Король (2017)

Далеко не заходя, хочется сказать, что чилийский фильм Найлза Аталлы это одновременно и крайне перемудрённый, и в тоже время очень простой экспириенс.

Молодой провинциальный французский адвокат Орели-Антуан де Тунан заражён идеей царствования. Для реализации её Орели-Антуан списывается с вождём племени мапуче и в 1860 году отправляется в леса Чили объединять угнетённые индейские племена под своим выдуманным флагом. Вот только с правительством Чили чувачок по этому вопросу забыл проконсультироваться.

Держа ответ за своё творение, Аталла рассказывал, что основной идеей «Короля» была деконструкция биопика/биографии как таковой. Собственно, оно давно известно, что попросту неразумно верить чему-то выдаваемому «по реальным событиям», ведь всё это превращается не иначе как в креативный плод воображения автора. Да что там говорить, учебникам истории то нельзя верить, где даже прямые факты могут повернуть на 180 градусов в угоду автору или власти. Что уж до кино, где всё упирается в эмоции и пропускание событий через себя.

Потому, взяв за основу путь и так не особо известного путешественника-неудачника, Найлз начиная вполне в духе Вернера Херцога («Агирре — Гнев Божий»), быстро ударяется в горячечный трип во сне и наяву, быстро теряя всякий смысл и логику иже с ним, попутным делом плотно бомбя сознание экспериментальным артом. Всё это конечно весело, но как по мне, сия забористая бродилка истоптана не менее далёким первопроходцем Н. В. Гоголем. Разделённый на главы сюжет раз за разом возвращает нас на чилийское судилище, исполненное в манере то ли Яна Шванкмайера, то ли театра Кабуки, где все выступающие предстают в масках подобия самих себя. Процесс этот сигнализирует зрителю не столько наивный поход француза «короноваться», сколько одержимость Орели-Антуана своей целью. Тогда как в реальности все похожи на придурков с деревянными рыльниками, лишь в фантазии и воспоминаниях Орели можно увидеть реальные лица людей.

Всё это до поры, правда, потому что дальше миры героя, реальность (какая ещё реальность?) и вообще авторская безбашенность начинают конфликтовать. Путешественник постепенно отбрасывает неразрешимое, погружаясь в подсознание, но всё же не из-за упёртости, подобно герою Кински, а скорее от отчаяния, как Сэм Лаури из «Бразилии» или девочка из «Лабиринта Фавна». Впрочем, и на этом этапе герою не удаётся удержаться, в отличие от того же психа из «Записок сумасшедшего», и личный апокалипсис отчаяния (в виде ядрёного микса Мэддина, Кунена и Лопушанского) неизбежно поглощает его. Суть происходящего можно охарактеризовать так, что не всегда смелость города берёт, но упорство позволяет пройти сквозь предначертанное.

7 из 10