Немецкий страх (2015)

С группой режиссеров «Немецкого страха» я знакомлюсь впервые. В трейлере, да и вообще в большей части информации о произведение, делается немалый намек на своеобразную брутальность местных режиссеров. Если рассуждать о них в отрыве от указанного альманаха, то я согласен с этим далеко не полностью. Да, тот же самый Йорг Буттгерайт приложил руку к великолепной космоопере — «Лекссу», это очень выдающееся достижение. Даже при том, что работал над сериалом он далеко не в одиночку. Мишаль Косаковски оказался дебютантом, но не стоит обращать на это внимание, ибо в данном произведении он не ударил в грязь лицом. И в завершении, хочется напомнить об Андреасе Маршалле, который успел побывать в роли монтажера очень крепкого «Побега из Гулага», правда с собственными произведениями Маршалла я незнаком, но заведомо успокаивает что они оба были в жанре ужасов, о чем, собственно и указанный альманах.

Как и любой сборник подобного плана, картина расскажет нам три небольших истории, довольно таки странных и своеобразных. Но при этом, каждая из них, в обязательном порядке содержит в себе элементы того или иного ужаса. Мне сейчас не хочется раскрывать какие-либо подробности этих историй, ибо любой, даже самый небольшой намек на них, может являться своего рода спойлером.

Сразу же хочется отметить — при просмотре трейлера, у меня возникло впечатление того, что меня скорее всего будет ждать всего-лишь очередной, бесшабашный треш, угар и содомия. Ну, Вы наверно знаете, как это бывает у многих японских режиссеров в жанре, подобное непотребство мы могли наблюдать в той же самой «Азбуке смерти». Ну, по меньшей мере, там были подобные представители. Выставить свое произведение именно в таком свете, мне конечно же не кажется очень уж странным решением, но несколько имеющихся трейлеров давят именно на это. Я был очень удивлен во время просмотра «Немецкого страха», когда вдруг понял, что он далеко не то, чем кажется. Истории здесь вполне осмысленные и нужны не просто ради банального кровопускания. Они имеют под собой вполне недурной сюжет, при чем, в каждой из трех историй. Сюжет небанальный и не расскажет нам тысячную историю о привидениях или одержимости, что не может не радовать, так как посмотреть здесь действительно есть на что. Возможно, именно как ужастик, фильм не так уж хорош, но у неподготовленного зрителя явно вызовет немалое отвращение. Зато во всем остальном, картина придерживается достойных рамок, даже при том, что все три истории сняты абсолютно разными людьми.

Ещё раз хочется напомнить, что «Немецкий страх» явно не произведение стандартных японских трешаделов, соответственно и актерский состав здесь на достойном уровне. Никто не переигрывает, никто не спит на ходу или занимает не свое место. Претензий к ним не имею, все старались по мере возможного.

Пусть Вас не обманет трейлер «Немецкого страха». Произведение действительно в какой-то мере имеет второе дно. Оно безусловно создано для того чтобы вызвать у зрителя неподдельное отвращение к людям или даже монстрам, что здесь показаны. Но это не тот явный бред, к которому привыкли некоторые азиатские режиссеры. Определенная логика здесь есть, сюжет подает себя исключительно с положительной стороны, а не банальность происходящего явно выставляет «Немецкий страх» на уровень выше многих нынешних фильмов ужасов. Это вовсе не шедевр на все времена, не новое слово в жанре, фильм забудется уже через месяц, но это крепкое зрелище, на которое не стоит жалеть времени, ведь в жанре есть куда более посредственные представители.

7 из 10

Angst ist ein Grundgefuhl, welches sich in als bedrohlich empfundenen Situationen als Besorgnis und unlustbetonte Erregung aussert. Ausloser konnen dabei erwartete Bedrohungen etwa der korperlichen Unversehrtheit, der Selbstachtung oder des Selbstbildes sein. Krankhaft ubersteigerte Angst wird als Angststorung bezeichnet.

