Короткий монтаж (1993)

Пытался назвать его альманах, но нитки, которыми сшиты новеллы, прозрачны и швы не выпирают. Поэтому будет фильм. В процессе просмотра мозг прям просит пересечений и твистов. Кто с кем встретится и как от этого повернется жизнь?

Получил удовольствие от того, что команда авторов не пытается обелить, усугубить или захэпиэндить повествование.

Вообще не будет чего-то однозначного. Весь фильм прорывается через слои сделок с совестью на свет абсурда и несправедливости. Квинтэссенция настроения кроется в прорвавшемся смехе художницы и натурщицы. Эмоциональный гейзер нагнетался женскими секретиками и пришедшим с работы мужем, а освобождается многозначительным и понятным без слов хохотом.

Герои разведены прекрасно, с учетом того, что фильм смотрел в два захода, я в них не запутался. Всех отделил и запомнил.

Сейчас без пересмотра сомневаюсь только в том был ли муж художницы хирургом, которого рекомендовали телеведущему или показалось.

Этот фильм шокирует так же, как разговоры про минет при детях. Запоминается, как случайно увиденные фотографии в чужом конверте.

Без контекста все мы немного психи и ненормальные. И у всех у нас есть может появиться повод, распилить пополам всю мебель в доме, но позволить себе это могут только те ребята из фильма, в котором травили мух.

Нужно теперь посмотреть «Магнолию»

После неожиданного творческого возрождения в «Игроке» (1992), в котором Олтмен разделал под орех Голливуд, он будто обрёл второе дыхание и накануне 70-летия снял свой самый звёздный и самый по-юношески задорный фильм. На этот раз он отважился на ещё более радикальный шаг, решив нарисовать многофигурное полотно о буднях тех самых обывателей, для которых американская мечта стала явью. За основу проекта, вынашиваемого режиссёром долгие годы, была взята серия рассказов Рэймонда Карвера. Получившийся в итоге трехчасовой фильм не имеет четко выраженного, в привычном смысле, сюжета и представляет собой масштабную фреску с множеством персонажей, плотное взаимодействие которых образует коллективную модель общества накануне землетрясения 1992-го года, исполняющего здесь аллегорическую роль наказания господнего.

Short Cuts — это групповой портрет Америки в интерьере лос-анджелесских декораций. Знакомство с ним интригует почти также как групповой секс. В том смысле, что, с одной стороны, так и подмывает оказаться внутри этой разномастной тусовки среднего класса, с другой же, нет никакого желания подвергать себя столь мазохистскому удовольствию — добродушному глумлению мудрого «королевского шута». На примере десятка лос-анджелесских семей «Свифт американского кинематографа» ухитряется показать, какие мутации произошли к концу века в главной социальной ячейке общества. Максимально рационализированные отношения между мужьями и женами, к тому же построенные на лжи и недомолвках, привели к тому, что многомиллионный город превратился в одну большую коммуну, в которой все связаны друг с другом невидимыми нитями.

Несмотря на единство места (Лос-Анджелес) и времени (несколько летних дней), фильм представляет собой эпическое полотно, ключевым образом, философией и основной формулой которого является калейдоскопичноть. При каждом повороте «сюжета» герои не просто сталкиваются друг с другом, но образуют всё новые узоры витиеватой авторской мозаики. Каждое их взаимодействие вызывает резонанс, иногда лёгкий, а иногда способный перевернуть и разрушить судьбу. 22 основных персонажа — врач, чистильщик бассейнов, телеведущий, художница, таксист, официантка кафе… — являются героями десятка историй, каждая из которых в той или иной степени встраивается в другую, подобно темам в джазовой композиции.

Но, несмотря на кажущуюся спонтанность монтажа, видно, насколько тщательно продуман каждый стык. Порой в соединении двух соседних кадров проявляется истинный и до поры невидимый смысл происходящего… Молодая мамаша вынуждена подрабатывать на дому телефонным сексом, невзирая на присутствие мужа и детей: «Я вся такая мокрая», — говорит она невидимому клиенту, вытирая при этом зад своего описавшегося младенца… Семейный полицейский, через день навещающий любовницу, объясняет жене своё отсутствие проведением оперативных мероприятий… А пригретая им мать-одиночка не просто спит с копом, но обеспечивает таким образом свою безопасность… Трое рыбаков находят в реке труп изнасилованной девушки, но, тем не менее, не бросают любимое занятие: какой смысл суетится, она ведь всё равно мертва, а уик-энд — это святое…

