Двойная жизнь Вероники (1991)

Кшиштоф Кесьлёвский - один из самых известных представителей мира кино, кто обратил пристальное внимание на фатализм и отвел 'случаю' центральную роль в своих картинах. Во многом это заметно в трилогии 'Три цвета' и в цикле 'Декалог', но самая известная работа поляка на эту тему - это картина, которая так и называется – 'Случай'.

В 'Двойной жизни Вероники' фатализм приобретает мистические очертания: местами Кесьлёвский специально прибегает к искажениям происходящего в отражениях, к тому же и вся картина выполнена в теплых желтоватых тонах, добавляющих сюрреалистичности.

В центре внимания - две очень похожие девушки, обеих играет великолепная Ирен Жакоб. Их жизни вроде и никак не связаны, но зависят друг от друга. Зрителю показывают словно два сосуда, наполненных уникальными наборами случайностей, в определенный момент резонирующих между собой.

Экспрессионистский эксперимент и одна из самых визуально 'вкусных' работ режиссера. Фильм-загадка и фильм, который имеет смысл скорее прочувствовать, нежели попытаться понять.

Посмотрела ещё один фильм Кшиштофа Кеслёвского 'Двойная жизнь Вероники'.

Необычайно красивый фильм! Я бы даже сказала - потрясающе красивый. Смотрелся с огромным интересом, я даже огорчилась, когда он внезапно закончился. И закончился как-то неопределённо, словно в бобине закончилась плёнка или оборвалась.

И этот оттенок незавершённости не ставит точку - сразу набегают мысли, вспыхивают картинки из просмотренного, запомнившиеся моменты. .. Я говорю не эпизоды, а именно моменты, они как фотокадры, неподвижные, но полные движения: шнурок на листе с кардиограммой, тянущийся по полу шарф, туфли на столе рядом с музыкальным центром, прозрачный шарик со звёздочками, стрижка Вероники, её глаза, губы. ..

Эти вспыхивающие на внутреннем экране моменты под великолепную музыку композитора Збигнева Прайснера - как фантастическое преломление света при взгляде через шарик, стакан или витраж двери. И сам фильм наполнен эффектами нереальности - расплывшимися иногда кадрами, взглядом с верхнего этажа или наоборот с нижнего ракурса.

Улицы, площади, здания, то оживлённые, то пустынные, запутанные переулки подъезда, старушки, переходящие дорогу, солнечный зайчик, сухие осенние листья - как всё важно в фильме, как всё на своих местах. Даже девочка, упорно берущая фальшивую ноту, не случайный штрих, а символ-предостережение 'живи по силам'. Или наоборот, живи во всю силу, чтоб умереть на высшей ноте вдохновения и экзальтации, например, исполняя вторую песню Дантова 'Рая'. ..

Честно говоря, я не совсем поняла про раздвоенность девушек. .. Они, как сообщающиеся сосуды, наполненность одной составляет наполненность другой, отнять - уменьшится, увеличить - увеличится. .. Уменьшил ли наполненность жизни Вероник уход Вероники? Или наоборот, Вероник стала жить за двоих, вобрав в себя то, что не дожила Вероника? Об этом не сказано. Фильм обрывается на красивом моменте и оставляет минное поле для размышлений. У каждого зрителя свой путь, чтобы перебраться через него. Можно оставить попытки и забыть, а можно продолжать думать. ..

Этого ли добивался Кеслёвский?

Сильный и красивый фильм. Оставил незабываемое впечатление.

В роли Вероник (она же Вероника) - Ирен Жакоб.

Идеальный фильм на начало осени, чтобы закутавшись в теплый свитер погрузиться в завораживающий экранный мир творца Кшиштофа Кесьлёвского.

«Двойная жизнь Вероники» рассказывает о двух очень похожих девушках, двух Вероник, жизнь которых невероятным образом связана. Одна Вероника, как будто является продолжением другой Вероники, страхи одной, являются предостережением для другой.

Этот фильм наполненным большим количеством аллюзий и метафор. Думаю, что каждый зритель найдет что-то важное для себя, ту тему фильма, которую захочется исследовать глубже. Мне очень откликнулась тема различных жизненных вариаций, которые доступны человеку и возможности проживать разные образы в течение жизни. Все мы так или иначе есть образы - любящая мать, одаренная певица, отец трудоголик. Часто эти образы настолько врастают в человека, что избавиться от них уже не представляет возможным. Голос сердца или предчувствие медленно умирает, отдавая лишь эхо, которое с легкостью можно проигнорировать.

Но что если прислушаться к нему? Что если попробовать измениться, довериться вариативности образа, отказаться от того, что более не твоё? «Это трудно объяснить. Но я знаю... Я все время чувствую, что мне нужно сделать» - признается французская Вероника.

