Последняя песнь Мифуне (1999)

По неизвестной причине пропустила второй фильм из длинного списка «Догмы 95» (а именно, «Идиотов» Ларса Фон Триера) и приступила сразу к третьему.

Фильм приятно смотреть. Сёрен Краг-Якобсен (режиссер фильма) сделал свою картину легкой, окрасил её в оптимистичные тона, не утратив при этом реализма. В этой драме горькая правда жизни и юмор с жизнелюбием сосуществуют друг с другом, как и в жизни.

В центре внимания — любовная парочка. Запутавшиеся люди. Они делают хорошее и делают плохое. И со всеми своими проблемами они оказываются в деревенской глуши. Интересное зрелище.

Есть здесь еще персонаж, который освещает все события фильма своим добром и бескорыстной привязанностью к своему брату, главному герою. И несмотря на то, что он слабоумен, он предстает здесь довольно важной фигурой. Именно благодаря ему, и благодаря отношению, которое он к себе вызывает, картина выглядит необыкновенно доброй, что странно, потому как все события фильма довольно драматичны.

Второй яркий персонаж — брат главной героини, наглядно показал как добро и злость одновременно ведут свою тихую жизнь в сердце маленького человека. Оба этих актера восхитили меня тем, что своим присутствием в фильме они делают драму комедией, а комедию драмой. Такое смешение одновременно естественно и необычно для кинематографа, что в данном контексте является неоспоримым преимуществом.

Это хороший фильм.

8 из 10

Не являясь поклонницей концептуального кинематографа и голливудского болливуда, этим фильмом я была очарована, и он однозначно попадает в мой личный топ100. Хотя в нем — и старая, как мир сюжетная основа и, несомненно, некая концептуальность воплощения этой основы.

Но: натурализм подачи в этом фильме не вызывает отторжения, он не тяжелит, а скорее напротив, обличает повествование. В то же время и избитый сюжет, благодаря документальности изложения, уже не кажется притянутым за уши, и не набивает оскомины, а заставляет зрителя быть свидетелем происходящего, и значит, безоговорочно верить во все, что творится на экране. Это и есть волшебство синема. А если оно еще и напомнит нам лишний раз о вечных ценностях, без нарочитости и почти нечаянно — то это стоит посмотреть и окунуться с головой в прозу и поэзию нашего времени, а того и другого в этой «Песне» достаточно.

Приятного просмотра!

Крестен, когда-то понаехавший в Копенгаген из дикой датской глуши, как кажется, пришел к успеху: карьерные высоты покорены, бизнес процветает, в гараже стоит престижное немецкое авто, а свадебные колокольцы возвещают о единении с семьей босса. Да вот незадача, скоропостижная кончина отца заставляет новоиспеченного мужа вернуться к родным пенатам — на старую ферму, поросшую бурьяном и пропахшую навозом, запустением и безысходностью. А среди всего этого добра — осиротевший Руд, братец-дурачок, витающий в облаках и пускающий пузыри, за которым, хочешь не хочешь, а надо приглядывать, пока тому не найдется теплое местечко в соседнем «кукушкином гнезде». Хозяйство, куры и круглосуточная опека над чокнутым родственником — не очень лестные перспективы для благополучного белого воротничка, в голове у которого многомиллионные контракты и миловидная жена, оборачивающаяся в постели ненасытным обезумевшим животным. Так находится подработка для белокурой копенгагенской проститутки Ливы с хулиганистым младшим братом на иждивении, желающей убежать от телефонного терроризма надоедливого извращенца, томно мечтающего о своей «розовой шлюшке». На природе-то и дышится легче, и сутенер затрещины не раздает, да и слово «экономка» звучит не так порочно.