Олтмен открыл приём short cuts ещё в середине 1970-х — в фильме «Нэшвилл» (1975). Тогда впервые посредством последовательного соединения множества коротких эпизодов, казалось бы, несвязных между собой, была выстроена модель целого микромира. Через 18 лет он вновь (в который уже раз) прибегает к этому ноу-хау: в проходных ситуациях и незначительных поступках отражает наиболее характерные особенности поведения «самой здоровой и оптимистичной нации мира». Прекрасно осознавая культурную значимость олтменовских творений, в них с готовностью снимаются за гроши голливудские звёзды. По их общему представительству Short Cuts являются фильмом-рекордсменом: никто из приглашенных актёров не устоял перед соблазном вписать своё имя (и лицо) в многофигурную «антологию американской жизни конца ХХ века».

Но даже, несмотря на звёздный дождь и тот факт, что картина Олтмена, названная в США «энциклопедией постиндустриального общества», победила на фестивале в Венеции (поделив «Золотого льва» с фильмом Кесьлевского «Три цвета: синий»), простые американцы по обыкновению не захотели смотреться в поставленное перед ними зеркало: кассовые сборы фильма оказались удручающе скромными.

Если взглянуть на тенденцию стремительного, точно ночной экспресс, современного бытия, можно заметить, что человеческая жизнь сплошь состоит из историй разных степеней интереса и заурядности. Трагичные и смешные, депрессивные и триумфальные, тоскливые и любовные. Стоит ощутить нехватку своих, как мы в одночасье обращаем уши к друзьям и знакомым, а глаза и ум к писателям, чьи работы могли бы восполнить пустующую жизненную нишу. В этом плане, творчество Джорджа Карвера, потенциально лучшего литературного труженика в жанре грязного реализма, в два счета восполнит недостаток любых бытовых ситуаций. Владение острым, как нож маньяка, слогом снискало ему лестное сравнение с Хемингуэем и Чеховым, а предельно укороченная проза давно записалась в каталоги электронных книг (да, это протест против вырубки лесов) у американских читателей. Именно его истории, взяв за основу, сплел воедино в огнях ночного Лос-Анджелеса начала 90-х режиссер Роберт Олтмен, окрестив их лаконичным названием «Короткий монтаж».

Под шум вертолетов, распыляющих в округе инсектициды против плодовых мух, нас знакомят с обитателями домов, сверкающих переливающимися жемчугами искусственных светил. Обнищалый чистильщик бассейнов и высокомерный хирург, вечно пьяный водитель лимузина и заядлый рыбак-тунеядец со спортивным прошлым, непризнанная миром художница и клоунесса, телеведущий и полицейский-кобель с приступами тирании, профессиональный гример и надрывающий жилы кондитер, покорная домохозяйка и разгильдяйка-тусовщица, престарелая джаз-певица и подросток с суицидными наклонностями…

Короткими нарезками режиссер знакомит с жизнью каждого из них, тщательно убеждая зрителя, что общего у разноклассовых героев не больше, чем у чемпиона мира по боксу с чемпионом сварочного цеха завода N по литрболу. Однако это нарочный прием, как отвлекающий маневр фокусника перед демонстрацией очередного магического трюка. В «Коротком монтаже» роль трюков отводится весьма прозаичным, оттого не менее интересным, обстоятельствам, через которые осуществляются пересечения жизненных линий протагонистов. Сложные семейные отношения, испытания любви, не выдерживающие быта, и скачущий общий настрой… Ближе к финалу, точно перемешанная разноцветная флора на поляне Лос-Анджелес, мирки героев ассимилируются в единый цветущий, бурлящий контрастом мир, где в каждом протагонисте, читай цветке, видишь и ощущаешь особый, характерный оттенок личности со своими предрассудками и мыслями.

