Метеора (2012)

Человек есть человек. Также, как есть и камни, вода и животные. На протяжении веков условность следовала за ним. Так наш мозг реагирует на действительность. Он не может воспринимать мир только предметно. Черное и белое, теплое и холодное, мягкое и острое, — сознание облекает в форму зрительных образов, но и продолжает исследовать их, отпечатываясь в подсознании. Так проходила его эволюция. Это — образование предметов власти, религии — как последователя власти и вместе с ней морали, которая отличалась от нравственности (присущая любому человеку) по соображениям, придуманными властью.

Немного «многословное» предисловие продиктовано целью атеиста подобраться к сути сюжета картины, очень необычной, красивой и неоднозначной. Возможно, попыткой объяснить суть фильма, служит притча, рассказанная самими героями картины о святом Якове, о его излечении больной женщины, ее изнасиловании им же, а потом, ее убийством — ее и ее брата, чтобы никто не знал. Ангел утешит Якова, объяснив, что самый большой грех — отчаяние. Так было найдено решение и оправдание человеческого естества и поставлен крест… И все. Такова была притча. Ну, а оба влюбленных… захотели остаться вдвоем свободными от всего и от отчаяния…

Осталось чувство какой-то незавершенности при всем положительном отношении к картине.

Их было двое в мире, живущем по строгим архаичным и извечным правилам монастырской жизни в древней, будто застывшей во времени, Метеоре. Монах Теодорос и послушница Урания. Их было двое и им не нужны были никакие слова в миг созидания и страдания, прощения и усмирения. Они были святыми, но стали грешниками, ведь за черными сутанами таились не ангелы, а обычные Мужчина и Женщина.

Греческая «новая волна», начавшаяся в середине нулевых годов, как и любой кинематографический нью-вейв — французская, итальянская, испанская или румынская, на которую, впрочем, более всего и походит современное течение греческого кино — подчас характеризуется не столько новаторскими методами киноязыка и явственным обновлением тем, сколь бережным отношением к классицизму и умелом его переносе на современную, испорченную дурновкусием и постмодернизмом, почву. Греческая «новая волна» — это чернушный хардкор, броская провокационность сюжетов при аскетизме режиссуры, веселые маленькие трагедии и невеселые семейные комедии.

К таковым образцам относится и вторая по счету режиссерская работа молодого греческого постановщика Спироса Статулопулоса, в свое время широко представленная на Венецианском кинофестивале, фильм «Метеора» 2012 года, который, помимо кучи блокбастеров, оказался чрезвычайно богат на фильмы антиклерикальные, богоборческие и броско-провокационные, и «Метеора» удачно стоит в этом ряду — не особнячком, а этаким кинематографическим коттеджем без лишних смысловых надстроек в нем. Разродившийся второй частью трилогии о рае земном Ульрих Зайдль показал религиозный психоз одной малосимпатичной мещанки, глас румынского народа Мунджиу поведал в «За холмами» о лесбийском промискуитете, эгоцентризме и фанатизме, а греческий добрый молодец Спирос Статулопулос предпочел совместить мотивы обеих вышеперечисленных картин, рассказав лаконичную, совсем немногословную и очень эротичную историю об искушениях плоти и духа, к тому же посмотрев на православие как таковое и его носителей под углом если не слишком острокритическом, то и не сильно восхищенном, показав представителей мира верующих и страждущих именно людьми, а не святой возвышенной простотой.

Главные герои ленты — монах Теодорос и монахиня Урания — персонажи с постепенно застывающим внутренним развитием при кажущейся внешней бесстрастности. Слишком долго они посвящали себя Богу, слишком часто они его любили и подавляли собственное либидо, чтобы в один прекрасный момент своей жизни не поддаться сладкому греху нетривиальной дефлорации. Слишком много в их жизни было слепой и удушающей веры, потому и вырваться из тисков ее оказалось непросто, болезненно, но отчего-то приятно. И видения ада, предстающие в фильме, страшны, но не настолько, чтобы главные герои отреклись от плоти во имя бесплотно-бесплодного Духа, которого в их жизни было более чем достаточно. И истина в картине понятна и даже чересчур проста: иногда уж лучше один раз стать добровольной жертвой искушения, нежели ни разу не вкусить запретный плод. Уж лучше кровавый в своем буйстве Ад, чем скучный Рай, полный невыносимой легкости бытия и добродетелей, от которых ни холодно, ни, тем более, жарко.