Если посмотреть на успех ряда картин, то можно смело сказать, мода на хоррор-альманахи стала достаточно активным трендом, который в век кино-модерна стал достаточно востребован. Пожалуй, для многих, во всех уголках света, одной из самых ожидаемых премьер жанра стала антология «Немецкий Страх», в которую включены три новеллы от достаточно ярких представителей жанра, вроде Йорга Буттгерайта (Некромантик 1—2, Шрамм), Андреса Маршалла (Слезы Кали, Маски) и начинающего документалиста Михала Косаковски. Как и упоминал Артур Сумароков, этот франчайз имеет явное сходство с не совсем состоявшейся «Комнатой Душ», но если нашумевший «Profane Exhibit» в какой-то мере представлял общую школу хоррора, то «German Angst» является чистым оммажем немецкому андерграунду, тем самым позволяя своим режиссерам с головой проявить себя.

«Final Girl» Буттгерайта расскажет нам о типичной хикке, которая живет в задрыпанной квартире со своей морской свинкой Мукки. Казалось бы, жизнь девушки в стенах берлоги проходит одиноко и безмятежно, однако никто не знал о том, что помимо Мукки у нее есть еще один «зверь», с плотью которого она иногда любит изрядно поиграться…

Являющейся явной аллюзией на раннего «Шрамма» и «Соседку» Масциантонио, новелла поведает нам достаточно нигилистическую историю про жуткие «семейные отношения», в которых шизофрения, страстный фанатизм и кровавый некросадизм главной героини, которую Лола Гейв сыграла на «ура», переплетаются в единое целое. К минусам сегмента я могу пожалуй отнести лишь эдакую недосказанность, хотя в какой-то мере этому вина анорексия идей женской ветви torture porn и ограничение хронометража.

Из кровавых берлинских чертогов далее нас перекидывают к нарративной площадке «Желания» Косаковского, в центре которой находится глухонемая пара Яцек (Маттан Харрис) и Касия (Анника Штраус). В светлых будний денек они решили прогуляться по брошенным окрестностям, однако кто знал, что на них нападет банда отморозков Джейса (Андрес Пейп), идеология SS которому явно скрутила мозги…

В своей новелле Косаковский обращается к канонам разных жанров и стилей, о чем говорит достаточно удачный mash-up из натуралистичного сплеттера, военного nazisploitation`а и элемента «смены жертвы». Косаковски в какой-то мере удается лихо крутануть всю фабулу, однако настоящей немецкой атмосферы и стиля вообще не чувствуется.

Наверное, Михалу не удалось снять идеальную ленту про германских неонацистов, потому что он поляк?

Серая сумбурность сменяется красно-зеленой кислотностью, и вместе с Эденом, охотником на порно-снимки, мы попадаем в закрытый секс-клуб, в котором практикуют достаточно специфические виды «курения», за которыми следует тотальный вампирический хаос…

В «Алеруне» фильм-мейкер Андреас Маршалл, явно вдохновленный гламурностью Марселя Вальца и «Любовью» Гаспара Ноэ», ловко совмещает темы макабры, секса и черного юмора, тем самым представляя нашему взору выразительно яркую и кровавую ленту, а если ко всему этому добавить модное музыкальное сопровождение от Фабио Амурри, то получается тотальная аменция!

Итог: «Немецкий страх» проявил себя как достаточно славный и жутковатый бенефис, который воспевает героическую оду германской школе ужасов, брутальной и беспощадной. Три мэтра жанра сняли поистине оригинальные и занимательные сегменты, и даже несмотря на минусы, они смогут справить должное и крепкое впечатление на своего зрителя.

Конечно же, хотелось, чтобы в фильме задействовали больше новелл от остальных представителей неметчины, вроде М. Вальца, М. Эффенбергера, О. Иттенбаха и М. Ронштока, но наверно тогда бы вся первозданная жуть, эксплицитная жестокость и неповторимость стиля канули бы в Лету…

7 из 10

Angst является неотьемлемой частью всей западноевропейской философской диалектики, тем, что двигало всю философскую мысль западной цивилизации в периоды бурных времен и неизбежных роковых перемен, боящейся подчас не столько Смерти, сколь самой жизни, причем наиболее полно тема метафизического ангста, глубинного страха перед окружающим миром, сковывающего не только тело, но и дух, повергая его в пучину депрессии и тотального самоуничтожения, преобладает в немецкой культуре и философии(эту тему развили Кьеркегор, Ницше, Тиллих, Шпренглер и Шопенгауэр, не говоря уже о Гегеле), для которой характерен страх перед любыми разрушениями привычного, устоявшегося веками миропорядка, страх перед хаосом, приобретающий в ряде случаев экзистенциальную форму вселенского кошмара. Хотя и нельзя не принимать во внимание эмпирический Furcht, делающий ощущение страха не метафизической эссенцией, а самой что ни на есть физической, приземленной.