Человек всегда ищет свое предназначение, своего «кукольника», считая, что именно тогда, когда он найдет свое предназначение, то будет счастлив. Есть ли творец жизни, который плетет ниточки нашей судьбы или его нет - большой вопрос. Но действительно ли для счастья нужен тот, кто будет этими ниточками двигать или человек может сам принимать ответственность за свою жизнь?

Кшиштоф Кесьлёвский сам тот ещё кукольник, дергающий ниточки, ведущие к сердцу и чувствам зрителей. Но как прекрасно он это делает! Если бы меня спросили, что есть поэзия в кино, я бы однозначно назвала фильм «Двойная жизнь Вероники». Каждый кадр, как строчка стихотворения, соединившаяся в общую поэму. Очень и очень красивую поэму. Хотя бы из-за одной прекрасной Ирен Жакоб, сыгравшую Веронику. Или музыку, от которой идут мурашки. Или, например, цветовую схему фильма. «Двойная жизнь Вероники» завораживает операторской работой. Даже такие простые кадры, как чайный пакетик в кружке, держат зрителя в каком-то невероятном внутреннем напряжении.

Фильм хочется пересматривать снова и снова, чтобы рассматривать детали, глубже понимать персонажей и, конечно, исследовать новые тематические грани фильма.

9 из 10

Польский режиссер Кшиштоф Кесьлёвский считается видным представителем европейского кинематографа. Его авторский стиль изучают на курсах начинающих кинематографистах, а его творчество признаётся важной вехой не только польского кинематографа, но и всего мирового кино. Данная картина, выпущенная на экраны в далеком 1991 году, получила большое количество положительных отзывов и стала заметным явлением на кинофестивалях самого высокого уровня. До сих пор ведутся споры о том как правильно следует воспринимать это специфичное произведение, но безусловно произвело впечатление, как на профессиональных критиков, так и простых зрителей.

В основу сюжета поставлен мотив двойничества, излюбленный и в литературе, и в кино. Однако здесь он представлен с совершенно необычной стороны. Довольно трудно изложить краткое содержание фильма. Ибо перед нами проносится жизнь двух девушек, внешне похожих, как две капли воды. Они не знакомы, но призрачные нити связывают их жизни на духовном уровне. Именно поэтому у данной истории много интерпретаций, кардинально отличающихся друг от друга. По жанру это смесь мелодрамы, музыкальной драмы, фэнтези, разбавленные нотками детектива. Это безусловно арт хаус, а потому следует быть готовым к медленному развитию событий, зашифрованным символам и необъяснимым эпизодам.

Это история о хитросплетениях человеческих судеб, рассказанная языком поэзии и музыки. Раскрываются философские темы духовной пустоты, экзистенциального одиночества и идентичности человека в окружающем мире. Скрытые мотивы, несвязанные на первый взгляд детали, малозаметные намеки, всё это складываются в единую картинку. Возможно это мистическая связь между двумя людьми, находящаяся за гранью человеческого понимания. Но возможно это лишь сон, где реальность и вымысел тесно переплетаются между собой. Вопросов больше чем ответов.

Важную роль в фильме играет визуальное повествование. Оператор использовал цветовой фильтр, в результате чего преобладает золотистая цветовая гамма. Эти элементы придают действию эффект сновидения. Но никакого сюрреализма вы здесь не увидите. Ну и конечно стоит отметить музыкальное сопровождение, тонкое и чувственное, которое идеально передает зрителю настроение ленты.

Главную роль сыграла молодая французская актриса Ирен Жакоб, за что была удостоена главной награды за лучшую женскую роль на Каннском фестивале 1991 года. Ей удалось великолепно сыграть роль сразу двух девушек и показать внутренний мир каждой из них. Структура сюжета такова, что не предлагает полного раскрытия характера, однако позволяет заглянуть в самые сокровенные уголки ранимой души.

Двойная жизнь Вероники это экзистенциальная драма с одной стороны и поэтическая мелодрама с другой. Здесь находится место и поэзии, и музыки, и философии. И всё это разбавлено меланхоличными нотками. Это сложный для восприятия арт хаус, а потому подойдет далеко не всем. Многие будут поражены увиденным, другие сильно раздраженны. Фильм не лишен недостатков, но предстает весьма необычным произведением.

7 из 10

Верхушка славы Ирен Жакоб. Эта актриса и полюбилась миллионам именно с этого фильма, а также получила восторженные отзывы от европейских критиков и удостоилась Золотой пальмовой ветви за лучшую женскую роль. Элита польского кинематографа Кшиштоф Кесьлёвский (светлая ему память, очень талантливый был режиссер) на тот момент уже известен и получил признание. Кто мог подумать, что скоро миру предстоит увидеть его самые громкие шедевры, такие как «Три цвета», и «Двойная жизнь Вероники».

Лично я посмотрел Веронику после трилогии «Три цвета». Один из этих фильмов «Три цвета: красный» входит в мой небольшой список самых любимых мною фильмов. Ирен Жакоб там так чудесно сыграла, что я полюбил ее навсегда, и мне всегда приятно видеть эту актрису в новых картинах.

