Фоги — настоящий ублюдок (1998)

В кушеточных складках психоанализа встречается такой термин — «большой другой» или «Другой с большой буквы». Им пользуются, в том числе, и для характеристики состояния индивида, когда он ищет кого-то более могущественного, чем он сам, желая сохранить устойчивость своего существования, заново наполнить его смыслом, пропавшим для него как для отдельного человека. Явления тирании, идолопоклонничества, эгрегориальные заблуждения — всё это случаи «большого другого». Фильм Марселя Гислера — замечательная иллюстрация этой увлекательной человеческой потребности и оригинальный взгляд на её теоретические предпосылки.

Бени, Фоги и Тоби, которого Фоги променял на Бени, — три сюжетообразующих персонажа. Ещё в недавнем прошлом ребёнок Бени пылко влюблён в мир рок-н-ролла, и однажды на него обращает внимание солист милого его слуху музыкального коллектива. Признавшись в своих чувствах и не оставшись забытым, Бени кидается в полную забав и приключений жизнь не сказать чтобы очень уж популярной рок-группы. Но судьба этого безалаберного ансамбля важна лишь в контексте развития отношений внутри упомянутой троицы, ведь сама история, конечно, не о музыке, а о любви и вызванных ею страданиях. Так вот, Фоги для Бени является тем, чьё присутствие позволяет ему стать взрослым, закалить в жизненных невзгодах поначалу строптивый характер, — благодаря этой капризной доморощенной звезде Бени становится по-настоящему независимым человеком.

Но для этого ему необходимо пережить адский период лишений, издевательств и непонимания. Интересно, что у двух других, молодых музыкантов, тоже настают мрачные времена, которые заставляют их судорожно искать выход из экзистенциального тупика. Это позволяет говорить о переосмыслении режиссёром названного психологического феномена, поскольку он не ограничивается точкой зрения того, кто нуждается в «большом другом», также в фильме исследуется и мир последнего, автор показывает его сущность и разоблачает те ложные верования, на которых основаны комплексы угнетённых лиц, наподобие Бени и Тоби. Ведь в действительности Фоги не обладает вечной и абсолютной властью, его личность подвержена жизненным бедствиям из-за бурно проявляющего себя таланта с одной стороны, и с другой — из-за неумения самого Фоги своими действиями соответствовать масштабу обнаруженного дарования. Надо отметить и то, что Тоби, будучи единым с Бени в своей потребности в Фоги, одновременно является его противоположностью, оказавшись не готовым пройти путь лишений, на которые они обрекаются своим кумиром. Тоби деморализован, у него не получается принять следствия сделанного им, возможно, подсознательно выбора, и поэтому он теряет надежду не только на счастье, но также и на счастливое воспоминание, погибая в той депрессии, которая заставила искать его источник жизненной силы вне себя самого. Тем более, когда апологет чужих судеб предстаёт зависимым от собственных ничтожных слабостей, оказываясь бессодержательной репликой своего времени и культуры, и его пленительный образ в масштабе совместной жизни превращается в карикатурный символ безвольного неудачника.

Существенно, что поручая руководство своей жизнью кому-то со стороны, человек должен быть готов к тому, что взамен этот кто-то выдвинет свои требования, исполнение которых покажется сплошным наказанием за отказ жить самостоятельно, а иллюзорный выход из патовой жизненной ситуации послужит началом испытания, дьявольской проверки на стойкость духа. Унижения, которым Фоги подвергает Бени, становятся мерой не только садизма Фоги, но и любви Бени к «Другому». Человек любивший, но оказавшийся неспособным в силу тех или иных причин остаться верным своего чувству, доказать действительную силу этого чувства, на долгое время остаётся скован воспоминанием о нём. И этот период будет тем продолжительней, чем сильнее было ощущение этой, как выяснилось, лишь воображаемой любви. Если принять, что любовь чужда любым разумным определениям, то истинное её проявление в человеческой жизни заключается в невозможности логического описания поступков любящего, нарушающего своими действиями все условности бытового порядка, принятого в его окружении. Страсть, наряду с прочими естественными потребностями, делает его частью животного мира, что для тотального большинства людей приемлемо только в случае, если их к этому не принуждают. Именно этого — стать животным, домашней собачкой — требует от героя Фоги. Жуткое, унизительное зрелище. Но Бени, субтильный мальчишка, исступлённо и самозабвенно держится за свою любовь, предпочитая Фоги всему остальному, в том числе, и себе самому. Однако жизнь прелестна тем, что любая пытка над нею, любое пребывание в рабстве Другого, бесконечно длиться не может, поскольку в живой экзистенции, кроме абсолютной изменчивости, больше нет ничего постоянного. И пусть падение было болезненным и опустошающим, пусть его преданность была цинично попрана, но Бени знал, что всё это ради того, настоящего Фоги, которого он, Бени, придумал сам.