Применимо же к образной форме мысли, к диалектике кинематографа, причем преимущественно относящегося к низким жанрам — хоррорам и триллерам, Angst означает поступательное превращение зрителей в покорную желейную массу, подавление их воли экстремальной образностью, выдавливание из человека всего человеческого. Это отлично понимали все творцы немецкого киноэкпрессионизма, вылепившие немецкий хоррор по совершенно иным лекалам, чем, к примеру, это сделали итальянцы или американцы, и это же понимали и пришедшие на смену первым кинореволюционерам вторые — демиурги немецкого андеграунда, для киноязыка которых была привычна шокирующая избыточность, мерзкий натурализм и ломающая психику зрителей образность, восходящая к школе некрореалистического искусства. Хотя формально никакой особой философии в том же «Некромантике» или, допустим, «Беспределе» не было; ее приходилось искать с лупой.

Представленный на Международном кинофестивале в Роттердаме, хоррор-альманах «Немецкий страх» 2015 года, взявший под свое уютное крыло Йорга Буттгерайта, после длительного перерыва вернувшегося к режиссуре(первой ласточкой его полноценного киновоскрешения был фильм «Зеленый Франкенштейн» 2013 года, снятый на пару с Тило Госйоханном), Андреаса Маршалла, создателя «Слез Кали» и «Масок», и дебютанта Михала Косаковски, с одной стороны дышит в спину еще не увидевшей свет кроме пары фестивалей «Комнаты душ», принадлежа к одной жанровой конвенции — экстремальных ужасов, упакованных в чрезвычайно удобный формат антологий, а с другой — суммирует в единое целое пресловутый философский german angst, а с третьей стороны итожит все достижения немецкого андеграундного кино, как «Комната душ» в свою очередь подводит черту под всеми традициями современного американского и общеевропейского «дома ужасов».

В открывающей фильм новелле «Последняя девушка» Йорга Буттгерайта повествуется о тихой молодой жительнице Берлина, живущей вместе со своей подопытной свинкой в грязной, захламленной квартире. Девица неприветлива, одинока и полна странностей, коротая дни и ночи напролет в своей четырехстенной могиле, куда она не пускает никого из пришлых и лишних. Однако во второй комнате квартиры таится по-настоящему ужасающий секрет. «Последняя девушка» формально стремится быть зарифмованной с культовым «Шраммом» самого Буттгерайта, разыгрывая перед зрителем кровавую и извращенную историю несовместимости и опасной, жуткой в своей моральной неопределенности любви. Через всю новеллу красной нитью проходит филофоская тема die Tod, Смерти, Танатоса и беспредельного. Йорг Буттгерайт в присущей ему меланхоличной нарративной манере погружает в глубины подсознания героини, существующей, как и все персонажи в его киномифологии, вне общества и для которой Смерть важнее, чем Жизнь.

Вторая новелла «Немецкого страха», «Пожелай» Михала Косаковски знакомит зрителей с глухонемой парой, попавшей в лапы неонацистов, которые не мудрствуя лукаво заперли героев в камеру пыток и дали волю собственным кровожадным инстинктам. Только вот у жертв оказался припасен козырь… На первый взгляд кажется, что «Пожелай» является не более чем привычным torture porn с обилием натуралистичного насилия над плотью и духом, однако Михал Козаковски отыгрывает в этой истории философскую идею die Tiefe, подразумевая под ней не только этимологию глубинного страха как главного элемента воздействия на публику, но и глубину неоднозначночсти поведения всех без исключения персонажей. Здесь не будет просто черного и белого, как и коричневого с красным. Здесь желания жертв и садистов имеют под собой одну и ту же природу — овладеть человеком и сделать его своим рабом, сломав через колено его волю. К жизни, в первую очередь.