Способствует такой ментальной близости великолепная, более точно не описать, подборка актеров. Роберт Олтмен и так имел реноме режиссера, умевшего находить взаимопонимание с любыми актерами, отчего последние, точно африканские детишки, увидевшие белого туриста с камерой, рьяно рвались попасть в «фильм Олтмена». Но здесь, кажется, режиссер перещеголял сам себя, что отметило «авторитетное жюри» Венецианского кинофестиваля победой в номинации «За лучший актерский ансамбль». Для статистики и пиара приятно, однако гораздо важнее то, что этот ансамбль действительно вышел под стать музыкальному, не фальшивящим ни единой ноты ни единым инструментом. А казалось ведь, присутствие таких мастодонтов голливудских холмов, как Роберта Дауни-младшего (из-за прически схожего с Джорджем Клуни времен «от заката до рассвета»), оскароносного Тима Роббинса с обаятельным Крисом Пенном априори должно выделять их на фоне менее именитой плеяды звезд, как отличников на школьной линейке. Но этого не происходит. Дает знать о себе полигамный подход к построению повествования. В лучших традициях социализма трехчасовая притча поделена поровну между 22-мя задействованными персонажами. А если добавить к этому мизантропические наклонности литературного образчика и кинопостановщика, предугадать заготовленную участь «частичек» историй не получится при всем желании.

В этом и заключается прелесть «Короткого монтажа». Целостность и бесшовность выстроенного мира, которая не нарушается даже по истечении трехчасового клубка событий, вырванного из контекста времени без начала и без конца. Просто обыкновенное человеческое безумие, продолжительностью в несколько экранных дней. Это жизнь, это история. Она такая.

Мне казалось, что «Магнолия» Андерсона — оригинальная вещь, но это касается лишь монтажа и наезда камеры. До «Магнолии» были «Короткие отрезки» Олтмана.

Несколько дней в Лос-Анджелесе. Город, названный одним из персонажей ленты «пристанищем наркоманов и бездельников». Истории сходятся и расходятся, ныряют, словно петли во время вязания.

Бог берет спицы и сводит пары. Мэриан — художница, Ральф — врач. Лоис зарабатывает сексом по телефону, Кайзер — чисткой бассейнов. Клер — клоунесса, Стюарт любит рыбачить. Хани — бездельница, Билл — гример на студии. Шерри сидит с тремя детьми дома, Джин — полицейский. Дорин — официантка, Эрл водит кадиллак. Тесс поет в баре, ее дочь Зои играет на виолончели.

Вечер, вертолеты разбрызгивают над городом какую-то химическую дрянь, должную расправиться с насекомыми. Мальчик опаздывает в школу и попадает под машину. Бог бросает спицы, берет скалку и сминает все в однородную массу. Не получается. При том, что у этих людей так много общего, их разделяют стены. Стены не крошатся. За кадром останутся трагедии, последствия совместного бытия.

Бывают такие дни, когда ссоры набухают наглыми цветами, создающими нервную щекотку внутри. Приемы «садо-мазо» в разговорах, пробы шпилек и ножей для колки льда, облеченных в слова. Кто-то мечется в поисках места для измены, кому-то необходимо убедительно соврать. Кто-то ведет себя глупо, а кто-то умеет манипулировать.

Препарировать жизнь — опасное занятие. Раскладывать на атомы и кадры поступки людей, их крики и затаенную боль, их желание спрятать свою греховность за забором благопристойности. Да оставьте вы их!

Вот жена стоит полуголая перед мужем (на ней только блузка) и рассказывает ему о пьяном поцелуе, что произошел три года назад. Повар звонит в чужой дом и пугает женщину пророчествами. Три друга находят труп, но рыбалка важнее, и некая девушка так и плавает, пока они радуются улову.

Этот город призывает на себя казни Египетские, но их не будет. Богу угодно перемешивать раствор до однородности. А что с нами происходит? Мы неспособны даже на душевную боль. Нет больше сопереживания, каждый — царь своей горы.

Эпоха бездействия. Машины вместо людей. Картинки вместо мыслей. Смайлики вместо чувств.

Картину Олтмана не поняли. Но пощечину ощутили. Нет счастливых финалов, данных нам судьбой. Увы, на трупах отношений будут строиться новые.

«Семейный фильм», в частности, рекомендованный для семейного просмотра, ибо проблемы, которые поднимает Олтмен, в своей очередной картине 1993 года, не понаслышке известны лишь женатым людям…

I. Пара слов по существу:

Фильм «Короткий монтаж» («Короткие истории») основан на рассказах Раймонда Карвера. Американского поэта и новеллиста, крупного мастера англоязычной короткой прозы второй половины ХХ в. Карвер довел искусство рассказа до предельного минимализма. И вот на такие рассказы, как раз, опирались Роберт Олтмен и Фрэнк Бархидт, писав сценарий к фильму.

