что именно эти ребята являются главными героями фильма мы узнаем примерно на тридцатой минуте фильма, потому что режиссеры Роман Сидоренко и Максим Якобчук решили нарушить все законы драматургии, поэтому действие начинается не с экспозиции, а с первой и невероятно затянутой истории о вреде случайных находок на улице.

Практически каждый раз, когда в казахстанское кино привлекают иностранных художников-ноунеймов (постановщики картины родом из Украины), невольно возникает вопрос «Зачем?». Несмотря на то, что численность населения Казахстана не такая высокая, как хотелось бы, уж пару бракоделов, чтобы снять кино, подобное Qarakoz, можно найти в любом захудалой киношколе.

Как и большинство, казахстанских ужастиков, Qarakoz, как таковым представителем жанра не является, а больше похож на выставку достижений отечественных гримеров, набивших руку на подготовке офисных работников к празднованию Хэллоуина.

Рваный темпоритм, отсутствие единой стилистики и хоть какой-либо работы над образами и характерами — все это делает работу Якобчука и Сидоренко типичным представителем казахстанского жанра «ну они хотя бы постарались сделать что-то новое». Проблема в том, что «что-то новое» зиждется на ветхих штампах и приемах. Нет, разумеется, кого-то еще можно напугать акварельными рваными ранами, резкими звуками и потрясыванием камеры, но это все равно что веселить зрителя щекоткой.

Что касается новелл, то здесь вообще непонятно, по какому принципу они собирались. Начнем с того, что героев пять, а истории всего четыре, то есть, теоретически, одного персонажа можно было безболезненно вычеркнуть из сценария (на самом деле вычеркнуть можно всех). Две из них основаны на фольклорных персонажах, одна на городской легенде о призраке с Капчагайской трассы и одна на собственной фантазии авторов. То есть, уже нет четкого вектора подачи всего этого винегрета.

Если коротко изложить суть первой истории, то мальчик ходил с разбитой мобилой, потом нашел на улице новую, смалодушничал, оставил себе телефон, а ему на него начали звонить и страшным голосом петь песни из советских мультиков. Почему? Потому что, в последствии, один из героев проговорит, что «если нет мотивации, будет еще страшнее».

Вторая новелла короче первой примерно раз в пять и снята в двух комнатах. Суть еще проще. Девочка спала, сходила в туалет, а потом обнаружила в постели страшную бабушку. Ну, вот такой сюжетный ход. Почти как в курсовой работе троечника-первокурсника из Академии искусств.

Более-менее вменяемой выглядит третья история, несмотря на то, что все три персонажа в ней живут согласно какой-то собственной логике, основанной на умении моментально впадать в истерики.

Ну, и, заключительная история напрямую будет связана с главными героями. Здесь зачем-то упомянут о том, что чей-то отец был алкоголиком (что никак не отразится на сюжете в дальнейшем), потом покажут зарисовку, где шестеро детей соревнуются в умении поочередно и безэмоционально проговаривать плохо написанный текст, а в конце персонаж Али Окапова, весь фильм страдающий от того, что он как Карандышев из «Бесприданницы» от своей дамы сердца ни одной ласки не видел… как бы это объяснить… ну, в общем, так и не увидит.

Сами создатели называют свое кино «самоиронией». Видимо, какой-то внутренний юмор, потому что ничего ироничного в кадре нет (если, конечно, таковым не считается перечисление фактов о Фредди Крюгере и Джейсоне Вурхизе из Википедии). Впрочем, они далеко не первые, например, авторы астанинского зомби-триллера «Селфи с мертвецами» называли свое скроенное на коленке детище «сатирой на современное общество».

Проблема в том, что ирония и сатира в фильмах ужасов приветствуются всегда, равно как и социальный подтекст. И для того, чтобы снять что-то достойное в этом жанре уже не нужны баснословные бюджеты (смотрите миллион примеров, от «Пилы» и «Паранормального явления» до «Убрать из друзей» и «Прочь»). Нужно всего лишь написать хороший сценарий, но пока есть только Qarakoz

Посмотрев «Истории», рассказала о фильме своей племяннице, большой поклоннице казахского фольклора. Она очень обрадовалась.

