Карпатское золото (1991)

Горы дымят. Стелящийся по перевалу пар мешается с дымом костров и пороховой гарью. Неспокойно в Прикарпатье летом 1945, ох, как неспокойно. Варят кулеш в перелеске на склоне то ли мельниковцы, то ли бандеровцы, то ли вообще обыкновенные бандиты, которые сегодня взрывают комиссаров, а завтра вырезают глухую деревеньку, не выполнившую продразвёрстку по самогону. Топит баньку отряд советских пограничников. Зажигает ладанку ксендз, знающий тайну местного золота. Именно в этой, привычной для любого авантюрного романа, точке сходятся интересы всех сторон в картине Виктора Живолуба «Карпатское золото». Нет, формально, одни поднимают на штандартах идею мирового коммунизма, другие — незалежнасць под эгидой кого-нибудь могучего, а третьи только недавно припрятали эсесовские ромбы и петлицы. Но маленькие жёлтые шарики, которые иногда можно просто взять голой рукой со дна пересохшей горной речушки, где по народной примете радуга упирается в землю, перечеркивают жизнь независимо от того, ППШ у тебя за спиной или лесничья берданка.

В одном из первых фильмов, снятых Украиной после распада Нерушимого, играли известные не только на родине актеры. Неспешный лейтенант Евгений Миронов и суетливый оуновец Борислав Брондуков напоминали своих знаменитых персонажей (первый — особиста Алехина из «В августе 1944-го», второй — Грищенко из «Зеленого фургона»). Но главными скрипками здесь были другие. Одинокий волк, лесничий Крапивич метался за несколько лет между повстанцами, Рейхом и Советами, чтобы, в конце концов, потерять и родных, и жизнь, и веру. Наверное, теперь имя Ивана Гаврилюка скажет немногое (за пределами самостийной, разумеется), хотя можно вспомнить «Аты-баты, шли солдаты» (сержант Сайко) или «Бронзовую птицу» (молодой граф Карагаев). И молоденькая чекистка Ольга (Наталия Сумская) с младенцем на руках сунувшаяся прямо в котел непростых галичинских отношений. Плел финансово-заговорческую паутину священник (Константин Степанков), педантично исследовал местность немецкий военный геолог Гинце в исполнении Альгиса Матулениса, ворожила блаженная Оксана (Ольга Сумская).

Лето сменялось осенью, осень зимою. Все ближе к заветному золотоносному ручью сотрудница органов Ольга и мятущийся Крапивич. Гибнут пограничники, гибнут лесные братья, пастор вострит лыжи за границу. С желтых крупинок началось кино, ими же и заканчивается. Но речь в картине вовсе не о проклятом металле. Нет места людям друг с другом на одном кусочке прикарпатской земли. Не будет у них желания понять один одного, посмотреть на свет чужими глазами. И лязгает затвор МР 40, и сыплется отрава в горилку, и дрожит растяжка мины.

У каждого своя правда. Так было всегда, так было везде. И страшно, если во имя этой веры, неважно, в земного ли кумира, в светлую ли идею, люди готовы убивать не только своих врагов, не только самих себя, но и неповинных детей. Вот подполковник НКВД буднично обещает сделать из дочери героя лагерную проститутку (и сделал бы, в коммунизм нет хода детям врагов народа), вот националист расчетливо метает гранату под ноги девочке, спасая свою шкуру, вот эсесовец деловито составляет список отработанной рабочей силы. Лишь карпатские горы недоуменно качают своими седыми головами в древней тоске. И стелется позёмкой дым, укрывая от взгляда небес волынское горе и львовские раны. Которые не перестают кровоточить из века в век.