А перед этим была эйфория, были реформы кислотного сознания, и мерцающий силуэт белого пса поверх шелестящей пены прибрежных волн, ускользал вместе с Бени в мир отошедших духов, и сама природа, освобождаясь от прошлого, возносила его к новым горизонтам, где он был востребован так же сильно, как прежде обожали его возлюбленного толпы помешанных на музыке того времени бельгийцев. Сердобольная мать, не понимавшая и не принимавшая создававшей рок-н-ролл свободы, исчезла из памяти тинейджера как только Фоги позвал его к себе; без сомнения, не задержались в ней и меркантильные развратники, по-хозяйски зарившиеся на его молодое тело, через которое становилась предметной их извращённая фантазия. Никто из них не догадывался об истинной, ни в коем случае не материальной цели того беспутства, которому с таким дисциплинированным постоянством отдавался Бени. И то абсолютное право, которое приобрёл Бени ценой своих мучений, ценой согласия быть домашним животным своего любовника, — это возможность ещё одного, но уже никем не контролируемого трипа, основанного на воспоминании об очень нежном и чувственном, но временами невероятно жестоком Фоги.

Любовь? Должна быть такой, чтобы без нее не хотелось жить. Такой, чтобы ради нее идти на всё, отказываться от себя. Такой, чтобы с ней всё остальное становилось неважным. Любовь должна быть безумием. Любое проявление разума убивает ее. Любовь должна быть страданием, перетекающим в катарсис. Любовь должна делать из человека мученика, святого мученика. Когда вместе просто хорошо, это не любовь. Любовь — это когда вместе плохо, а без совсем невозможно. Любовь — это когда отдаешь себя полностью, ничего не требуя взамен. Любовь — это смерть и возрождение. Любовь — это распятие. Любовь? Мы ничего не знаем о любви.

Ничего о ней не знают и герои фильма «Фоги — настоящий ублюдок». Они никого еще никогда не любили. Господи, они действительно не знают любви! Один — потому что не способен, ведь только себя может любить, а такая любовь — большее из извращений, второй… Второй слишком юн, неопытен, наивен. Восхищение солистом местечковой рок-группы он возводит в степень великого чувства. А позже, может, действительно полюбит? Или заболеет, сойдет с ума?

Есть два фильма… «Загадочная кожа» Грегга Араки и «Мандрагора» Виктора Гродецкого. Долго я искал чего-то похожего на них, пересмотрел (и еще пересмотрю) кучу всевозможной дребедени, и вот нашел этот фильм, пока что единственный максимально близкий к ним. Хотя и далек. Там нет любви. Здесь — она вроде бы главный мотив. Но все три фильма — о падении, саморазрушении, отказа от себя. Череда ошибок или одна ошибка — как результат — превращение в раба обстоятельств, тряпку, звереныша, что в лоб показано в этом фильме. Собака. Шавка на поводке. Потеря достоинства, утрата человеческого лица, превращение в вещь. Панель. Да. Торговля собой. О, нет, ложь, что продавая тело, можно сохранить душу. Сказки, бредни, словеса.

«Фоги» чуть более фантастичен, несмотря на то, что в той же «Загадочной коже» что-то про космос, НЛО и инопланетян, а тут, казалось бы, никакой мистики. Но здесь после всех падений и разрушений, после гибели, — надежда на воскрешение. Наивная надежда, которая противоречит правде жизни, ибо из ниоткуда. Здесь вера в возможности человека подняться с колен и спастись. С чего вдруг? И остается один вопрос: а был ли мальчик? Вернее, любовь была ли? Что двигало главным героем? Да, было самоотречение, была боль, были безумие и страдание. Но… любовь? Скорее поролон, которым набивают пустоты. Иллюзия жизни, которой не было до, и, в общем-то, не стало и при близком знакомстве с кумиром. Его загнать бы в «мандрагорский» сортир. Без надежды на будущее, в крови, слюнях и слезах. И сразу была бы правда. Но гуманизм по отношению к зрителю. Проведя через ад, привести в чистилище и дать надежду на возрождение. И плевать, что ложь. Или, может, все-таки правда? Вдруг возможно?

Верить ли режиссеру-сценаристу и его соавторам, что можно подняться с колен, на которые сам себя поставил? И что грязь можно смыть, в которую втоптался? Хозяин-барин. Но на то, как показано это падение, взглянуть стоит. Метафоры, эпитеты, прочие образы. Почти драматургия. И так отчаянно сыграно. Лес, опавшие листья, нагой человек в ошейнике, собака, тоже в ошейнике, пристальный взгляд друг на друга, схватка — еще чуть-чуть и «Мцыри», только исход иной — ощущение родства, почти тождественности.

Где правда? В чем правда? Порок? Сладострастие? Одиночество. Потерянность. Обреченность. В чем смак падения и унижения, и есть ли откуда падать? Ничтожна человеческая сущность или по-горьковски величественна? Обратимы ли стремление к разрушению и разложение? Имеет ли смысл говорить о любви, или она вымысел, оправдание, ярлык, который вешаем, чтобы объяснить непонятное и не пытаться это постичь? Находить и давать ненужные ответы — прерогатива разных наук, искусство же поднимает важные вопросы, которые ценны сами по себе, без ответов на них. Это те вопросы, которыми задается каждый мыслящий и чувствующий человек. Вопросы, которые могут свести с ума или помочь человеку найти своё место в жизни. Вечно мучащие, но не нуждающиеся быть разрешенными. «Фоги — настоящий ублюдок», рассказывая историю больной любви, странных, нездоровых отношений, ставит эти вопросы. А если кому надо, тот, быть может, найдет для себя и некоторые утверждения.