Олигархи (2004)

Зимуют пароходы. На припёке

Зажглось каюты толстое стекло.

Чудовищна, как броненосец в доке,

Россия отдыхает тяжело

Считается, что «большая пайка» на Руси стартовала ваучерным фейерверком и залоговыми аттракционами. На деле всё выглядело несколько иначе. Поскольку пайка, подобно разрухе, берёт начало в головах, а не в клозетах, аукционных залах и правительственных кабинетах. Судьбы народного достояния и природных недр предопределил нейронный сигнал. Точнее, эгоцентрическая мечта о светлом будущем горстки прожжённых прагматиков, которые, читая в детстве сказку о Мальчише-Кибальчише за авторством одного бравого красноармейца, думали, какой же он всё-таки редкостный болван. По иронии, внук того красноармейца мыслил схожим образом. И потому сочинил для державы новые сказки, которые сам же бесплодно стремился обернуть былью. Как известно, человеческая биография — история в миниатюре. Вероятно, поэтому канадско-израильский коллектив кинодокументалистов взялся преобразить подход к изучению пятен на подгузниках российского капитализма и представить новую версию известных событий через психологические портреты и зарисовки земных странствий баловней фортуны переходного периода. Без прямолинейных обвинений и напрасных нападок. С насмешливыми, едкими комментариями, откровенными признаниями и свежевыявленными причинно-следственными связями между волей конкретных персон и вехами времени. С приглашением к ответу несметного числа до боли знакомых деятелей наших дней: джиннов либерализма, телезвонарей и политических звездочётов.

Решили как-то четыре немолодых семьянина, профессор математики, проректор вуза, театральный режиссёр и инженер-металлург, навсегда расстаться с прошлым и направить парусники жизни по волнам перестройки в направлении маячивших на горизонте заводов, домов, пароходов, оставшихся без хозяина. Потому как престарелый Союз впал в кому, и, не приходя в сознание, скончался. Наследная Федерация оказалась собственницей дурнее некуда, транжиркой и фантазёркой, к тому же слепой на один глаз. Но сговорчивой и забывчивой. А значит — дамой приятной во всех отношениях. Минуя рифы и скалы, водовороты и цунами, гордо плыли капитаны бригантины «Маммона» к вожделенным богатству, славе и могуществу. И в один прекрасный момент ощутили невиданную доселе мощь и головокружение от успехов… Олигархи. Как много в этом слове. Для сердца русского. И улыбка исчезает. И рука невольно тянется к браунингу. Березовский, Лучанский, Гусинский, Черной. Все евреи. Так совпало. У каждого — главная роль в трёхсерийном документальном сочинении на заданную тему. Каждому выделен одинаковый лимит минут, чтобы поведать о взлётах и падениях, ролевых играх большой политики, мистических случайностях, знамениях и приметах, которым следуют мультимиллионеры, чтобы не поскользнуться на банановой кожуре и не попасть под оптический прицел винтовки затаившегося киллера. А так же о том, как всё-таки весело и вольготно на Руси. Было. Пока кукушка не прокричала двенадцать раз, и за стенами Кремля не начал завывать призрак Железного Феликса.

«Жадность — это хорошо», — провозглашает Гордон Гекко. «Делиться надо», — возражает ему в ленте «Les oligarques» грустный голос Лившица. Надо откатывать, распиливать, заносить. Чтобы не потерять равновесие. Не угодить под занесённый дамоклов меч. В картине изъясняются афористично, как и подобает выразительным произведениям жанра. Упитанные семитские лица ласково жмурятся в камеру. За кадром то и дело раскатисто ревут трубы и гремят литавры пьесы Модеста Мусоргского с красноречивым названием «Быдло». Форма самопрезентаций героев — импозантные монологи, выдержки из интервью разных лет. Содержание монологов — игривый, полуфальшивый душевный стриптиз. Именно до той черты, до которой способен дойти респектабельный буржуа (или законченный прохвост), чтобы не пасть в глазах публики, глубже чем уже пал, не прослыть эксбиционистом и робко попытаться вызвать чуточку если не сочувствия, то хотя бы понимания. Диковинные архивные материалы градом сыплются на голову любознательной аудитории: праздник смеха на ельцинской инаугурации, показные разлады в «семейных» делах, подсмотренные перешёптывания серых кардиналов за ширмой. БАБ вещает о влиянии сухого вина на успешность бизнес-проектов, о неразделённой, трагической любви к вождю. Основатель НТВ делит людей на две категории: рождённых заказывать музыку и созданных для игры на балалайке. Разыскиваемый Интерполом Черной настойчиво уверяет, что он мухи не обидит. А Лучанский, дымя сигарой, поведывает о национальной черте — навязчивом желании оторвать у Бога бороду и подвесить себе.

Смысловой перегиб в представленных хрониках наличествует. И заключается в излишней концентрации мыслей рассказчиков на вопросах крови, которые, бесспорно, самые сложные вопросы в мире. Слышатся нотки режиссёрского сожаления о том, что оборотистые негоцианты, будучи изгнанными из заснеженного царства взятки и круговой поруки, не могут найти приюта на исторической родине. Облагаются баснословными налогами, преследуются спецслужбами, становятся завсегдатаями криминальных сводок. На словах же ничего не желают сильнее, чем приблизиться к Господу на Святой земле. Но тщетно. Ибо сказано эллину, сказану иудею: «Скорее верблюд пройдет сквозь Игольное ушко, чем богатого человека примет Царствие небесное».