В «Три цвета: красный» Жакоб сыграла потрясающи вместе с Жаном-Луи Трентеньяном, но признаю, что в роль Вероники ей удалась даже лучше. В этом фильме своих двух героинь актриса сыграла с душой, просто выложилась на все сто процентов. Ее игра вдохновляет, зритель прочувствует все то, что испытывала ее героиня. Когда такая высокая актерская игра и сильная, достойная режиссура, то это успех и приятное зрелище для зрителя.

Мы видим историю двух очень похожих друг на друга женщин, более того их зовут обеих Вероника. Одна живет в Польше, другая во Франции. Когда же жизнь одной обрывается, другая как будто подхватывает ее судьбу и продолжает ее жизнь. Перед нами весьма необычная и таинственная история…

Такая чувственная меланхолия. Фильм атмосферный и теплый, настоящий и загадочный. История с двойным дном, а я особенно люблю такие картины. Потрясающая игра Жакоб бьет прямо в сердце, ее героиням сопереживаешь. Чувствуется такая неописуемая человеческая хрупкость, и она прекрасна. Кесьлёвский подарил миру фильм нуар, чистое и вдохновляющее кино, которое имеет свою исключительность.

«Двойная жизнь Вероники» — польско-французская, музыкальная драма 1991 года с привкусом мелодрамы, фэнтезии и детектива. Кино необычное и прекрасное, чувственное и волшебное, парящее и мистическое. Я говорю ему «да». Спасибо за внимание!

8 из 10

Фильм полутонов — смутный, прерывистый. С трудом, не сразу вырисовывается сюжет. Наверное, это талантливая работа — как раз потому, что в ней, несмотря на изобилие двойных деталей (отец, пение, идущая старушка, судебная тяжба, недовольная женщина) нет слишком прямолинейного, чёткого посыла. Нет логического завершения, а есть только намёки. Может быть, в центре сюжета — простое совпадение. Может быть, нечто большее. Ничего нельзя сказать наверняка.

Почему-то мне по душе пришлась первая Вероника — возможно, именно из-за трагического происшествия, так рано оборвавшего её жизнь. Судьба второй сложилась явно счастливее. Но, может быть, так и было задумано? И действительно существовала некая связь, благодаря которой первая Вероника как бы передала свои мысли и чувства второй, незримо оставаясь рядом с ней. Идея вроде бы красивая, но катарсиса не ощущаешь. Слишком много красного и зелёного, слишком много теней и темноты вокруг героинь. Убогие подъезды, равнодушно спешащие мимо люди, странные незнакомцы, мрачные городские зарисовки. И даже дневные моменты в первой истории кажутся болезненными, изломанными. Случайные фрагменты историй попадающих в кадр знакомых почти ничего не проясняют, только запутывают. В результате возникает чувство, что происходящее, пусть даже оно чудесно, не поддаётся осмыслению и находится на поле запретного непознаваемого, а то, что нельзя познать, рождает тревогу, как вызывало беспокойство, например, странное пятно света, скользящее по комнате. Чудеса есть, но они существуют над реальностью, они за гранью человеческого понимания.

Беспокоит в этом фильме также одиночество, изолированность от мира, вроде бы присутствующего. Обе героини погружены в себя, всё остальное для них вторично. Но первая Вероника показалась мне, как ни парадоксально, более обращённой к реальности, более жизнерадостной и открытой. Её чистый голос, любовь к искусству вызвали у меня глубокую симпатию. Конечно, заслуживает уважения игра Ирен Жакоб, сумевшей сыграть двух очень похожих, но различающихся характерами людей. Потому параллель со сломанной запасной куклой показалась не очень приятной и правильной. С другой стороны, ситуация смерти обыгрывалась в кукольном спектакле, где танцовщица умерла и превратилась в бабочку, то есть конечность существования всё-таки отрицается.

Финал — пожалуй, единственный момент, не вызвавший у меня ни сомнения, ни удивления, ни тревоги. Он заставляет нас соотносить явления разного порядка — связь между двумя родственниками и связь между родственными душами, — но удивительно тонок и чист. Связи существуют, ими наполнен мир. Может быть, их смысл ускользает и трудно объяснить себе их причину. Остаётся только принимать их как данность.

Интересная картина. Она не вызвала у меня сильных эмоций, после просмотра я, пожалуй, испытывала даже лёгкий дискомфорт. Но по прошествии нескольких дней оказалось, что послевкусие — светлое, несмотря на всю неуловимую, невыразимую печаль этой работы.

