Белые ночи (1992)

Сентиментальный роман 'Белые ночи' Фёдор Михайлович Достоевский написал в 1848 году. В 1860 году повесть подверглась значительной переработке - годы каторги наложили свой отпечаток на мировоззрение писателя. Первую экранизацию осуществили Григорий Рошаль и Вера Строева в 1934 году. С тех пор удивительный по своей эмоциональной пронзительности роман экранизировался в мире более 30 раз. Леонид Квилихидзе обратился к повести Достоевского в непростое для России время - время даже не перемен, а коренных переломов. Новые реалии не просто не укладывались в сюжетные рамки повести, эти реалии выглядели абсолютно инородными для тонкой душевной канвы 'сентиментального романа'. Человек, как известно, не выбирает своё время - он просто живёт в нём. Леонид Квилихидзе совместно со сценаристом Владимиром Валуцким, сняли картину, в которой попытались сохранить неповторимую атмосферу повести. Начало фильма производит самое приятное впечатление. Всё как у автора: 'Была чудная ночь, такая ночь, которая разве только и может быть тогда, когда мы молоды!' Мечтатель-шофёр Митя (Вадим Любши) встречает на пустых улицах Настю-Настёну-Настеньку (Анна Матюхина).

Камера оператора акцентируется на глазах Мити - они горят внутренним светом. Речь его льётся водопадом, погружая зрителя в странный, почти сюрреалистический мир юноши. В этом мире особая роль отводится архитектуре Ленинграда. Здания, улицы, скверы, памятники будто оживают в словах героя, унося сидящих в кабине юношу и девушки в мир грёз и мечтаний. Романтика свойственна молодости. В 20 лет легко опоэтизировать даже серые унылые коробки зданий. В свете бьющей фонтаном молодости, серость и однообразие превращаются в многоликость радужных струй. И причина здесь вовсе не в Белых Ночах Петербурга, а в том, что юность требует самовыражения в любви. И хотя Настя уже при второй встрече попросила Митю 'не влюбляться' - ни слова, ни просьбы не властны над сердцем Мечтателя. Наблюдая за добрым лиризмом встреч двух молодых людей, охотно начинаешь верить, что никакие 'вихри враждебные капиталистических перемен' не способны вторгнуться в мир, сотворённый мечтательным шофёром. Но именно в этот момент появляется красавец Николай Ерёменко, и размечтавшегося зрителя в буквальном смысле 'приземляют'. В оригинальной повести избраннику сердца Настеньки Достоевский отвёл всего несколько слов, объяснив, что по причине крайней бедности он не мог ответить взаимностью на чувства девушки, пообещав вернуться через год.

В работе Квилихидзе всё до наоборот. Материальная сторона в буквальном смысле выжгла едва проклюнувшийся росток мечтательности в душе девушки. 'Видик', 'шмотки', ресторан оказались намного важнее эфемерных радужных замков Мечтателя. Сегодняшнее, сиюминутное удовольствие одержало победу над призрачным счастьем с человеком, способным вербальными средствами материализовать свои фантазии, но не способного принести 'на блюдечке' материальные блага. Пытаясь удержаться в духе повести, создатели фильма резко меняют тональность повествования после того, как Настя сделала свой выбор. Удивительная поэтика начала картины трансформировалась в ямы, колдобины и грязь на вымерших улицах. Безоглядная юношеская восторженность превратилась в мрачные коробки зданий с выбитыми окнами-глазницами. Оператор намеренно акцентируется на этих, словно оскаленный рот умирающего, разверстых окнах, чтобы зритель понял всю глубину трагедии Мечтателя, которого обманули в его самых светлых помыслах: 'Иль был он создан для того, чтобы побыть хотя мгновенье в соседстве сердца твоего?..'

Хоронить мечту всегда тяжело. Добрый Мечтатель Митя, прекрасно разбираясь в русской поэзии, в самый гнетущий час своей жизни мог вспомнить цитату из Николая Гумилёва: 'Солнце, сожги настоящее во имя грядущего, но помилуй прошедшее!' В настоящем у него - пустота. Грядущее - туманно. И лишь прошедшее на короткий миг озарило его призрачным светом Надежды...