Простой до неприличия сюжет, в котором на всем протяжении картины не будет ни экстраординарных поворотов, ни чрезмерной экспрессии, перманентно балансирует на грани не то умозрительной притчи, переполненной символикой буквально в каждом глянцевом кадре(впрочем, и «Черный квадрат» полон великого смысла), не то очень мудреной эротической драмы, в которой эротики будет намного больше, чем драмы, как и слов, ибо герои или преимущественно монументально молчат на величественном фоне древних храмов, помнящих Иисуса и Ко, или занимаются сексом(подучить «Камасутру» не выйдет; все очень пресно и без излишних подробностей). Режиссер лишь поначалу старательно обрисовывает отношения между персонажами, которые проявляют чудеса долготерпения(чудовищные внутренние метаморфозы едва ли ждут зрителей), чтобы в финале «Метеора» стала эдакой эффектной глянцевой зарисовкой из мира похотливых монахов и монашек, нещадно страдающих от божественного метеоризма собственных любовных прегрешений.

Их было двое в мире, живущем по строгим архаичным и извечным правилам монастырской жизни в древней, будто застывшей во времени, Метеоре. Монах Теодорос и послушница Урания. Их было двое и им не нужны были никакие слова в миг созидания и страдания, прощения и усмирения. Они были святыми, но стали грешниками, ведь за черными сутанами таились не ангелы, а обычные Мужчина и Женщина.

Греческая «новая волна», начавшаяся в середине нулевых годов, как и любой кинематографический нью-вейв — французская, итальянская, испанская или румынская, на которую, впрочем, более всего и походит современное течение греческого кино — подчас характеризуется не столько новаторскими методами киноязыка и явственным обновлением тем, сколь бережным отношением к классицизму и умелом его переносе на современную, испорченную дурновкусием и постмодернизмом, почву. Греческая «новая волна» — это чернушный хардкор, броская провокационность сюжетов при аскетизме режиссуры, веселые маленькие трагедии и невеселые семейные комедии.

К таковым образцам относится и вторая по счету режиссерская работа молодого греческого постановщика, в свое время широко представленная на Венецианском кинофестивале, фильм «Метеора» 2012 года, который, помимо кучи блокбастеров, оказался чрезвычайно богат на фильмы антиклерикальные, богоборческие и броско-провокационные, и «Метеора» удачно стоит в этом ряду. Разродившейся второй частью трилогии о рае земном Ульрих Зайдль показал религиозный психоз одной малосимпатичной мещанки, а глас румынского народа Мунджиу поведал в «За холмами» о лесбийском промискуитете, эгоцентризме и фанатизме, а греческий добрый молодец Спирос Статулопулос предпочел совместить мотивы обеих вышеперечисленных картин, рассказав лаконичную, совсем немногословную и очень эротичную историю об искушениях плоти и духа, к тому же посмотрев на православие как таковое и его носителей под углом если не слишком острокритическом, то и не сильно восхищенном, показав представителей мира верующих и страждущих именно людьми, а не святой возвышенной простотой.

Главные герои ленты — монах Теодорос и монахиня Урания — персонажи с постепенно застывающим внутренним развитием при кажущейся внешней бесстрастности. Слишком долго они посвящали себя Богу, слишком часто они его любили и подавляли собственное либидо, чтобы в один прекрасный момент своей жизни не поддаться сладкому греху нетривиальной дефлорации. Слишком много в их жизни было слепой и удушающей веры, потому и вырваться из тисков ее оказалось непросто, болезненно, но отчего-то приятно. И видения ада, предстающие в фильме, страшны, но не настолько, чтобы главные герои отреклись от плоти во имя Духа, которого в их жизни было более чем достаточно. И истина в картине понятна и даже чересчур проста: иногда уж лучше один раз стать добровольной жертвой искушения, нежели ни разу не вкусить запретный плод. Уж лучше кровавый в своем буйстве Ад, чем скучный Рай, полный невыносимой легкости бытия и добродетелей, от которых ни холодно, ни, тем более, жарко.

Простой до неприличия сюжет, в котором на всем протяжении картины не будет ни экстраординарных поворотов, ни чрезмерной экспрессии, перманентно балансирует на грани не то умозрительной притчи, переполненной символикой буквально в каждом глянцевом кадре(впрочем, и «Черный квадрат» полон великого смысла), не то очень мудреной эротической драмы, в которой эротики будет намного больше, чем драмы, как и слов, ибо герои или преимущественно монументально молчат на величественном фоне древних храмов, помнящих Иисуса и Ко, или занимаются сексом(подучить «Камасутру» не выйдет; все очень пресно и без излишних подробностей). Режиссер лишь поначалу старательно обрисовывает отношения между персонажами, которые проявляют чудеса долготерпения(чудовищные внутренние метаморфозы едва ли ждут зрителей), чтобы в финале «Метеора» стала эдакой эффектной глянцевой зарисовкой из мира похотливых монахов и монашек, нещадно страдающих от божественного метеоризма собственных любовных прегрешений.

