Смерть Людовика XIV (2016)

Можно бесконечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течет вода и как страдают сильные мира сего. Спасибо режиссёру Альберту Серра, который любезно предоставил возможность лицезреть два часа предсмертной агонии короля Англии Людовика XIV.

Отправившись в сокрушительный нокдаун от подлого удара неконтролируемого праздничного чревоугодия, простой русский человек оказывается в положении синонимичном королю Людовику. Усугубляет сходство уровень провинциальной медицины. Уж больно он походит на врачебную практику лекарей несчастного Людовика.

В таком случае как же облегчить муки? Ответ на этот вопрос подсказывают древние греки: любую трагедию необходимо эстетизировать. Альберт Серра внемлет совету мудрейших. Он доводит каждый кадр своего фильма до эстетической изысканности. Игра с приглушенными цветами, длинные, плавно перетекающие друг в друга кадры, тонкая холодная ирония в диалогах — каждая деталь фильма филигранно дополняет друг друга.

И вот уже смрадная смерть уродливого старика превращается в произведение искусства, от которого трудно оторвать глаз. Вы и не заметите как собственная боль уходит куда-то далеко на периферию, а затем и вовсе исчезает.

Подлинное искусство — отличное лекарство. Бросайте свои колёса и переходите на этот чудесный эликсир.

Испанский режиссер Альберт Серра в очередной раз обращается к повествованию об исторических личностях, отражая и преломляя их жизнь в собственной манере. Вероятно, двухчасовая продолжительность ленты некоторым другим режиссерам позволила бы пройтись по основным вехам жизни Людовика XIV — выдающегося государственного деятеля, правившего в течение долгих 72 лет. Однако же Серра выстраивает действие вокруг последних дней жизни великого монарха, предлагая зрителю в виде исторической драмы тщательное наблюдение за угасанием человеческой жизни, доводя тему упадка до наиболее концентрированной формы по сравнению с предыдущими работами «Рыцарская часть» и «История моей смерти».

Широко известная приписываемая Людовику XIV фраза «Государство — это я» получает в фильме весьма своеобразное воплощение. Вместо всесильного монарха мы видим прикованного к постели старика, вяло реагирующего на вращающихся вокруг него придворных слуг, врачей и чиновников. Практически все действие в картине инициируют они, а отнюдь не король. Де-юре обладая все той же абсолютной властью, Людовик XIV перед лицом надвигающейся смерти в какой-то момент перестает отдавать даже незначительные приказы и принимает абсолютно бездеятельное отношение как к своей частной жизни, так и к жизни общественной.

Шикарное убранство дворца, изящные костюмы, изысканность в манерах слуг сочетаются с явными признаками разложения и упадка, которые олицетворяет собою монарх. Упомянутое несоответствие в отчетливом виде выражается в образе некротизированной ноги монарха, неподвижно покоящейся на королевской кровати. Более тонким образом барочную атмосферу величественной размеренности разоблачает другая, на первый взгляд незначительная сцена, в которой слуга короля возле постели умирающего внезапно отдергивает руки от нагретого предмета.

Значительное место в фильме уделено репрезентации тогдашнего состояния медицины. Несмотря на чрезвычайно высокий статус в обществе больного и соответствующие этому имеющиеся ресурсы, врачевание того времени будто бы расписывается перед нами в своей беспомощности перед лицом прогрессирующей болезни. Здесь и бездоказательные противоречивые суждения, и заключения, выведенные по принципу «post hoc, ergo propter hoc» (после этого, значит вследствие этого), и галантное соперничество и недоверие между врачами. Медицина предстает бессистемным набором мнений разной степени достоверности, что лучше всего в фильме выражает придворный доктор Фагон: «Мы оба прекрасно знаем, что медицина — не точная наука, которая даст ответы, когда это нужно».

Жан-Пьер Лео в роли Людовика XIV вполне сумел создать образ человека, постепенно расстающегося с жизнью и потому мало реагирующего на все ее проявления в окружающем пространстве. Остальные актеры, проявляя в своих персонажах монотонную учтивость, выглядят не менее убедительно.

Режиссер удивительно аккуратно подошел к вопросу саундтрека. Сквозящее в фильме метафизическое измерение надвигающейся смерти христианского монарха внезапно целиком являет себя в момент звучания практически единственной за фильм композиции, которая может восприниматься как действительно играющая в художественном мире фильма, так и иллюстрирующая исключительно внутренние переживания главного героя.

В целом, на мой взгляд, Серра успешно воплотил в фильме сквозь призму религиозного медленного кино драму человеческого существования, украсив извечную тему занимательными смысловыми сюжетами.

Ммм, Альберт Серра, мой дорогой некрописец. Если в прошлом его историческом фильме «История моей смерти» костлявая с косой витала в атмосфере, скрываясь в рассветном тумане непрогретого воздуха, лесах и пугающем мраке темноты, то в «Смерти Людовика 14-ого» она уже прямо дышит вам в лицо.

О синопсисе зрелища сего вы, наверное, догадываетесь. Начинается «мортификация» Альберта с открытого пространства, красивого убранства садов Версаля в закате, но только лишь для того, чтобы следом заточить себя вместе с захворавшим королём Людовиком в его палатах, которые в итоге станут его последним пристанищем. Любопытно, что замысел Серра изначально должен был стать арт-перформансом, отражающим отчасти обстановку августа 1715 года, когда король прилюдно с напускным достоинством угасал в течение пары недель. Но что-то не срослось, и нашлось более камерное решение, где основное пространство разыгрывающейся трагедии ограничено шатром вокруг постели правителя. В максимально аутентичном барочном воплощении, прекрасно захваченным цифровой камерой, перед зрителем разыгрывается такой известный и прозаический фильм ужасов как угасание.

Вот лежит тень некогда великого правителя, прозванного Королём-Солнце, а теперь немощного старика (самоотверженное исполнение Жан-Пьера Лео), вокруг которого 20 дней и ночей вертится кутерьма подданных и эскулапов разной степени прошаренности, которые не в силах что-либо предпринять по поводу болей, страдания и агонии своего сира. Признаки гангрены, конечно, налицо, но ухмыляться не тянет по данному поводу. Медицина скакнула нынче до таких небывалых высот, что к подобным врачам, боящимся допустить ошибку (Как можно! Король ведь не рядовой подопытный, чтоб ему ногу отсекать! Давайте лучше опробуем невнятный эликсир откровенного лунатика и подождём) или изначально ставящим неверный диагноз, попасть страшнее, чем сгинуть от собственных усилий. Оттого бразды правления безнаказанно берёт в свои руки смерть, с каждой медлительной и тягостной минутой фильма усиливающей своё положение через разрастающиеся чернушные пятна некроза на больной ноге, а вам, как наблюдателю, только и остаётся смотреть и осознавать, что все мы когда-нибудь окажемся на месте того бедолаги.

7 из 10