Срок. Начало большой истории (2014)

Политика — это история, еще не опрокинутая в прошлое.

1

Полагаем, что при написании зрительского отзыва на задевающую политические аспекты жизни общества работу было бы хорошим тоном не только соблюсти известную непредвзятость относительно собственных позиций, но и отказаться от обсуждения освещаемого явления, сосредоточившись на качествах самой ленты. Однако если первое зависит скорее от воли рецензента, то второе, на беду взявшегося за подобное написание и, вероятно, на радость авторам проекта, в принципе едва ли возможно. Ибо удачное высказывание в жанре документалистики должно не столько показывать происходящее, сколько побуждать общественность к разговору в заданном русле, а «Срок» получился высказыванием не менее чем удачным.

2

На наш взгляд, события, побудившие режиссеров взять в руки камеру, навряд ли нуждаются в подробном пересказе: они известны каждому, кто хоть немного интересуется вопросом. Все эти болотные и пушкинские волнения, этот духоподъемный политический зуд доселе заспанных клерков, эта удивительная для современной России мода на оппозиционное движение. Стоит уточнить, впрочем, что идеологическое противостояние такого рода всегда порождает собою информационный вакуум правдивости, и как результат с одной стороны — «федеральная» точка зрения, где о протестующих — очень плохо и совершенно лживо, а с другой — хвалебные характеристики оппозиционной прессы, ибо негоже себя любимых выставлять в нелицеприятном свете.

Отсюда считаем главным достоинством «Срока» то, что в его основу положена идея показа верхушки протестного движения (господ Навального, Удальцова, Яшина, Немцова и прочих), какими их видит объектив, а не какими им удается предстать на экранах по обе стороны политических баррикад. В конечном итоге получился видеоряд смонтированных вне хронологической последовательности (но, вероятно, с определенным творческим замыслом) повествовательных эпизодов, где планы будничной жизни соседствуют с кадрами из-за решетки, а философские застольные беседы — с громкими трибунными речами перед многотысячной толпой. Важной особенностью ленты стал намеренный отказ режиссеров от собственной трактовки материала: здесь нет ни авторской пропаганды, ни даже закадрового текста. Камера лишь следит за героями, оставляя суду общественности самостоятельно вынести вердикт. Подобный подход в последствие и вызвал обоюдосторонний резонанс, так как понимание увиденного, как оказалось, целиком зависит от гражданской позиции понимателя.

3

В предпремьерных интервью один из режиссеров рассказывал о притеснениях со стороны прокураторы и прочих органов, которым подвергся во время создания работы. Парадоксальность ситуации в том, что и обратная сторона осталась не сказать чтобы довольной итогом. И если первые по привычке считают любые высказывания на заданную тему, выпущенные без участия Кремля, госдепской агитацией, то вторые попросту отказались принять свой образ лишенным героического апломба. А ведь поставленная (и выполненная) задача заключалась именно в том, чтобы показать людей, которым удалось вывести на улицы морозной и сонной России десятки и сотни тысяч, такими, какими в сущности они являются. Однако львиная доля аудитории составила свое мнение относительно участвующих лиц задолго до просмотра ленты и также не была готова принять предлагаемый материал без его соответствия уже утвердившимся позициям. Герои оказались… обыкновенными, их беседы — во многом советско-кухонной демагогией, а план «как иначе обустроить Россию» свелся к идее уронить текущий режим. Это то, что можно увидеть в фильме, а единственное, к чему он призывает, — поразмыслить о том, кто эти люди, куда они движутся и почему?

4

К сожалению, подобное размышление невозможно вне контекста политического (прости, господи, — дожил!) дискурса нескольких последних лет и базирования на уже устоявшемся инфополе участников разговора. В этом плане сабжируемый материал стоит рассматривать скорее как помощь в выведении общего знаменателя из фактов, известных ранее, нежели в качестве решающего источника информации. И пока из мрачных глубин эфира с одной стороны на вас смотрит откормленная рожа народного избранника, считающая, что зиму сменяет лето вопреки врагам России, а с другой — приплаченный корпорациями, Конгрессом и АНБ оппозиционер — узник ГУЛАГа и совести, на повестке одиноким остается доселе не заданный вопрос: чем фундаментально отличаются эти стороны?

5

Как известно, Томас Джефферсон считал инакомыслие высшей формой патриотизма. Однако инакомыслие, на наш взгляд, вовсе не приверженность отличного политического курса, а способ мышления в рамках иной мировоззренческой позиции. В этом случае поведенческие модели участников противостояния могут быть сравнены, исходя из сказанных слов и совершенных поступков.

Увы, разница между условными депутатами, беснующимися в попытках покарать очередного врага народа, спевшего не то, не там и не тогда, и условными оппозиционерами, истерически изгоняющими из своих рядов «предателя» (нет, мы не упоминали Радзиховского), кажется нам незначительной. Мы отказываемся разграничивать вопящих о крысах во власти протестующих и власть, называющую собравшихся на Манежной сетевыми хомячками (хотя использование в обоих случаях отрицательного образа грызунов и полагаем символичным). Мы лишь замечаем, что обе стороны не уважают оппонентов, обе считают, что другие далеки от чаяний простого народа, некомпетентны в управлении и неадекватны реальности, обе — отказываются признавать за противником право быть представителем интересов поддерживающих его людских масс, и прочее, перечислять можно довольно долго. Разница проста: пока у первых получается не очень, вторые наивно полагают, что справятся лучше.