Заключительная история цикла, «Альрауне» Андреаса Маршалла, помимо излишне прямолинейной отсылки к «Альрауне» Хенрика Галеена и Ганса Гейнца Эверса, в философическом плане приоткрывает тему Abgrund, то есть Бездны, читай — самого Ада, куда невольно попал известный фэшн-фотограф, увлекающийся поисками в интернете запрещенной «клубнички». Этим Адом для него стал закрытый секс-клуб для очень избранных(привет садомазо-дилогия «Маленькая смерть» Марселя Вальца), где на клиентах проводили по их обоюдному согласию эксперименты с некоей загадочной сывороткой. Забыв, впрочем, упомянуть о множестве побочных эффектов от нее. Кроненбергская по духу и атмосфере, подозрительно напоминающая помесь «Хостела» Элая Рота с «Судорогами», новелла Маршалла подводит итог всему фильму, сплетая воедино в зловещий змеиный клубок темы Секса, Смерти, Желаний и Страданий. И Ад станет для любителей Мандрагоры новым Раем, и будут пороки им братом и сестрой, отцом и матерью, всем и ничем. И густая пелена страха объединит всех персонажей альманаха, которые сами шли к собственному уничтожению, растворяясь в серной кислоте метафизического тумана и психопатологического дурмана.

«Немецкий страх» — это одновременно и чистокровный авторский хоррор, и антихоррор с большей, чем даже нужно, философской подоплекой природы страха как такового и его главных носителей — людей, переставших осознавать себя людьми. Причем не меньшим, а подчас даже большим героем ленты, чем люди, становится развоплощенный в своей историчности Берлин, тающий в безвременье и предстающий в альманахе средоточием Зла, безумия, городом-сном и городом-монстром, пожирающем на своем пути всех и каждого. Городом порока, откуда не будет возврата, как из Крауч-Энда или Иннсмута.

Было отсмотрено в рамках программы Международного кинофестиваля в Роттердаме 24.01.2015

Angst является неотьемлемой частью всей западноевропейской философской диалектики, тем, что двигало всю философскую мысль западной цивилизации в периоды бурных времен и неизбежных роковых перемен, боящейся подчас не столько Смерти, сколь самой жизни, причем наиболее полно тема метафизического ангста, глубинного страха перед окружающим миром, сковывающего не только тело, но и дух, повергая его в пучину депрессии и тотального самоуничтожения, преобладает в немецкой культуре и философии(эту тему развили Кьеркегор, Ницше, Тиллих, Шпренглер и Шопенгауэр, не говоря уже о Гегеле), для которой характерен страх перед любыми разрушениями привычного, устоявшегося веками миропорядка, страх перед хаосом, приобретающий в ряде случаев экзистенциальную форму вселенского кошмара. Хотя и нельзя не принимать во внимание эмпирический Furcht, делающий ощущение страха не метафизической эссенцией, а самой что ни на есть физической, приземленной.

Применимо же к образной форме мысли, к диалектике кинематографа, причем преимущественно относящегося к низким жанрам — хоррорам и триллерам, Angst означает поступательное превращение зрителей в покорную желейную массу, подавление их воли экстремальной образностью, выдавливние из человека все человеческое. Это понимали все творцы немецкого киноэкпрессионизма, вылепившие немецкий хоррор по совершенно иным лекалам, чем, к примеру, это сделали итальянцы или американцы, и это же понимали и пришедшие на смену первым кинореволюционерам вторые — демиурги немецкого андеграунда, для киноязыка которых была привычна шокирующая избыточность, мерзкий натурализм и ломающая психику зрителей образность, восходящая к школе некрореалистического искусства. Хотя формально никакой особой философии в том же «Некромантике» или, допустим, «Беспределе» не было; ее приходилось искать с лупой.

Представленный на Международном кинофестивале в Роттердаме, хоррор-альманах «Немецкий страх» 2015 года, взявший под свое уютное крыло Йорга Буттгерайта, после длительного перерыва вернувшегося к режиссуре(первой ласточкой был «Зеленый Франкенштейн» 2013 года, снятый на пару с Тило Госйоханном), Андреаса Маршалла, создателя «Слез Кали» и «Масок», и дебютанта Михала Косаковски, с одной стороны дышит в спину еще не увидевшей свет кроме пары фестивалей «Комнаты душ», принадлежа к одной жанровой конвенции — экстремальных ужасов, с другой — суммирует в единое целое пресловутый философский german angst, а с третьей стороны итожит все достижения немецкого андеграундного кино, как «Комната душ» в свою очередь подводит черту под всеми традициями современного американского и общеевропейского «дома ужасов».

