Кормилица (1998)

Есть фильмы, о которых рецензенту сложно писать в привычном ключе, разбирая по полочкам каждую мелочь и разлагая целостное произведение на составляющие. Почему так происходит? Потому что не каждый фильм построен по стандартным канонам. Здесь можно сделать некое отступление и поговорить о киноискусстве в целом. Изначально под этим понятием подразумевалось вовсе не то, к чему мы привыкли, так что нам даже представить трудно некую альтернативу — в исполнении и содержании. Сейчас кино закоснело в привычной, стандартной форме. Это касается и кассовых, коммерческих фильмов (ими являются различные комбинации паззлов-штампов), и авторских — последние просто-напросто строятся с помощью привычных, давно установленных методов передачи информации (дрожащая камера, обрывочный, скачущий сюжет, сложные и болезненные темы, как и темы надуманно-заумные, отсутствие ответов на поднятые вопросы и всё такое прочее). А первоначально замысел кинематографа можно было рассматривать гораздо шире — не было ещё никаких клише, и мысль воплощалась свободно. И творения приобретали новые необычные формы. Потому те, давние фильмы до сих пор так чтят ценители — эти произведения были первыми в своём роде, давали начало новым веяниям, и на их основе возникали целые течения и направления в искусстве. Теперь редко появляется в мире нечто подобное, о нашем времени так и говорится: «Всё, что можно, уже сказано до нас.» Это так, но подобные высказывания не подразумевают того, что надо опускать руки и бросать поиски. Надо продолжать искать — и не столько даже необычные формы обращения к зрителю, сколько пути возвращения к прежней чистоте восприятия — мира, ситуаций, жизни.

Теперь конкретно об этой ленте. Мне кажется, она — как раз такое возвращение к истокам. Но не в техническом плане (оно безупречно), а в содержательном. Мы видим пример того, как можно использовать камеру не для агитации, не для настоятельного призыва или взрыва мозга (ликование/ужас), а иначе. В кратком описании сюжет, как мне кажется, передан несколько нервно, не те подобраны слова. Оно и понятно — до нас хотят донести лишь основу, но не истинное содержание, не настоящую внутреннюю атмосферу. В паре строчек нам открывается лишь внешнее, а суть прячется внутри. Но если быть честной, я тоже не нахожу слов, чтобы передать свои ощущения. Самым лучшим мне кажется привести в качестве ассоциации кусочек стихотворения Мандельштама:

Золотистого мёда струя из бутылки текла

Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:

«Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,

Мы совсем не скучаем»… И через плечо поглядела.

Если прочесть это стихотворение и попытаться проникнуться его духом, то удастся ощутить и дух фильма. Нет смысла приводить стихотворение здесь полностью — оно достаточно длинное, — но если хотите прочувствовать это кино, прочтите стихотворение — многое станет понятно. К фильму применимы слова «густой», «тягучий» и одновременно «совсем не скучный». Показан местный колорит, человеческие чувства, даже житейские проблемы — но как-то по-особенному, что даже странно. Здесь стоит вспомнить всё то, о чём писалось в начале — этот фильм отвечает неким неписаным канонам, не умещающимся в привычные рамки, и потому уникален и неповторим. Он источает покой и гармонию — и при этом жизненный и тонкий; он как кусочек янтаря, в котором застыла во всей своей красе маленькая частичка жизни, достойная того, чтобы быть воплощённой в двумерном пространстве киноэкрана. Это проецирование не ущемляет её, а просто даёт внимательно рассмотреть, с любовью и почтением.