Прекрасный сон (2009)

Что за тонкая грань отделяет прелесть самого совершенного сна от бескрайности полей ветряных мельниц, на фоне которых безликий магриттовский персонаж начнет свое путешествие, чтобы потом завершить его все в той же долине Палп-Спрингс? Что Вы готовы увидеть? Вернее, что Вы хотите увидеть? Вы уверены, что желаете очутиться внутри дикого сна американского «бартона финка», носящего подозрительное чеховское имя и мальтийскую фамилию? Подумайте, ведь в современной дымке издевательского «черного фильма» больше не осталось места для серьезности мужских страхов и кадров в стиле ранних работ Сесила Битона. И «Совершенный сон», этот странный, экспериментальный пост-нуар, что прячется в ритмах свободного техноджаза и обреченности героев Достоевского, созданный независимым сценаристом, шагнувшим на самурайский путь какого-то элитарного перфекционизма и никому неизвестным режиссером Джереми Альтером, — условен от первого до последнего кадра, и ему ничего не стоит обмануть Вас. Фильм как одно большое заблуждение, парящее в еле различимой дымке ретро, превращается в тягучий сеанс психоанализа с героем, который вместо классического обаяния смертника наделен совсем не классическим философским нутром поруганного князя Мышкина.

Больше часа Альтер и Пардо творят нечто недоступное обычной логике канонического нуара, да и кино в целом, погружая ничего не подозревающего зрителя в странную игру-сон, начав которую становится уже не существенна сама вероятность возникновения у нас почти невозможного к ней чувства любви. Не думайте о многом, потому что Вам это только снится. В условном городе, в условное время, вне границ, исчисляемых системой координат, живет некто Николай. Рассказчик знает тысячи страшных сказок с участием Николая и его верного соратника Махараджи, потому что только безжалостные короли и их преданные псы становятся героями всех самых интересных и пугающих историй. Но в каждой сказке должна быть королева, и ее место у нас займет некоронованная скорбная Татьяна, без которой эта история никогда бы не началась, а Рассказчик никогда бы не появился на свет. И, наконец, наша сказка не завершится без вероломного, как цареубийца Макбет, младшего брата короля Сергея, снедаемого завистью к власти Николая и его возлюбленной. Маленькое королевство Николая подчинено тайным и роковым законам, но любовь Татьяны, внезапно вставшая между двумя братьями, настолько свободна, что в силах разрушить любое, даже самое крепкое спокойствие и навсегда сплести судьбами троих маленьких наследников призрачной империи, чьи отцы позабыли о злобе и сомнениях, способных въесться и в детские мысли.

Даже в случайном сне может внезапно начаться война шекспировского масштаба и город с лицом Лос-Анджелеса и душой сомнамбулы станет местом, приютившим карамазовское безумие замкнувшегося на воображаемой мести Рассказчика. Из идеи возмездия родится интеллигентный отщепенец, совсем не по-интеллигентному переносящий боль от золингеновской стали и не способный любить, а только поклоняться своей ретивой детской любви Порфирии, дочери постаревшего Николая. Мы почти поверим словам героя о том, что «никогда не узнаем, насколько наш сон был совершенен, пока не потеряем его». Мы почти не усомнимся, что Рассказчик прозван Безумным монахом из-за непонятной веры в собственное предназначение и умение всегда становиться рукой судьбы. В «Совершенном сне» герой идеален, потому что, проведя Вас через всю историю, рассказав о своей боли и любви, о своем прошлом, он так и останется частью собственного сна, но частью настолько живой и загадочной, что местами превращающееся в откровенную дешевку кино приобретает черты сумасшедшего артхауса с комбинациями сюрреалистического пост-нуара. Заслуга «Совершенного сна» именно в векторности всех персонажей. Они, выполняя свои роли, прольют столько крови, сколько нужно, чтобы, успев договорить финальное «я хочу убить тебя больше, чем ты хочешь жить», показать зрителю всю абсурдность происходящего. И пока мы будем подходить к несуществующей разгадке гнилого датского королевства, ведомые альтер эго сценариста, фильм закончится в той же неопределенной точке, в которой и начинался.

«Совершенный сон» — это безумный перформанс, списанный с несуществующей сновиденческой реальности, в которой Достоевский пишет для журнала New Yorker, вытягивает исповеди из канзасских убийц и обедает с гангстерами. Он с едким сарказмом замещает лечение тихого интроверта в швейцарской клинике на постижение искусства боя в Японии, а доктора Шнейдера на любящего изящно убивать в соответствии с учебником человеческой анатомии доктора Себастиана. Фильм как модернистский кинокошмар с поисками предполагаемого отца, индусами, владеющими наукой забоя скота, и актрисой, будто вышедшей из латиноамериканских сериалов и теперь томно предлагающей себя на обложку Vanity Fair, не знает меры в надругательстве и в подделывании святынь классического нуара.

Альтер, чья карьера взросла на площадках Вендерса и Линча, научился имитировать кино, но толком так и не научился его снимать, интуитивно расставляя смысловые акценты. И только в нашем сознании, на самых задворках воображения, такой неуместный альтеровский эгоизм, преодолев границы дешевого спектакля, способен стать совершенным эгоизмом Пардо-Рассказчика, придумавшего избитую, но по-настоящему сакраментальную историю о противостоянии характеров и предопределенности судеб.

«Совершенный сон» — фильм, который до грусти жалко видеть снятым человеком, увлекающимся режиссурой на уровне хобби, потому что когда у Альтера напрочь сдает вкус, остается только поймавший темную, ироничную волну нуара Пардо, стоящий на ярком солнце в богартовском костюме и начинающий рассказ, который так и не приобретя никакого смысла, блеснет гранью почти божественного вдохновения такого же удивительного свойства, какое посетило неудачника Джорджа, спроектировавшего потрясающий образчик промышленного модерна на окраине Лос-Анджелеса всего лишь за пять долларов.