- Ну, наконец-то. А то даже книг нет нормальных при огромном количестве страшилок Казахстана. Там есть Женщина с латунным носом?

- Нет. Там «Крик». Бегает придурок в простыне.

- Может, это привидение?

- Приведение не может физически взаимодействовать с реальным миром. Только завывать и носиться по воздуху, как Каспер. А эта фигура в простыне спокойно разгуливает по супермаркету. Будь я в том магазине, первая начала бы орать и швырять в него банки с огурцами.

- Ну, наверняка же есть страшная бабка, ворующая детей из юрт?

- Есть «Звонок».

- Это было страшно?

- Ну, ещё бы. Ты спишь, и вдруг из-под одеяла к тебе кто-то ползёт. Даже если это Брэд Питт с букетом цветов, всё равно испугаешься.

- А красивый батыр-вампир?

- Батыры есть, но они там в основном убивают и насилуют. Радует, что им, в конце концов, наваляли как следует.

- А кто ещё?

- Жестокие дети, преследующие одинокую жертву. Похоже, из книг Стивена Кинга взяли.

- Фольклора нет совсем?

- Есть Каракоз. Его не показали. Бюджет, наверное, маленький.

- А актёрская игра?

- Чуть лучше школьной самодеятельности, но гораздо ниже команды КВН. Что весьма странно. Они же, в конце концов, не Гамлета играли.

История первая, с мобильником. Я всё ждала, что в конце парень скинет свою идиотскую простыню и, роняя нескупые мужские слёзы, завопит в отчаянии:

- Братан, прости! Я просто хотел типа пошутить.

История вторая, про «мажорку». Можно было бы придать чуть больше смысла. Вот мажорка куда-то спешит, спускается по лестнице, болтает по мобильному, курит. Совсем не обращает внимания на бабушку, что моет лестничную площадку. Не глядя, бросает окурок (не бабушка окурок бросает, это делает девушка). Окурок падает на чистый пол. Другая сцена — окурок падает на швабру. Третья — окурок падает в ведро с водой.

Ночь. Девушка спит. Перед кроватью возникает бабушка-уборщица. Зловещая такая, страшная. В руке ведро с грязной водой, в воде окурки. Выливает воду на девушку. Девушка такая: ой-бай, вы кто!? А бабушка молча начинает пихать ей в рот мокрые окурки. И белая постель вся грязная. И надпись кровью на стене: Курение вредит вашему здоровью! Не страшно? Ну, зато не избито.

Страшно не было. Было немного стыдно за сцену, где актёр, старательно пытаясь совладать со своей картавостью, говорит:

- Самое страшное существо на земле — (драматическая пауза) это человек. (и три раза стук барабана: бам, бам, бам).

Сказано с таким пафосом! А то мы не знали!!!

Пример диалогов:

«… это не мешает ему вести себя так, будто он лучше всех».

«… или ты сильно хорош, чтобы поговорить с нами?»

Это не студенты из первой части так изъясняются, это ребятишки лет двенадцати. Все знают, что дети так не говорят? Наверное, все, кроме сценаристов. А в этом фильме дети говорят так, как будто на уроке их заставили читать отрывок из книжки. Монотонно и без эмоций. Впрочем, взрослые актёры не лучше.

Из положительного. Понравилась Асель. Переигрывала чуток, но на фоне остальных она просто…. Сара Бернар, вот она кто!

Музыка. Ненавязчивая и «в тему». Кто знаком с казахской музыкой, узнает сразу.

А в целом впечатление, что все очень торопились. И девиз был такой: «Ой, да ладно, и так сойдёт. Вот в следующий раз…» Да и в следующий раз будет то же самое. Это только в диалектике количество переходит в качество.