Хочется сказать пару слов об актёрском составе фильма. Он бесподобен! Фильм из разряда «Сосчитай звёзд». Прекрасно подобранный актёрский состав даже получил премию «Кубок Вольпи за лучший актерский ансамбль». Здесь тебе:

1. Энди МакДауэлл, на которую обратили внимание после любопытного фильма «День Сурка».

2. Джулианна Мур, проснувшаяся знаменитой сыграв роль второго плана в картине «Бенни и Джун» с Джонни Деппом.

3. Дженнифер Джейсон Ли, которая на момент съемок была весьма известной актрисой. Снималась с Робертом Де Ниро, Уильямом Болдуином, Куртом Расселом и многими другими.

4. Крис Пенн [1960 — 2006 гг. ] звёздный час, которого пробил годом раньше. После «Бешеных псов» Квентина Тарантино.

5. Роберт Дауни мл. , сыгравший, наверное, свою лучшую роль в фильме «Чаплин». За воплощение Маленького Бродяжки Роберт удостоился премии из рук Британской академии.

6. Тим Роббинс. Роббинс уже имел счёты с Олтменом, сыграв главную роль в фильме «Игрок».

И, конечно же, не стоит забывать о сюрпризе, который приготовил Олтмен. На эпизодическую роль он пригласил самого Джека Леммона [1925 — 2001 гг.]. Известного российскому зрителю, прежде всего, ролью Даффны, в культовом фильме Билли Уайлдера «В джазе только девушки».

II. О том, о сём:

Перед просмотром не стоит обращать внимания на хронометраж ленты. 3 часа отведено для того чтобы зритель прочувствовал характеры героев. Прочувствовал их внутренний мир, нравы, взгляды. А, ведь, героев-то много!

Каждый персонаж, это как n-ное (но, большое) количество людей на планете. Олтмен, будем говорить условно, взял по одному человеку из разных слоев населения, разделил на пары и поселил на одной улице, при этом, злобно ухмыляясь, наблюдал за их взаимоотношениями. «Кипящий котел, террариум задушевных врагов, который, тем не менее, снаружи выглядит как довольно милая компания». И получился целый мир!

«Олтмен ухитряется в одном фильме показать несколько десятков характеров, завязать несколько сюжетных ниточек, каждая из которых могла бы послужить отдельному фильму, причем все это скрещивается в водовороте хоть и размеренных, но весьма интересных событий»

Ближе к середине фильма я начал подумывать, что здесь, определённо, нехватает чьей-либо смерти. Бац! И по моему желанию на экране торжественно появляется труп. Притом не простой, а утонувший, перед изнасилованием и удушьем.

Невозможно описать и тем более нереально сосчитать всех уникальных, да и просто интересных событий фильма. А, мы и не будем «считать события по головам», потому что, их бесчисленное множество. Да что там — только ими и кишит фильм.

«Короткий монтаж» пестрит чёрным юмором. Шутки, которые время от времени произносят герои фильма, лишний раз опьяняют зрителя и не дают ему возможности усомниться в том, что Роберт Олтмен, ко всему прочему, обладает отличным и очень тонким чувством юмора. С какой лёгкостью и как филигранно Олтмену удаётся проводить зрителя кадр за кадром, эпизод за эпизодом? Этого нам не понять. … Это рука мастера!

III. Концовка.

Поистине насладится фильмом, и получить от него безмерное удовольствие смогут только избранные зрители. Подготовленные зрители, которые знакомы с картинами Олтмена. Люди, которые испытывают огромное восхищение от «Трансформеров» или 35-ой серии Американского пирога, совершенно точно ничего не поймут в фильме. И пытаться не надо.

Конец фильма не отличается ничем выдающимся. Но, он оригинален. Здесь не будет ошеломляющего финала Брайна Сингера с его уникальной легендой о Кайзере Сузе. Концовка правдива и немногословна.

Не буду расписывать Вам финальную сцену фильма. Это надо видеть. Вместо того напомню отрывок из моей любимой песни Виктора Цоя «Кончится лето»:

И так уйдут за годом год, так и жизнь пройдет,

И в сотый раз маслом вниз упадет бутерброд.

Но может, будет хоть день,

Может, будет хоть час, когда нам повезет.

Это четыре строчки, как нельзя, отражают и обобщают целостность идеи данного шедевра.

Минусов — просто нет. Поэтому:

10 из 10