Святая наивность Руда делает из него вариацию деревенского Форреста Гампа — с линейным мышлением, чистыми помыслами и неподдельными эмоциями. Он верит лишь в то, что видит, для него не существует ни доктрин, ни убеждений. Tabula rasa не тронута откровениями проповедей, похороны родного отца — лишь повод вприпрыжку разрушить скорбный церемониал веселыми искрами бенгальских огней. Потому простофиля и отвечает без стеснения на расспросы пастора о Священном Писании историями про спаривающихся павианов и пипиську. В летающие тарелки верить гораздо легче, ведь их, в отличие от бога, можно увидеть. Только он, Руд, знает тайну кругов на пшеничных полях, только он пленен этими загадочными огоньками в небесах. Знаменательно то, что этот чудак предстает внезапным символом всей концепции «Догмы 95»: ценна лишь объективная реальность, достоверно существующая здесь и сейчас, такая же объективная, какой для Руда являются корабли пришельцев. И в этом прослеживается какая-то режиссерская самоирония, ведь истина по-прежнему «где-то там», а художественный фильм есть вымысел сам по себе.

Тема детства неожиданно яркой лентой проносится через отягощенный взрослыми проблемами сюжет. Большой ребенок Руд упорно называет Ливу Линдой, узнав в потрепанной женщине героиню комикса, и умилительно пытается подружиться, преподнося в подарок игрушечный НЛО. Крестен, как и десять лет назад, входит в раж и принимает облик Седьмого Самурая Таширо Мифуне, ставшего для братишки японским Бабайкой, грозным воином из обычного скандинавского подвала. А на фоне этих дурачеств, пропитанных ностальгией по отрочеству и чуткой элегией, расцветает новыми красками история обделенного любовью и лаской подростка, уже отравленного никотином, алкоголем и уличным воспитанием, но сердце которого еще помнит, что такое добро.

Фильм, фестивальных наград которого хватило бы для съемок рекламы пива «Три Медведя», снят хоть и в рамках провокационной «Догмы 95», все же разительно отличается своей эстетикой, формой подачи и заложенной моралью от двух предыдущих работ этого экспериментального направления. «Торжество» Винтерберга и «Идиоты» фон Триера — смелое авангардное кино, художественно-концептуальный продуманный эпатаж. «Последняя песнь Мифуне», несмотря на точное соответствие постулатам «Догмы», совершенно адекватна фабулой и без пяти минут традиционна в режиссерской манере. Пьяная камера не бегает сломя голову за персонажами, картинка деликатно покачивается, не умаляя профессионализма оператора, выбирающего ракурсы со школярской правильностью. Сёрен Краг-Якобсен, поставив подпись под текстом «Догмы», слегка слукавил. Для двух мэтров, сформулировавших новые законы реалистичного кинематографа, «Догма» стала поводом к развязному самовыражению и неплохой пиар-акцией, в то время как Краг-Якобсен лишь формально принял правила игры, позволившие ему выразить вечные истины в рамках новомодного течения. «Я хотел сделать волнующий, оптимистический летний фильм… Мне хотелось ощутить свободу, которую может ощутить режиссер, в буквальном смысле изнасилованный различными технологиями, задавленный всей этой дорогостоящей аппаратурой, всевозможными кранами, светофильтрами, операторскими тележками и прожекторами», — так пояснил режиссер свою мотивацию к созданию ленты, тем самым трактовав манифест нонконформизма самым честным и бесхитростным образом. И если фон Триер годом ранее ехидно издевался над зрителем, пихая ему в нос обрубленные крупные планы и неприкрытые гениталии, в чем-то следуя стопами своего кумира Тарковского, способного несколько минут кряду показывать затылок главного героя, то Краг-Якобсен выстраивает картинку с нескрываемой тягой к прекрасному. Лучи утреннего солнца на улыбающихся лицах, капли белой краски на синих комбинезонах, щебетание птиц и шелест листвы — именно эти «оптимистические, летние» детали рисуют атмосферу фильма, а вовсе не тот непотребный кадр, что саркастично вынесен на постер фильма.

Возможно, любители авторского кино и закутанные в винтажные шарфы хипстеры почувствуют в какой-то момент, что их слегка надурили, однако в целом «Последняя песнь Мифуне» оказывается приятным сюрпризом — теплым, свежим, уютным кинофильмом под кричащей вывеской. Почти беззлобный, розовощекий комизм ситуаций и вовсе нетипичен как для «Догмы», так и для Скандинавии в целом. «Следовать моде — смешно, а не следовать — глупо», — фразочка из лексикона гламурных кис уместна и здесь. Краг-Якобсен играючи легко, будто лишь на голой интуиции и чистом энтузиазме, нашел золотую середину. Мудрый художник никогда не торопится «быть в тренде», ведь подлинное мастерство — не стать жертвой моды, а суметь сделать ее инструментом своих идей.

