Тюряга (1998)

Иногда платить за свои грехи нужно здесь и сейчас, а киношная иллюзия затирается суровой действительностью. В начале века в мои обязанности работника исполкома входило кураторство культурной программы учебных заведений. Однажды пришла директивка организовать встречу старшеклассников с бывшим прокурором Валерием Сороко, который презентует свою книгу «Спасите наши души» и фильм «Ожог», снятый по ней. Встреча оставила у меня достаточно тягостные впечатления.

В середине восьмидесятых над тихой Беларусью прогремело дело маньяка Михасевича, который на протяжении более десятка лет насиловал и убивал женщин (38 доказанных убийств). За его преступления были осуждены 14 совершенно неповинных людей, некоторые из которых покончили с жизнью. За это вся прокурорская верхушка республика была лишена должностей, четверых судили, одному — тому самому Валерию Сороко — дали реальных 4 года колонии (отбывал в Нижнем Тагиле, для випов). После отсидки он занялся бизнесом, и на свои деньги начал отбеливать попранное имя.

В фильме «Ожог» прокурора (Владимир Стеклов) кидают на малолетку старшим в камеру. Через пару недель следаки разбираются, что его подставили — и на свободу с чистой совестью. А за это время он учит ребятишек-сокамерников не ботать по фене, называть друг друга по именам, не подчиняться тюремным обычаям. И самый прожженный рецидивист (пять ходок) на прощание уважительно называет его Человеком.

Картина получилась, как и следовало ожидать, копеечной и фальшивой. Снятая в камерной обстановке в прямом и переносном смысле, она вызывает усмешку даже у простых зрителей ментовских сериалов. Например, несовершеннолетним в камеру надзиратели выдали по ножу, которыми они ремонтируют кукол. Ночью, из другой камеры, вскрыв замок отмычкой, иногда вылезают бритоголовые шкеты, разгуливают по коридорам, пролазят в соседние «стаканы» для ножевых разборок. А самыми уважаемыми зэками являются арестованные за изнасилования, чем они и хвастаются направо и налево. Нет, это не трэш, это якобы реалии советских КПЗ. Кстати, маньячная тема проходит малозаметным пунктиром. В паре сцен прокурор якобы вспоминает деталь — рассыпанные апельсины, по которым выявили правду — и все. Бедный Стеклов даже толком и не понял, как и кого надо играть — то ли майора Пронина, то ли кота Леопольда.

Не сильно прояснила сюжет книга, подаренная мне товарищем Сороко В. 90% там текст про козла отпущения, которого показательно наказали за пустячок — сфабрикованные «маньячные» дела, зачеркнувшие жизнь не одного обычного человека. В выступлении, которое походило на монолог задиристого первоклашки «это не я, он первый обзываться начал», бывший прокурор к месту и не к месту вспоминал бога, сталинские репрессии и круговую поруку, гордо сообщал про успехи в бизнесе и пожертвования на храм. В-общем, не суди и не судим будешь. Правда, на вопросы школьников, не снятся ли ему глаза осуждённых, что-то разнервничался, быстро надписал десяток книг и заторопился куда-то, занятый, вероятно, был человек.

А синенькие тоненькие книжечки с драматическим фото на форзаце успехом не пользовались. Через пару лет эти обложки были замечены среди груды макулатуры, дежурно собираемой очередным поколением. Да и фильм признания не сыскал, несмотря на какой-то арендованный приз. Даже не избалованное премьерами белорусское телевидение не рвётся демонстрировать душеспасительный опус на государственных каналах, хоть криминал уже давно оплел раковой паутиной формат вещания. А вот режиссеру Борису Шадурскому, снявшему когда-то любимый многими белорусами «Водитель автобуса» (с зелёненьким Харатьяном, между прочим), лента, похоже, завершила карьеру.