Бывают моменты, когда говорливость смущенно берет выходной и уступает место молчаливому изумлению. Не требуется слов, дабы выразить восхищение вокалом Кристины Даэ из «Призрака Оперы» или безупречностью «Сикстинской мадонны». Истинная красота деликатна, она легко находит дорогу к сердцу и заставляет его биться в предчувствии находящейся где-то рядом родственной души. Две девушки с одним именем — полячка и француженка — не были знакомы и могли лишь мечтать познать счастье встречи. Чего не видели их глаза — о том говорили чувства, вкрадчивый голос интуиции. В нем не было ясности и определенности, но всегда оставалась мечта — об искусстве, о любви. Покорять оперу чистейшим сопрано, или воссоединиться с близким человеком? Жестокая судьба заставила каждую из Вероник выбрать что-то одно — для всего их мир оказался слишком тесен.

Амбивалентная притча Кесьлёвского имеет мало общего с мелодраматичным надрывом житейской истории. Одно лишь использование мягкого, золотисто-зеленого светофильтра намекает на мечтательный характер киноленты, ее подчеркнутую утопичность. С некоторой натяжкой все происходящее можно было бы счесть долгим, состоящим из нескольких фаз сном. Но все же перед нами жизнь. Двойная жизнь. Само имя — Вероника — отсылает к евангельским истокам. Христианская святая когда-то обрела исцеление одеждами Иисуса, а слабым сердцам героинь может помочь лишь отказ от занятий вокалом. Обе совершают свой выбор, и не видно никого, кто мог бы на него повлиять. Точно сама судьба берет слово и отмеряет длину жизненной нити, где непременно будут подъемы и спуски. Цикл обеих девушек имеет одинаковые остановки: музыкальный кружок, квартира отца, незабываемое свидание, неожиданное наблюдение. Первая Вероника замечает зеркальный образ в окне автобуса, а вторая — видит рукотворное чудо, создаваемое руками кукольника. После этих сцен жизнь словно бы меняет темп: в одном случае стремительно ускоряется, в другом — нарочито замедляется. Сон будто бы вот-вот закончится, а грезы развеются. Почему, как это возможно, и куда дальше? Вопросов множество, а ответ где-то глубоко внутри, и будет ясен лишь в назначенный час.

Разумеется, сам режиссер точно рассчитал время. Неординарная история, достойная похвалы Достоевского и Бергмана, совершает виток, и оставляет прошлое мерцающим солнечным зайчиком в парижской квартире. Астральное родство двух Вероник исключает видимое соприкосновение, но оно все-таки случается — на духовном уровне. Свою репутацию одного из самых человеколюбивых творцов от кинематографии Кесьлёвский подтверждает на протяжении всей ленты, но особенно значима эта его черта в сцене кукольного спектакля. Одна фигура умирает, но возрождается. Что есть смерть, как не логическое продолжение жизни? Вероятно, в чьем-то прагматичном представлении, каждого из нас в конце ждет сплошной белый свет или же напротив — непроглядный мрак, но ведь не зря говорят: «По вере вашей да воздастся вам». А пан Кшиштоф верил в совсем другую смерть — избавительную, милосердную, высоконравственную, да просто прекрасную. Как великолепно перерождение в виде бабочки! Как изумителен полет в теплых лучах дышащей свободой страны! Да, сермяжная правда тогдашней жизни нашла отражение и в мягких тонах картины, но не подавила ее. «Двойная жизнь Вероники» ознаменовала сбрасывание социалистических вериг с Польши и попутно «проводила» режиссера на западноевропейские кинематографические просторы. Ничто не растворяется в дымке, прошлое всегда рядом с нами, приглашая в себя как в отчий дом, но будущее — важнее. И что оно будет благополучным, можно допустить также легко, как поверить в мастерство человеческих рук.

Многообразие условностей и полутонов в сценарии подталкивает к поиску связующих элементов в судьбах обеих Вероник. Можно допустить, что на экране все-таки одна героиня, словно бы попавшая в зазеркалье и получившая возможность прожить свою жизнь по-разному, руководствуясь разными приоритетами. В склонности каждой из девушек брести на ощупь можно найти свою прелесть, благо превосходная операторская работа тому способствует. Камера неотрывно следует сначала за одной, а затем за другой героиней, выхватывая мимику, давая возможность угадать ход мысли и сопереживать невозможности плыть против течения. О многом полячка и француженка могли бы сказать друг другу, сведи их судьба в благополучный час, но вместо этого у каждой только маленький пластмассовый шарик с крохотной деревушкой внутри и шнурок, как символ кардиограммы и немое подтверждение внезапности смерти. В своих желаниях и мечтах девушки лишены чего угодно, но только не одиночества. Опаснейшая вещь, намного коварнее, чем удар исподтишка, и ее нет в кинопритче, ибо автор верит в предопределенность каждого события. Плохо ли это? Каждая героиня проносит открытие с незримой тяжестью, но поскольку самый частый гость на лице Ирен Жакоб — улыбка, то можно предположить, что воля свыше все-таки благо.

