Ни судья, ни подсудимая (2017)

«Ни судья, ни подсудимая» — неполиткорректное, злое, сатиричное, правдивое кино. Создатели популярного бельгийского сериала много лет снимали работу брюссельского следователя Анн Грювэз — элегантной, эксцентричной, цинично-остроумной женщины, работа которой состоит в том, чтобы докапываться до истины и подшивать ее к делу.

В основе сюжета — детективная история о расследовании убийств проституток, совершенных двадцать лет назад. Анализ ДНК, эксгумации, опросы выживших из ума свидетелей, под занавес даже планируется объявление войны США, чтобы добыть биологические образцы. Все это украшено фирменным профессиональным юмором: «Для меня Брюссель — это перепись трупов»; «- Выловили в канале самоубийцу. — Свежий? — Очень несвежий, весь в креветках»; «Вы должны сообщить мне данные, чтобы я могла сломать вам жизнь».

Но, в сущности, фильм — бескомпромиссный памфлет в защиту европейской идентичности. Все без исключения обвиняемые, проходящие на наших глазах через кабинет Анн, — мигранты. И всякий, кто гулял хоть раз по центру столицы Евросоюза, понимает, что это не тенденциозная подборка.

Один отправлял агрессивные сообщения подруге («Домогательства. Угрозы. Для албанца — ничего особенного»). Второй грабил прохожих («Я подсчитала, сколько будет стоить ваше содержание в тюрьме, лучше вам умереть сразу»). Третий отнимал деньги у пользователей банкоматов, а теперь жалуется, что потерял память из-за марихуаны («Говорите правду, мой гнев страшнее гнева Аллаха, мой не после смерти, а немедля»). Четвертый на мотоцикле срывал сумки, а теперь грозится уехать в Сирию к джихадистам, если его посадят. У молодой женщины с шизофренией муж уже туда отправился, а она решила, что ее восьмилетний ребенок — демон, и убила его, потому что так ей сказали, явившись во сне, пророк Мухаммед и Иисус («Иисус-то тут причем?»).

Анн, с ее безупречными кофточками, для создателей фильма — сама воплощенная Европа, какой она должна была бы быть. Смысловой центр ленты — жесткий диалог с молодым турком, который избивал мать своего ребенка за то, что та не давала читать сообщения на своем телефоне и не говорила, с кем встречается. Преступник ссылается на «особенную турецкую культуру и ментальность», позволяющую тиранить женщину. Но он родился в Бельгии и по гражданству бельгиец. И что это за неслыханная бельгийско-турецкая культура? «Ваши ссылки на «культуру» — это обыкновенный расизм», — раздраженно бросает ему она.

Героиня отважно сражается за то, чтобы Европа не превратилась в собрание восточных гетто, однако ее бой кажется почти безнадежным. Анн — уходящая натура, а те, кто придет на смену, возможно, сами вырастут в гетто и будут «понимать» менталитет преступников.

Поначалу «Ни судья, ни подсудимая» вызывает недоверие. Неужели перед нами не актеры, говорящие заученные реплики? Но нет — на фильм даже подала в суд одна из подследственных, признавая, что согласилась, чтобы ее снимали, но возражая против коммерческого проката — эпизод вырезали. Европейская пресса встретила киноленту холодно — ее достоинства признают, но смещают акцент: она якобы вскрывает темную сторону жизни госслужащих, их неполиткорректность и предрассудки. Анн Грювэз все-таки хотят сделать «подсудимой». Значит, задело за живое.