Н + 2 (1993)

Прикольнейшие постмодернистские зарисовки! Очень практичное современное искусство, которое так занимательно разгадывать, будто это ребусы или шарады.

Первая — несомненно про женщину, которая в ожидании возвышающего счастья приобрела огромный и тяжкий опыт, груз которого по идее должен начисто исключить возможность показанного зрителю парения и взлёта.

Вторая история, где слоник с тележкой, похоже, рассказывает про бизнесмена, целенаправленно бредущего через офисный планктон до той поры, пока он не уткнулся в нечто иррациональное. Если переносить на жизненные реалии, например, это могла быть секта сайентистов или одержимость энергетические вампиром, управляющим из положения снизу.

Из чего рождаются волшебные миры? Из детских улыбок, сказочных преданий, библейских аллюзий, случайных взглядов на обыденное под новым углом. Процесс мифотворчества — занятие, безусловно, лирическое. В нем много ирреального и таинственного, того, что существует в области подсознания. Для создания своего неповторимого мирка необходимо обладать фантазией демиурга. Однако порой поэтический мед даруется людям совсем прозаических профессий. Наделенные жаждой творить, они вплетают свой порядок в, казалось бы, хаотичные истории. И вот Страна Чудес начинает подчиняться стройным законам математической логики, людская толпа приобретает повадки биологических организмов, а забавные уродцы пытаются всем своим существованием подтвердить законы ньютоновской механики.

Иван Максимов — рисующий физик, и с этим ничего не поделаешь. Можно сколько угодно рассуждать о наличии кармической предопределенности, божественной зацикленности или фатальном обаянии монстриков, выплеснутых на целлулоидную пленку. Вы вряд ли сможете достичь внятных берегов в этих экзистенциальных поисках. Но стоит взять школьный учебник и перед вами окажется целая россыпь ключей-подсказок. Каждое действие имеет противодействие, система должна оставаться замкнутой и изолированной, тело движется прямолинейно равномерно. То, что когда-то вызывало дремоту, сегодня заиграло причудливыми дурашливыми образами. Каждый мультфильм Максимова можно описать с помощью фундаментальных уравнений с коэффициентом поправки на психоанализ и всегда потрясающую музыку. Таковы были дебютные «Пять четвертей» и «Болеро». Таковы истории «N+2».

«N+2» — это две простенькие истории из жизни статуи и Квадратоноса (персонажи Максимова безымянны и единственная возможность придать им хоть какую-то человеческую индивидуальность — построить ассоциативную цепочку с геометрическими примитивами). Они ни в чем не пересекаются, не считая иллюзорного подтекста о том, что вся наша жизнь на самом деле не более, чем бесконечный поиск гармонии. Гармония же, по Максимову, может быть чем угодно. Хотите — ожившей Галатеей, хотите — идеальной дырочкой, которая сможет составить вам законченную замкнутую пару. Но здесь все так же, как и в жизни — найденный идеал растворяется в руках ищущего, в очередной раз превращаясь в дразнящую недостижимую мечту. Потому что остановка — смерть. Откажитесь от поиска, поставьте крест на развитии, и мир потихоньку начнет угасать, пока не превратится в серое полотно с сухим перечнем малоинтересных имен тех, кто, так или иначе, принимал участие в.

Любая картинка, не похожая на обычно встречающиеся нам ежедневно, по определению запускает аналитические цепочки в головах поклонников австрийского психолога. Сам Максимов старательно открещивается от каждой такой попытки. «Если и есть что-то фрейдистское в моих работах, то это выползло на подсознательном уровне». И в тот же миг по экрану проплывает воздушный шарик головы старика Зигмунда. Максимов шутит, играя с нами в причудливые аналогии. Вот статуя из известного мифа, а вот собачка, буквально создающая прекрасное из продуктов своей деятельности. Низменное и высокое переплетаются, порождая очередной мираж. Но, призрачная надежда на возможную идиллию лопается, при малейшей попытке обрести заслуженное счастье. Нельзя. Иначе остановка, иначе титры.

Максимов достаточно сдержанно отзывается об «N+2», а новеллу «Идеальная дырочка» вообще считает провальной. Тогда, в девяносто третьем, режиссер лишь слегка касался риторических философских вопросов, поэтому в мультфильме от них остается лишь едва различимая усмешка. Отсутствует здесь и абсурдистский зазеркальный юмор, вызывающий обычно громкий смех. Создается ощущение, что персонажи просто растворились в своем причудливом сером существовании. Апатия и сонливость явственно проступают на передний план. Как будто в Максимильяндии наступила среда. Веселый разухабистый угар выходных уже далеко и еще далеко. Зверьков кто-то вытащил из уютного аквариума и бросил на пол. Но в своем застенчивом лентяйстве копошащиеся мюмзики сохраняют свое неповторимое максимовское обаяние. Обаяние, за которое можно простить им все. Даже то, что это всего лишь очередные две истории в ряде из n подобных.