Меланхоличную пронзительность невозможно представить как нечто вещественное, она растворена в воздухе и становится ощутимой только в по-настоящему важные минуты. Своим вдохновенным трудом Кесьлёвский увеличил их количество до необходимого ощущения сопричастности. Невесомая, омузицированная судьба на пороге глобальных перемен может и должна быть по-домашнему приятной. Легкая игра в пастельные оттенки, как предисловие знаменитой «цветной» трилогии режиссера, не дает тревоге ни единого шанса вторгнуться в сердце. Возможно, где-то высоко над облаками каждый вопрос обретает свой ответ, но в жизни всегда есть место интриге, которая бесшумно ступает рядом и заставляет долго всматриваться в окно, дабы увидеть сегодня чуть больше, чем вчера. Всему придет свое время — это, пожалуй, главная идея киноленты. Жить и быть готовым услышать и понять то, о чем скажет однажды внутренний голос. Об этом можно мечтать с чистым сердцем.

Название фильма «Двойная жизнь Вероники» не совсем правильно отражает суть фильма. Двойная жизнь — это, пожалуйста, к секретным агентам, шпионам или, если привести более обыденный пример, к главной героине фильма «Дневная красавица» Луиса Бунюэля, которая днем работает проституткой, удовлетворяя свои сексуальные потребности, а вечером изображает верную супругу. Данный же фильм следует именовать как «Раздвоенная жизнь Вероники», ведь здесь не одна героиня ведет двойную жизнь, а у двух предельно похожих героинь словно одна жизнь на двоих. Роль обеих Вероник исполнила неподражаемая Ирен Жакоб, хотя изначально режиссер Кшиштоф Кесьлёвский видел в этой роли американскую актрису Энди Макдауэлл (сыгравшую в «Дне сурка»).

В мире есть две очень похожие девушки. У них одинаковые имена, характеры, увлечения и привычки. В Польше живет одна Вероника, которая весьма талантлива, поэтому выступает на сцене в местной опере. Во Франции живет другая Вероника, которая тоже хочет выступать, но ей этого не удается: романтичная натура находит утешение в любовных утехах. Под завывания композиций Збигнева Прайснера героини размеренно текут по линии жизни. У каждой свой путь.

Но внезапно жизненный путь одной девушки заканчивается. Смерть происходит внезапно, как и все в этом фильме. Без предпосылок и постскриптумов. Был человек — теперь его нет. Его линия жизни оборвалась. Но линию первой Вероники продолжает вторая Вероника. Теперь, заняв место своего двойника, станет ли она им? Утратит ли свою личность? Сохранит ли индивидуальность? А была ли у нее индивидуальность — хоть когда-нибудь? Можно ли остаться самим собой в мире, где жизнь принимает причудливые, подчас пугающие формы, а хоть какая-то уникальность — лишь видимость, которая может быть нарушена совершенно внезапно. А может и не быть нарушена. Кому как повезет. Вторая Вероника — как «балерина из коробки, которая хотела выступать, но сломала ногу, а потому превратилась в бабочку».

Вся человеческая жизнь, ее метафизика, столь поэтично описанная Кесьлёвским, состоит из череды внезапных случайностей, большинство которых не столь значительны, но изредка попадаются те, которые способны кардинально изменить вектор направления дальнейшего пути, пробудить те чувства, вероятность существования которых до этого даже не приходила в голову, открыть второе, возможно — третье дыхание; но также способны и перекрыть поступающий кислород.

В 1995 году Кшиштофа Кеслёвского пригласили в Оксфордский университет и журналист университетской газеты спросил у него о цели культуры. Он ответил так: «В мире есть множество вещей, которые разделяют людей, такие как религия, политика, история и национализм. Если культура может быть способна на что-то, то она обязательно должна находить вещи, объединяющие всех людей. Ведь в мире столько вещей, которые объединяют людей. Не является важным кто я или кто-то другой, если чей-то зуб болит, то боль будет одинаковой… »

Следуя этой парадигме, Кшиштоф Кеслёвский снимает в 1991 году «Двойную жизнь Вероники». Главными героинями этого фильма являются две внешне идентичные героини по имени Вероника, только одна из них является полькой, а другая француженкой. Зритель, увидевший год выхода фильма и привыкший к политизированному польскому кино будет ожидать фильма о политической трансформации Польши. Но «Двойная жизнь Вероники» не снималась для создания очередного политизированного памфлета.