А правда, на наш взгляд, заключается в том, что политика государства Российского, отстающая на три четверти века Советского Союза, настолько убога, грязна и беспросветна, что для человека в большей мере приличного там вряд ли найдется место. И, судя по всему, извечный ее парадокс заключен именно в том, что одни и те же люди борются меж собою с тем условием, что кто бы ни победил в результате, на свет рождается очередная странная и глупая фигня, очень похожая на ту, с которой боролись, только хуже. Такая планида, что поделать? И тем не менее мы не считаем подобное положение дел бессмысленным: нормальные социально-исторические процессы с поправкой на задержку в развитии, но… Желаете ли конкретно вы принимать в них участие, сопереживать им или просто тратить часть своей жизни на что-то, связанное с данным явлением (например, чтение зрительского отзыва)? Серьезно, об этом тоже стоит задуматься по просмотре.

Фильм снят в модном ныне жанре «мокьюментари», то есть в псевдодокументальном стиле, которому присущи имитация документальности, фальсификация и мистификация. На родине жанра — США — был введён термин англ. mockumentary, от to mock «подделывать», «издеваться» (пишет Википедия).

И в то же время является вольной интерпретацией пушкинского «Дубровского».

Дочь (… ну или почти дочь) богатого и знатного барина Троекурова Ксюша влюбляется в бедного помещика Дубровского. На нее производят большое впечатление его решительность и смелость. Однажды он даже рассказывает ей, как застрелил медведя нокаутировал в спарринге могучую женщину. Во всей необъятной округе села Покровского только Дубровский да его друг Навальный не боятся крутого нрава знатного барина.

Самовластного и всесильного Троекурова это несколько раздражает. Чтобы выместить раздражение, он решает лишить имения Навального. Судейские крючкотворы исполняют желание Троекурова, и Навального вызывают к земскому судье для решения дела. В судейском заседании читается решение, исполненное юридических казусов, согласно которому Навального заточают в острог, но вскоре неожиданно отпускают.

Дубровский и его друг Навальный поднимают недовольный народ и идут штурмовать усадьбу Троекурова. В завязавшемся сражении они терпят поражение. Ксюшу выдают за Верейского. Дубровский исчезает. Ходит слух, что он скрылся за границу.

Фильм снят поистине с российским размахом, особенно удались режиссерам массовые сцены на улицах Москвы (бюджет которых, правда, пока не раскрыт).

Постмодернистской особенностью картины является то, что некоторые актеры массовых сцен не подозревали, что снимаются в кино и думали, что действительно участвуют в неких «протестных акциях». Исполнители же главных ролей пока тихо отдыхают в появления новых, возможно более смелых проектов.

Прим. При написании рецензии использовано прочитанное за 9 минут краткое содержание повести «Дубровский».

10 из 10

Не думаю, что из фаната ЕР этот фильм сделает оппозиционера — скорее наоборот, ещё больше укоренит в его сознании весь негатив оппозиции.

Зато людям, которые причисляют себя к оппозиционному блоку, которые были на всех болотных-сахаровых, этот фильм будет невероятно интересен. Каждый сможет узнать в нём себя, ведь каждый причастен к этому большому делу. Можно посмотреть на то, что происходило за сценой, когда ты стоял в толпе.

Фильм чрезвычайно грустный хотя бы потому, что многие из лидеров оппозиции показывают, что не до конца верят в общий успех. Однако в то же время всё это показано с ироничной стороны, с акцентом на незначительные детали, которые показывают человеческое лицо всех главных героев. К сожалению, наша оппозиция действительно комична порой — а как иначе, если ты пытаешь бороться с этой машиной власти, которая всесильна?

«Сначала они тебя не замечают, потом смеются над тобой, затем борются с тобой. А потом ты побеждаешь.»

Те, кто в своё время вышел на Болотную площадь и обещал прийти ещё, ожидаемо повзрослели. В свою очередь, авторы «Срока» предлагают неотъемлемой части нашего общества взглянуть на самих себя двухлетней давности. Зеркало получается, слава богу, многогранным и неоднозначным.

Потрясающее (но не положительное, совсем нет) чувство: тот событийный фон ты можешь пересказать с точностью летописца. Тем не менее, сюжетные линии на поверку оказываются больным приветом из дремучего прошлого.

Другое дело, что команде «Срока» хватило времени, дабы окончательно разобраться, что именно может стать полезным для их же персонажей. А главный подарок «Срока» протестному движению не в том, что присутствует в ленте, а в том, чего в фильме попросту нет. Иначе говоря, если после просмотра у вас промелькнёт мысль, мол, а почему не вспомнили господина N или трёх адвокатов тех самых девушек, просто задайте себе вопрос: «а они вообще были?»

Стоит отметить, что я совершенно не понимаю, зачем это смотреть тем, кто не варился в соответствующем контексте — им же за полтора часа даже не найдётся повода покраснеть. А остальным, поверьте, будет стыдно. Кому-то за то, что отказался разгадывать оппонента; кому-то за серьёзное отношение к себе и отсутствие самоиронии; кому-то за настроение карнавала и пира во время чумы — в общем, ребята, уясните и развивайтесь.

Зато тем, кто «Срок» не только посмотрит, но и услышит, откроется доселе неизвестное, прямо-таки тайна третьей планеты. Оказывается, то протестное движение — это история не толпы, которую многое достало, а отдельно взятых людей со своими мотивами, жертвами и целями, понятными далеко не всегда. Как же так, спросите вы, если начиналось всё чинно и благородно? У «Срока» есть занимательный вариант ответа. Эх, даже хорошо, что в атмосфере бушующего кровавого режима хотя бы одна дама со светлыми волосами уверенно построила свою любовь, заодно продемонстрировав нам всем, что настоящими блондинками были всё-таки мы, а не она.