Успешный молодой бизнесмен Керстен стремительно делает карьеру в столице. Ещё более упрочить его позиции в фирме должна выгодная женитьба на дочери босса. Но в первую же брачную ночь в квартире молодожёнов раздается звонок, и Керстена ставят в известность, что ему нужно срочно отбыть на похороны отца, проживавшего на острове Лолланд со вторым сыном — Рудом, у которого синдром Дауна. Скрыв от молодой жены незавидное крестьянское происхождение и наличие неполноценного брата, Керстен решает по-быстрому смотаться в деревню, чтобы похоронить отца.

Однако предполагаемая двухдневная отлучка оборачивается полным крахом успешной карьеры и перспективнейшего брака. Зато взамен Керстен получает шанс обрести непосредственный контакт со своим естеством и утраченную жизненную гармонию. В давно покинутом, неухоженном и заброшенном родном доме он находит силы преодолеть череду обманов и бесконечных компромиссов с совестью и ново-обретёнными убеждениями.

Просчитанное счастье в элитной копенгагенской квартире под крылом у богатого тестя, хоть и с нелюбимой, но зато сексуально активной женой-барби, оказывается столь же эфемерно, как и самоуверенность Керстена в собственной деловой хватке. И лишь осознание в себе внутреннего идиота и способность отказаться от благ социума открывают Керстену глаза на его истинное предназначение. Об этом его предназначении ещё не знает городская путана Лива, которая под видом экономки нанимается в деревенский дом Керстена, чтобы укрыться от телефонного террориста, доставшего её похабными звонками…

Простая, как правда, история об обретенной идиллии на пленэре хоть и не выглядит принципиальной новацией в современном кино, однако не лишний раз подтверждает важную истину о том, что выход из жизненного тупика, прежде всего, следует искать в себе самом.

Фильм стал третьим (вслед за «Торжеством» и «Идиотами») проектом, снятым в рамках нашумевшего датского проекта «Догма-95». Не соблазнившись радикальностью «Идиотов» и шекспировскими страстями, разыгранными в «Торжестве», уже немолодой режиссёр Краг-Якобсен снял что-то вроде пасторали о деревенской жизни, где всегда можно спрятаться от давящих на сознание невзгод.

«Последняя песнь Мифуне» стала для меня не просто рядовой картиной. Это очень добрая сказка смешанная с горькой жизнью.

Мы понимаем, что уже в этой картине многое сделано не настолько реалистично, каким было в первых двух работах «Догмы». Это уже больше похоже на притчу о жизненных ценностях.

Мне очень понравилось, даже дергающаяся картинка и несколько ляпов (операторских) не смогли испортить мне настроение, созданное этой замечательной картиной.

Если вы сомневаетесь смотреть такое произведение или воздержаться, то однозначно стоит смотреть.

8 из 10

Посмотрев фильм, я понял, что перед мной «радуга» в плане чувств и эмоций. В фильме есть все, начиная от грусти и заканчивая любовью. Сцены порой меняются с милости на гнев и наоборот, что придает фильму особый интерес в плане просмотра.

Актеры сыграли натуралистично, каждый со своей историей, но возможно именно это их и сблизило, собрало их в одном доме.

Все это «блюдо» нам подано под «соусом» в виде любительской съемки, что позволяет максимально ощутить себя на месте одного из главных героев истории.

После последнего кадра фильма можно сделать вывод о том, что из какого бы социального слоя не был человек, он все равно достоин быть счастливым.

8 из 10

Потрясающий фильм! Невозможно сказать чем. Вроде бы история простая до банальности и сюжет предсказуем, но оторваться от просмотра невозможно. Просто погружаешься в атмосферу этого фильма и наслаждаешься светлой скандинавской грустью.

9 из 10