Фильм начинается с показа двух маленьких девочек — Вероник. Затем в течение первых тридцати минут зритель видит жизнь польской Вероники: выпуск из музыкальной школы по классу фортепиано, романтические отношения, поездка к тетке в Краков, удачное прослушивание в хоре и предложение выступать в местной филармонии. В один день, идя по улицам Кракова, Вероника видит в экскурсионном автобусе полностью идентичную себе девушку. После того, как польская Вероника выберет искусство и отринет любовь, фильм переходит к показу жизни французской Вероники…

Одной из основных тематик фильма является важность выбора в скоротечной жизни. В контексте «Двойной жизни Вероники» данный выбор стоит следующим образом — искусство или любовь? Несмотря на первоначально кажущуюся диаметральность героинь — Вероника из бедной Польши и Вероника из богатой Франции, режиссер показывает, что, несмотря на политику и разницу в материальном достатке есть те вещи, которые объединяют всех людей. Эта связь неочевидна и неосязаема, но используя «метафору о зубе» ее может нащупать каждый.

Режиссер также упрекает людей, которые пытаются усложнить самые простые вещи; пытаются нащупать второе дно во всем. В этом смысле показательна сцена в кукольном театре, где французская Вероника сидит вместе с детьми. Дети поражены происходящим, так как еще не понимают, как двигаются эти куклы. В тоже время Вероника пытается разглядеть кукловода и ей это удается, и она больше не может уподобиться детям в непосредственном восприятии представления. Последующая сюжетная линия французской Вероники подтверждает данный тезис, который можно охарактеризовать одним словом — «Зачем?».

Посмотрите «Двойную жизнь Вероники» и лучше ни один раз. Возможно, этот фильм тоже чем-то затронет вас.

Наконец-то у меня дошли руки до очередного шедевра Кшиштофа Кесьлёвского, о котором я очень много слышала, а именно, до потрясающе атмосферной картины под названием «Двойная жизнь Вероники». Так вышло, что я ознакомилась с ней уже после просмотра знаменитой трилогии «Три цвета», хотя, наверное, логичнее было бы сделать наоборот. Скажу честно, первые 20 минут фильма я не могла отделаться от ассоциации, на которую меня наводила главная героиня фильма Ирен Жакоб — дело в том, что та же самая актриса исполняла главную роль в другом фильме Кесьлёвского «Три цвета: Красный». Однако это чувство быстро прошло, и я с головой погрузилась в глубокий символизм потрясающе тонкой картины польского гения.

Первое, что бросается в глаза (если так вообще можно говорить применительно к шедеврам музыки) — это потрясающий саундтрек, написанный Збигневым Прайснером. На самом деле, этот композитор написал музыку для немалого числа работ Кшиштофа; но так сильно его композиции врезались мне в сердце и память именно после просмотра «Двойной жизни Вероники» и «Три цвета: Синий». Логичнее всего это можно объяснить тем, что в обоих фильмах музыка является как бы одним из действующих лиц фильма, и судьба главных героев теснейшим образом связана с ней.

Во-вторых, конечно, следует отметить, что актеров для своих фильмов Кесьлёвский умел выбирать мастерски — да так, что и в голову не может прийти, чтобы данная роль была исполнена каким-либо другим человеком. Ирен Жакоб настолько тонко удалось передать две разных натуры (а может быть, и две стороны, две судьбы одного и того же человека, кто знает?), что ей, действительно, веришь до последней минуты.

Каждый фильм Кесьлёвского — это не просто картина, это целый мир, наполненный символами, порой тонкой иронией, чувственностью, иногда даже неким эротизмом (который никогда не выходит за рамки и не переходит ту грань, которая превращает его в пошлость). Фильмы этого польского режиссера подходят для тех людей, кто не ищет поверхностного и очевидного в своем посыле (или его отсутствии) кино — здесь все покрыто поволокой тайны и загадки, и думающему зрителю понадобится немало времени, чтобы добраться до сути многочисленных художественных аллюзий. На мой взгляд, именно такое кино очаровывает сердце и пленяет разум — кино, которое не выдает сомнительную истину за единственно правильную, не пытается навязать нам некую субъективно выведенную мораль, не режет глаз своей прямолинейностью и примитивностью, а погружает нас в мир аллегории и фантазии.

Я твердо уверена, что фильм выдающегося польского режисера Кшиштофа Кисьлёвского не нуждается в пересказе, да и не может быть выражен словами — он из разряда таких картин, которые просто нужно смотреть, смотреть и чувствовать. Для меня так и осталась загадкой истинная связь главной героини со своим двойником, и в этом, на мой взгляд, и состоит прелесть данного фильма. Он оставляет простор для фантазии, он завораживает, он очаровывает, он поражает. Если по прочтении данного отзыва вы до сих пор колеблетесь, стоит ли вам смотреть этот фильм, просто послушайте композицию Збигнева Прайснера под названием «Enfer», и она непременно рассеет ваши сомнения.

В конце 80-х Кшиштоф Кесьлёвский прославился на весь мир своим «Декалогом». После такого успеха его начали поддерживать французские продюсеры. «Двойная жизнь Вероники» — первый фильм из «французского» этапа творчества великого польского режиссера. Этот этап включает в себя также «Три цвета». Это период окончательной творческой зрелости Кшиштофа Кесьлёвского, режиссера, жизненный путь которого прервался в середине 90-х.

