Улыбка (1991)

Фильм Улыбка мало кто видел и думаю, мало кто увидит. Это кино из эпохи, когда кинематограф был совсем не нужен. Не нужен практически никому, кроме энтузиастов и фанатиков. Впрочем — судить об этом могу только по книжкам и каким-то статьям (откуда собственно узнал про «Улыбку»). Для меня кинопямать девяностых — это Панкратов-Черный и Харатьян. И этих колоритных персонажей надо было как-то разбавлять, чем по сути занимаюсь и сейчас. Но проблема еще в том, что если «проблемы» относительно скажем французской новой волны заполнить легко, то с кино из эпохи «безвременья» все обстоит гораздо сложней. Хотя может это и лучше. Я и не надеялся найти «Улыбку», но когда увидел её в Интернете так безумно обрадовался, что было плевать и на качество картинки и на качество звука. Зрелище поистине стоило того, получше многих современных «артхаусно-качественных» лент. Но не смотря на все это фильм как лежал на чердаке автора, это кстати его единственная картина, так и будет лежать на каком-нибудь отдаленном сервере. Одно хорошо — на сервере он хотя бы не испортится.

Испортилось это кино не физически, а морально — не знаю. Чего-то хулиганского непричесанного в нем побольше, чем в современных «протестных» лентах. Не перестаю удивляться, что Тогда могли Так снимать. Но вот с наполненностью смыслами все гораздо сложней.

В центре картины сумасшедший дом — само по себе не ново, но дает такой огромный простор для фантазии любого автора, что каждый раз это выглядит по-своему. В «Улыбке» есть много всего начинаю от «Палаты N6» и заканчивая «Пролетая над гнездом кукушки». Но тут, как мне кажется, автор выбрал тему не случайно. В девяностые сумасшествие — единственный выход остаться нормальным. Фильм ставит вопросы о новом и грядущем и подводит черту под старым. И если ответов на вопросы так и не получено, потому что в будущее все равно заглядывать трудно(правда хороший автор как всегда оказался пророком), то с чертой получилось поистине по Платоновски. В «Улыбке», как и в «Котловане» встает вопрос о том — «Куда дальше жить?». Герои Платонова ведь тоже по-своему сумасшедшие. Да и Попов, как и Платонов выбрал язык повествования весьма оригинальный — притягательный, понятный, но в обход любым догмам, сумасшедший язык. Впрочем, какой еще может быть в период полной пустоты.

Здесь, в пространстве фильма, считай, и в пространстве всего времени живут люди жаждущие правды. Сначала разговоры о новом демократическом устройстве, из уст сумасшедших это звучит как-то даже очень здраво. Затем мы знакомимся со сценаристом «якобы нормальным», который просто ищет вдохновения для работы. Но вот уже долгое время ничего не пишет, потому что «счастья для всех людей невозможно», а больше не про что и не пишется. Простой работяга, верящий в своего начальника как во всемогущего Бога, который в любую минуту может достать злополучный бетон. Интеллигент-старик, который считает себя виновным в казни крестьян и постоянно хочет забыть свое прошлое, но в тоже время так поэтично об этом рассказывает. Человек-слон (не путать с Линчем), который готов быть кем угодно любым животным, лишь бы был хозяин, лишь бы не сам. И, наконец, врач и мед. сестра, которые ни чуть не лучше своих пациентов. У них остались еще те старые замашки относится к людям как к скоту («Марш в стойло» — любимая присказка врача), но в тоже время они любят их безмерно любят, вот такие противоречия. Но в этой «психушке» еще полной пациентов, кто-то хочет сказать «Правду!», но его не слушают, кто-то отнекивается от того, что он Сталин, кто-то плачет, кто-то кричит, а кто-то флегматично заявляет, что мол какая разница — все равно все умрем и конечно ж какой сумасшедший дом без попа. Во всех этих образа наша советская действительность предстает во всей своей беспомощности и безвольности перед временем грядущим. Король оказалась голым, но мало того теперь он еще и сошел с ума. Единственный способ — хоть как-то совсем не опуститься — это петь, что в конце пациенты во главе с врачом и делают, но единственный способ заработать — это петь дешевые частушки на улице под баян. Этими частушками, к слову, фильм и начинается и заканчивается — говоря о том — вот оно какое наше время. Все это в толпе, все это в Питере.

Вот такая весьма несимпатичная, но очень четкая и местами даже гениальная черта, подведенная под прошлым. А что ж с настоящим?

В сумасшедшем доме только два человека — представителя «нового времени». Один — так и не закончил школу, попал сюда вроде из-за попытки суицида. Попытка была вызвана осознанием невозможности сделать так, чтобы люди любили друг друга, хорошая цель для «нового времени». Хотя возможно никакой попытки и не было, а он просто косит от армии, в общем впечатлении от него — вполне адекватный человека с хамоватыми и гоповскими замашками. Но он симпатичен. Пользуется сумасшествием других, разъезжая на человеке-слоне и уводя сигареты у старика-интеллигента, но все равно он тут в сумасшедшем доме. Он рассказывает всякие истории сценаристу. Истории — эти, по сути, взгляд на новый мир, желание хоть что-то создать построить. Только вот новое выглядит еще безумней прошлого с непонятными сценами и трансвеститами, разгуливающими по центру города. Новое нужно строить, но на старом фундаменте получается то, что даже не стоит и двух сигарет. Он заявляет на уроке истории о существовании Бога, потому что «вырвалось» и о несоответствии закона и реальной жизни, за это с урока он был выгнан. Наверное, в то время «вырывалось» у многих — а толку? Он даже пытается пройти обряд крещения прямо там, в сумасшедшем доме, крест — из веника, вода — из тазика (одна из самых мощных сцен фильма), но и это не спасает от нового грядущего. В конце он сбегает из сумасшедшего дома, но возвращение сюда неизбежно, поэтому и звучит практически в финале: «Все равно поймают». Это «все равно поймают» — ох как актуально сейчас, стоит только включить телевизор. Печальный, но точный образ потерянного поколения, которое было не слишком умным, чтобы пойти учиться в институт, но все равно жаждало, как Цой перемен и не подалось в бандиты.

9 из 10