Дикий Билл (2011)

Разлетающиеся в стороны тонкие брови Уилла Поултера наносят на его лицо нестираемое выражение постоянного удивления, накладывающееся на усиленную напряжением артикуляцию его губ, которые перебивают детскую наивность, если только их не снимать сверху вниз, искажая его до животного в минуту гневного излияния взрослых слов.

Встречным удивлением встречает его взгляд завалившийся в дом батяня — зонщик, отмотавший восьмилетний срок, пропустив всё время, пока рос его старший (Дин) и подрастал второй (Джимми), теперь оторопело наблюдая за тем, как пятнадцатилетний парнишка справляется с сиротством, которым наделила его бросившая дом мать.

Закоренелому раздолбаю (Чарли Крид-Майлз) приходится равнять свою жизнь, следя за поведением взрослого мальчика, переросшего в мужчину, минуя ребяческую бесшабашность, готовый взять на себя ответственность и за подругу, не смущаясь детской коляски, что придётся с нею катить.

Пересекаясь, два типа мужественности — неуправляемое буйство Дикого Билла и невозмутимая уверенность Дина — открывают незадачливому папаше истинное положение вещей, где его роль оказывается ничтожной по сравнению с решимостью ребёнка, готового к отцовству, тогда как его родитель, кажется, своего так и не осознал.

Разгульный гангстеризм остаётся на совести Ивана Реона, выходца из «Плохих», изображающего наркодеятельного невротика, работающего на записного мафиози, которым, разложив роль на пару эпизодов, отметился лукаво ухмыляющийся Энди Сёркис, подкрепивший смешанный подход Декстера Флетчера, совмещающего аспект индивидуальный, семейный и социальный, придерживаясь ставшей актуальной после «Доли ангелов» Кена Лоуча комедийной тональности, позволяя режиссёру легко обойтись с общественной тематикой, нисколько не ослабляя пронзительности самой истории, найдя для этого нужные образы и нужных людей.

Не нагнетая давления, Флетчер представляет ясную картину борьбы за выживание, объединяющей поначалу разобщенные силы отца и детей, объединяя его стремление завязать с их желанием избежать сиротского приюта, где образцовое поведение старшего сына поднимает с колен опустившегося отца — нормальный такой гимн семейной крепости, которая защищает от всевозможных невзгод и выручает при неприятностях.

При этом, хоть и обнажаются нервы, нет никакого выворачивания нутра, есть выверенный ход симпатичного превращения мальчика в мужчину, а мужчины в отца, построенный на взаимной борьбе и решимости актеров не уступать другому в силе, понимая, что в сущности, вся картина — это не объявленная схватка мужчин, доказывающих свою состоятельность в том вызове, что брошен её героям судьбой, а им — профессиональной долей.