«Двойная жизнь Вероники» — прекрасный фильм. Гениально сыграла Ирен Жакоб. Такая степень искренности, чувственности…. Так непосредственно реагирует…. Совершенно заслуженно Ирен получила приз в Каннах. К сожалению, ее актерский потенциал не был в будущем по-настоящему раскрыт. Работа с польским режиссером так и осталась главной вехой в ее карьере.

Великолепная работа композитора. Збигнев Прайснер создал музыкальное сопровождение как бы не из нашего времени. Перестроечная Польша, современная Франция и на контрасте музыка из как будто 19 века. Классный эффект.

Можно отметить отличную работу оператора. Тут мы подходим к главному, о чем я бы хотел сказать. Эта картина очень многоплановая, без четкого сюжета. Сама история тут отходит на второй план. Режиссер увлекается символикой, дает нам возможность по-разному трактовать события, происходящие в фильме. Оператор снимает очень красиво и изобретательно…. Но нет четкости и стройности посыла. Кшиштоф Кесьлёвский один из последних режиссеров, который был способен говорить серьезно и внятно о простых вещах и делать это гениально. Возьмем как пример эпизод с казнью в «Коротком фильме об убийстве». Казалось бы, подобные вещи сотни раз уже снимались. Как можно после всех великих режиссеров, в эпоху постпостмодернизма еще такую мощную сцену снимать, не впадая в банальность и пафос. Но польский режиссер снимает, и снимает гениально.

В «Двойной жизни Вероники» Кшиштоф Кесьлёвский слишком увлекся артхаусными заковыками. А между тем, самые лучшие эпизоды в картине там, где он говорит серьезно и внятно, не прячась за режиссерскими придумками. Как пример — сцена в самом начале, где барышни поют. Начинается дождь, все девушки убегают под навес, лишь героиня так увлечена пением, что продолжает петь. Все лежит на поверхности. В исполнении любого другого современного режиссера эта сцена была бы чересчур пафосной и банальной. Вот для таких режиссеров и нужны какие-нибудь дополнительные придумки. Кшиштоф Кесьлёвский же умеет снимать гениально простые вещи.

История двух романтичных девушек, обожающих музыку и родившихся в один день 1968-го года, но только в разных странах — в Польше и во Франции. Спустя 20 лет судьбы их нечаянно пересекаются в тот момент, когда молодая варшавянка Вероника замечает, что в автобус французских туристов садится девушка, похожая на неё, как две капли воды.

Через некоторое время польская Вероника умирает при невыясненных обстоятельствах, а её французский двойник вдруг начинает получать некие таинственные предупреждения, заставляющие изменить отношение к жизни. Исходя из теории равновесия, получается, что одна уходит из жизни для того чтобы дать другой шанс на личное счастье.

Метафизическое исследование двойственности, платонического или кармического родства душ, хрупкой материи «духовных вибраций», прикосновения к чему-то необъяснимому, но непреодолимо влекущему, стилистически решаются режиссёром в форме философской притчи, одна из дешифровок которой — утрата собственного я в мире тотальных дубликатов.

Это одна из самых загадочных и неоднозначных в истолковании картин Кесьлевского продолжает и развивает круг тем и настроений «Декалога», также отличаясь возвышенной духовностью. Её можно расценивать как переходную работу от «Декалога» к не менее известному «Триколору», в которых были предприняты попытки пересказать христианские заповеди современным языком.

Успех фильма предопределило среди прочего участие молодой 24-летней уроженки Швейцарии Ирен Жакоб, впервые снявшейся в главной роли (даже в двух ролях) и сразу отмеченной призом Каннского фестиваля.

Препарировать суровым скальпелем алгебры почти совершенную гармонию — задачка малоперспективная, доказано давно. В случае с культовым фильмом Кшиштофа Кесьлевского «Двойная жизнь Вероники» осложняется задачка еще и тем, что это кино, настолько туго сплетенное из разных видов искусств, что они являются больше, чем просто элементами выразительности. Каждая составляющая ярка и самоценна сама по себе. Повествование выстроено скорее по канонам и в ритме поэтического текста, чем киносценария. Музыка не менее значима, чем визуальный ряд, да и сам этот визуальный ряд скорее родом из живописи. Эх, все же сам собой вытащился скальпель…

«Двойная жизнь» поражает с первых же кадров, когда мы видим вдохновенно поющую Ирен Жакоб, лицо которой омывает дождь, кажущийся слезами. Вообще, мы и дальше видим в основном Ирен Жакоб — и это тот случай, когда разнообразия не хочется. Очевидно, что именно без этой актрисы фильм бы не случился — и никакой Энди Макдауэлл, при всей нежной к ней любви, ни Наталье, прости господи, Негоде (а это все потенциальные кандидатки на роль Вероники, которых всерьез рассматривал Кесьлевский) не удалось бы передать ту глубину и нежность, которую Ирен несет одними лишь глазами.