В открывающей фильм новелле «Последняя девушка» Йорга Буттгерайта повествуется о тихой молодой жительнице Берлина, живущей вместе со своей подопытной свинкой в грязной, захламленной квартире. Девица неприветлива, одинока и полна странностей, коротая дни и ночи напролет в своей четырехстенной могиле, куда она не пускает никого из пришлых и лишних. Однако во второй комнате квартиры таится по-настоящему ужасающий секрет. «Последняя девушка» формально стремится быть зарифмованной с культовым «Шраммом» самого Буттгерайта, разыгрывая перед зрителем кровавую и извращенную историю несовместимости и опасной, жуткой в своей моральной неопределенности любви. Через всю новеллу красной нитью проходит филофоская тема die Tod, Смерти, Танатоса и беспредельного. Йорг Буттгерайт в присущей ему меланхоличной нарративной манере погружает в глубины подсознания героини, существующей, как и все персонажи в его киномифологии, вне общества и для которой Смерть важнее, чем Жизнь.

Вторая новелла «Немецкого страха», «Пожелай» Михала Косаковски знакмит зрителей с глухонемой парой, попавшей в лапы неонацистов, которые не мудрствуя лукаво заперли героев в камеру пыток и дали волю собственным кровожадным инстинктам. Только вот у жертв оказался припасен козырь… На первый взгляд кажется, что «Пожелай» является не более чем привычным torture porn с обилием натуралистичного насилия над плотью и духом, однако Михал Козаковски отыгрывает в этой истории философскую идею die Tiefe, подразумевая под ней не только этимологию глубинного страха как главного элемента воздействия на публику, но и глубину неоднозначночсти поведения всех без исключения персонажей. Здесь не будет просто черного и белого, как и коричневого с красным. Здесь желания жертв и садистов имеют под собой одну и ту же природу — овладеть человеком и сделать его своим рабом, сломав через колено его волю. К жизни, в первую очередь.

Заключительная история цикла, «Альрауне» Андреаса Маршалла, помимо излишне прямолинейной отсылки к «Альрауне» Хенрика Галеена и Ганса Гейнца Эверса, в философическом плане приоткрывает тему Abgrund, то есть Бездны, читай — самого Ада, куда невольно попал известный фэшн-фотограф, увлекающийся поисками в интернете запрещенной «клубнички». Этим Адом для него стал закрытый секс-клуб для очень избранных(привет садомазо-дилогия «Маленькая смерть» Марселя Вальца), где на клиентах проводили по их обоюдному согласию эксперименты с некоей загадочной сывороткой. Забыв, впрочем, упомянуть о множестве побочных эффектов от нее. Кроненбергская по духу и атмосфере, подозрительно напоминающая помесь «Хостела» Элая Рота с «Судорогами», новелла Маршалла подводит итог всему фильму, сплетая воедино в зловещий змеиный клубок темы Секса, Смерти, Желаний и Страданий. И Ад станет для любителей Мандрагоры новым Раем, и будут пороки им братом и сестрой, отцом и матерью, всем и ничем. И густая пелена страха объединит всех персонажей альманаха, которые сами шли к собственному уничтожению, растворяясь в серной кислоте метафизического тумана и психопатологического дурмана. «Немецкий страх» — это одновременно и чистокровный авторский хоррор, и антихоррор с большей, чем даже нужно, философской подоплекой природы страха как такового и его главных носителей — людей, переставших осознавать себя людьми. Причем не меньшим, а подчас даже большим героем ленты, чем люди, становится развоплощенный в своей историчности Берлин, тающий в безвременье и предстающий в альманахе средоточием Зла, безумия, городом-сном и городом-монстром, пожирающем на своем пути всех и каждого. Городом порока, откуда не будет возврата, как из Крауч-Энда или Иннсмута.

10 из 10