Тёмные аллеи (1991)

«Нет, мертвые не умерли для нас! Есть старое шотландское преданье, что тени их, незримые для глаз, в полночный час к нам ходят на свиданье.» Эти строчки из стихотворения Ивана Алексеевича Бунина «Призраки» могут служить наиболее точным эпиграфом к картине Вячеслава Богачёва, потому что его фильм, как мне кажется, прежде всего, — о призраке юношеской любви. Той любви, которая бывает единственный раз в жизни, и которая определяет всё наше дальнейшее существование. Любовь эта может быть счастливой или несчастной, но она, однажды осчастливив, уже никогда не оставит сердце в покое.

Я не согласен с названием фильма по той простой причине, что каждый рассказ из чудесного сборника Ивана Бунина «Тёмные аллеи» достоин отдельного фильма, и уж тем более достоин оригинального названия. В основу киноистории легли два рассказа писателя: «Руся» (1940) и «Митина любовь» (1924), который не входит в сборник рассказов о любви. В данном случае, я бы жирной чертой разделил-разъединил-разграничил то, как подали зрителю два этих совершенно разных произведения. На мой взгляд, режиссёр сделал ошибку, пытаясь «приклеить» к очень короткому, но вдохновенно-яркому рассказу «Руся» «выдернутый» из «Митиной любви» текст.

Иван Алексеевич Бунин по праву считал «Тёмные аллеи» своим лучшим произведением. О любви великий писатель писал часто, но всегда по-разному, по-новому. Его рассказы чувственны, но не эротичны в современном смысле этого слова, вкладывающего в него, прежде всего, физический аспект. Бунин никогда не акцентировал внимание читателя на «физиологии процесса», пытаясь его максимально опоэтизировать. Достаточно привести выдержки из рассказов, лёгших в основу данной картины: «Под сарафаном у неё была только сорочка. Она нежно, едва касаясь, целовала его в края губ. Он, с помутившейся головой, кинул её на корму. Она исступлённо обняла его.» («Руся»)

«Было всё то же, что и раньше: страшная сила телесного желания, не переходящая в желание душевное, в блаженство, в восторг, в истому всего существа. Она откинулась и легла навзничь.» («Митина любовь») В таком описании заключается магия недосказанного и прелесть завуалированного. К сожалению, создатели фильма смогли удержать планку настоящего бунинского мастерства только для «Руси». Если отбросить всё постороннее, что «приклеилось» к ней, то получим чудесный короткометражный фильм, в котором с исключительной точностью передан дух рассказа: волшебство юности в образе Руси (Ольга Богачёва) и восторженное преклонение Димы (Вадим Любшин) перед объектом обожания.

Что же касается «сопутствующей» истории, то она выглядит совершенно инородной, опускаясь до «физиологии в чистом виде». Подобный «чувственный экстаз» я могу объяснить двумя причинами. Первая — на дворе 1991 год. Свобода творчества не знает границ, но, к сожалению, не знает и разумного предела. Поэтому там, где только можно — на экране появляется нагота, а нужна она по сюжету или нет — вопрос второстепенный. Второе — надеюсь, именно это ставилось во главу угла при создании картины — нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Испытав однажды всё блаженство таинства под названием «первая любовь» — его уже невозможно повторить.

Его можно хотеть, желать, алкать. Можно мечтать о нём, можно вспоминать о нём. Можно даже максимально приблизиться к нему. Но коснуться — никогда. Подозреваю, что именно этими аргументами объясняется вся почти бордельная вакханалия в разных купе поезда, в котором едет не столько повзрослевший, сколько эмоционально и морально постаревший Дмитрий Алексеевич (Александр Мартынов). Его усталый равнодушный взгляд ярче любых слов говорит о том, что нынешняя его жизнь — всего лишь бледная тень, всего лишь бестелесный призрак тех незабываемых событий, о которых можно говорить только по-латыни — Amata nobis quantum amabitur nulla! (Возлюбленная нами, как никакая другая возлюблена не будет!)