Принципиальный и жалостливый взгляд (1996)

«Принципиальный и жалостливый взгляд» получил в свое время несколько наград на фестивалях, но в целом был прохладно встречен критиками, как «подражательное» или «устаревшее авторское» кино. Однако внимание (мое, по крайней мере) из дня сегодняшнего обращает на себя в первую очередь смелость режиссера Александра Сухочёва, решившегося снимать в середине 90-х годов на Ленфильме кино, тем более свой дебютный фильм (и, как оказалось, единственный). Фильм вышел неровный, тягучий, созерцательный и неврастеничный, но для синефилов лакомый.

Что касается сценария, написанного Ренатой Литвиновой, от него в итоге мало что осталось. Только эхо интонаций в диалогах. От этого фильм потерял шизофреническое обаяние и превратился в буквальное описание картины клинической депрессии, что придало ему тяжести и серьезности. Но все же, я вынуждена признать, в наблюдении за гранями психических состояний есть какое-то «guilty pleasure» («предосудительное удовольствие»), вызванное смутным предчувствием, что мир совсем не такой, каким нам кажется. Если психоаналитическая часть фильма, построенная на детской травме главной героини от отказа матери оплатить ей билет в поезде, выглядит неубедительно и немного абсурдно, но отнюдь не жалостливо, то экранное воплощение всех симптомов астенического синдрома настолько точно, что обезоруживает и поглощает, опуская зрителя вслед за героиней на эмоциональное дно. Станет ли это для зрителя «расчесыванием ран», либо же терапией, сказать сложно.

Наталья Коляканова, будто сошедшая с иллюстраций Глазунова к произведениям Достоевского, в роли главной героини Али К., смотрится органично в созданном фантазией режиссера мире. Ей удается выражать тревожность через оцепенение, уязвимость через грубость, абсолютную погруженность героини в анализ своих состояний. Аля К. пассивна, раздражительна, истощена, быстро утомляется, смех окружающих ей кажется грубостью. Угнетающая мать говорит о ней: «несостоявшаяся, от нее все шарахаются». Мы не видим, чтобы Аля К. была занята чем-то, но ей парадоксально не хватает времени. Она отвечает: «Я еще успею…Мне некогда». Налицо все признаки астенического синдрома, однако, параллели с Муратовой вовсе не кажутся мне обязательными. Картина сама по себе самодостаточна. Единственное, что вызывает вопрос, жалостливость Али К., обозначенная в названии. По моему субъективному мнению, жалостливый взгляд в фильме только у кинокамеры.

Без иронии, операторская работа Александра Корнеева удивительна. Мягкость движения камеры, чудесные композиции, любование поверхностями ободранных стен, битого фарфора… «Растворение» сцен друг в друге превращает обыденное течение времени в сновидческое. А постоянное присутствие воды (от протекающих кранов, ванн, водоемов до капельниц) дает этому времени осязаемый, но не охватываемый контур. Смысл происходящего постоянно уплывает, героиня «истекает» для конца (буквально как вода уходит в воронку ванной).

Таким образом, на мой взгляд, «сердце» фильма в его визуальной и звуковой составляющей. Это отнюдь не программное произведение, обязательное к просмотру, но находка для синефилов, эстетствующих декадентов и им сочувствующих. Фильм зачаровывает пластикой сновидения, однако не задает вопросов и лишен спасительной в таком случае иронии (единственный момент живой иронии — романс «Татьяна, помнишь ли дни золотые?», который слушает Окуневская). Поэтому кино не оставляет надежды на осознание сна как сна, а значит и на пробуждение от него.

Возможно, чтобы очнуться от сомнамбулического состояния, нам нужно научиться смеяться нашим снам?

7 из 10