9 из 10

Надо сразу определить, что эта картина — скорее фантазия на тему, чем пересказ возможной в реальности истории. Мне довелось два раза побывать в тех самых Метеорах (ударение на втором слоге), и увиденное мною там даёт мне возможность утверждать, что показанное в этом фильме не могло быть потому, что не могло быть никогда. Монахи и монахини — люди иного сорта, избранные, если угодно. Жизнь свою они проводят в постоянных трудах и молитве. Им просто некогда было бы плотски страдать, как это делали главные герои этого кино. Надо быть настолько же просветлённым, чтобы понять, насколько они далеки от подобных земных вещей.

Приняв для себя неправдоподобность повествования и представив его как некую фантасмагорию, я могу отвлечённо сказать, что фильм получился красивым, иносказательным, так, как я люблю. Мультипликационные вставки были всегда к месту и украшали картину, как красивая рамка, как подходящий фон.

Конечно, не стоило изображать главных героев словно лики на иконах, ибо то, чем они оправдывают свои плотские порывы, мало напоминает чувство любви. Когда истинно любят, могут обходиться без интимной близости, особенно такие люди. Для истинной любви достаточно знать, что твой возлюбленный счастлив, достаточно просто видеть его, чувствовать радость от простого общения. Плоть же берёт верх, когда остаётся одна только похоть. Возможно, нам не показали достаточное развитие отношений этих людей, но я увидела только то, о чём пишу.

В этом фильме, кроме откровенных, есть одна страшная сцена, которая заставит содрогнуться, — убийство козлёнка. Не совсем поняла аллегорию с общим сценарием, но предположу, что его страшная смерть олицетворяет жертву, принесённую монахом и монахиней ради своих чувств. Увиденное заставило меня даже схватиться за сердце и расплакаться, поскольку ничего, как говорится, не предвещало, да и не каждый подобное зрелище может вынести.

Плоть слаба, особенно, если её не укреплять. Запретный плод сладок. Адам и Ева живы по наши дни, и вновь и вновь срывают его с Древа Познания Добра и Зла.

7 из 10

Красивая история в красивом месте. История красива и изнутри, и в проявлениях. История почти без слов. И слова тут совершенно не нужны. Даже излишни были бы…

Я не знаю, что именно хотел рассказать автор. Каков был его посыл. Если посыл заключался в том, чтобы дать вопрос, а не ответ — для меня все получилось…

Я не по наслышке знаком с людьми, близкими к церкви, к Богу. И это действительно люди с другим мировоззрением. И его не понять, если сам не окунешься в это все. Ценности тут действительно ценные, поступки наполнены смыслом и искренни. Сама жизнь наполнена смыслом и ясностью.

В фильме два персонажа — мужчина и женщина. Они служат Богу. Но они по-прежнему мужчина и женщина. И то, что их сближает — это не что-то неправильное, это очень другое. Их чувства друг к другу естественны, но они уводят их в мирскую жизнь, мешают сконцентрироваться. И, конечно, это происходит не так просто, они терзаются.

Режиссер показал все очень органично. Показал так, чтобы воспринял человек, далекий от церкви и, в тоже время, фильм снят так, что он гармонирует не то, что с музыкой, но даже с природой и едой в фильме — все просто, понятно, слегка скудно, но достаточно, а значит в меру.

Рекомендую думающим сердцем.

9 из 10

Вниманию зрителя предоставляют эпизод из жизни молодого монаха и монахини. Кем они были до того как приняли постриг? Что их сподвигло к такому образу жизни? Вопросы на которые не получаем ответа, ведь весь акцент делается не на истории, а на самой её глубинной сути.

Сюжет фильма — не просто случай в греческом монастырском комплексе Метеоры. Это препятствие на пути аскезы, с которым сталкиваются главные герои.

Любовь ли это. Не мнимо ли. Или всё, что происходит между Теодоросом и Уранией — всего лишь обуреваемая ими страсть, испытание их преданности ко Творцу.

Картина базируется на символах. Кадры монашеской жизни переплетаются с анимационными вставками, нарисованными в стиле византийской иконописи, которые гармонично вписываются в общую атмосферу, разговаривая со зрителем на языке символов.

Вообще, если не углубляться в смысл всей истории, то при поверхностном просмотре, данный фильм можно было бы отнести к арт-хаусному зрелищу: это и в меру затянутые сцены живописных пейзажей Метеор, которые располагают наше воображение видеть в них различные геометрические абстракции; это и контраст цвета — монахиня в черном одеянии в белой келии, освещённой солнечным светом; а порой это и довольно необычные ракурсы. Добавить ко всему перечисленному православную монашескую историю и получим некий христианский арт-хаус. Что уже звучит экспериментально и ярый любитель жанра просто обязан увидеть сие творение, хотя бы даже для своей коллекции.

С греческим кинематографом почти не знаком, но данная картина оставила положительные впечатления. И Спирос Статулопулос мог бы создать цикл подобных монашеских рассказов, которые, больше чем уверен, у него бы получились на славу.

8 из 10