В кадре и правда не происходит с точки зрения сюжета ничего сверхъестественного — обычная жизнь сначала польской девушки, которая в буквальном смысле кладет свою молодость на алтарь искусства, а затем французской, которая ничего никуда не кладет, а пытается просто жить.. до поры… Вероника номер раз одержима мечтой о сцене, Вероника номер два — мечтой о любви. Но одержимость эту Кесьлевский показывает не через надрывы и метания, а через намеки — летящую походку Ирен, взгляды и вздохи, невзначай уроненные фразы… Легче всего было бы объяснить судьбы Вероник просто как фатальное противопоставление любви и творчества, но, пожалуй, для такого поэтичного произведения это — слишком плоская интерпретация. Тем более, Кесьлевский, как и многое другое, подвешивает в воздухе зарождающуюся историю весьма странных отношений между Вероникой-2 и кукловодом — чей образ, надо признать, довольно лобовая для столь атмосферно-изящного кино метафора на тему «на все воля Божья». Получается, что и творчество губит жизнь, да и любовь ее не сказать, чтобы спасает… куда деваться?.. И вообще — что это было? У поляка Кесьлевского, сочетающего славянскую душевность и среднеевропейскую тонкость, нет и не может быть однозначных трактовок и правильных ответов. Вместо этого он дает нам непрепарируемую скальпелем светлую грусть.

По большому счету, связь между двумя Верониками вообще — неочевидна, построена на полутонах и нюансах, вроде красного цвета в одежде или забавностей типа прозрачного шарика. Кто они друг другу — потерявшиеся сестры-близнецы, как было бы непременно в индийском кино? разломленная на двое душа одного человека, как принято у каких-нибудь сумрачных скандинавов? поменявшиеся телами в результате вмешательства инопланетян, как обернул бы эту историю Голливуд? Или просто слишком близко сошедшиеся грани разломленной мировой души?

Мы так никогда точно и не узнаем, кем они были друг другу. Но эта вечная загадка парадоксально помогает лучше разгадать себя. И, возможно, отыскать частичку разомкнутой с кем-то души внутри.

9 из 10

Лейтмотивом творчества выдающегося польского режиссера Кшиштофа Кесьлёвского является постоянный и зачастую мучительный поиск. Поиск любви, понимания, справедливости, бога, смысла жизни и, в первую очередь, самого себя — своего места в жизни. В лентах «Случай» (1981), «Без конца» (1984) и киноцикле «Декалог» (1989), поиски героев рассмотрены в политическом и религиозно-нравственном контекстах, в то время как в «Двойной жизни Вероники» они приобретают экзистенциально-философскую и, в то же время, интимную окраску. По сути данный фильм является апогеем творческих исканий режиссера, его наиболее личным творением. Взгляд Кесьлёвского в «Двойной жизни Вероники» направлен вовнутрь. Здесь личность (а именно личность и ёё проблемы всегда была в центре внимания режиссера; политика, религия и прочие вещи служат даже не фоном, а своеобразной стеной, от которой подобно теннисному мячику отскакивает личность) рассмотрена в очень незначительной, условной связи с внешним миром. И личность эта отчаянно стремится познать саму себя.

Двое молодых девушек, похожих как две капли воды и носящих к тому же одно и то же имя Вероника, живут в разных странах, но с детства чувствуют свою незримую связь друг с другом. Ощущение того, что они не одни на свете, словно невидимой нитью связывает их сознания. Они являются словно зеркальными отражениями друг друга — движения и жесты польской Вероники копируются впоследствии французской Вероникой и наоборот. Потому неудивительно что после внезапной смерти своей польской двойняшки, французская Вероника начинает ощущать постоянную беспричинную грусть, словно после потери горячо любимого человека. Однако смерть польки является своеобразным предупреждением для француженки. Более осторожная еще с детсва чем ее польская проекция, французская Вероника сбавляет темп жизни, отказываясь от предоставленных ей возможностей. Интуитивно она понимает что яркое сияние закончится для неё быстрым сгоранием, а потому предпочитает светить тускло, но гораздо дольше. Таким образом лишь раз в жизни встретившись со своей польской «сестрой», но при этом не заметив ёё, а лишь успев запечатлеть на фото, французская Вероника самым непостижимым образом извлекает уроки из жизни польки, совершая некую метафизическую работу над ошибками. В то же время мечтательная, по-детски непосредственная и даже несколько наивная Вероника, после смерти своего «отражения», постепенно и практически незаметно для зрителя теряет значительную долю своих наилучших качеств. Открытый финал словно провозглашает, что щемящая душу печаль еще долго (если не всегда) будет преследовать Веронику, словно утратившую безвозвратно значительную часть своего «я» — свое детское, чистое начало.

Из всех работ Кшиштофа Кесьлёвского именно «Двойная жизнь Вероники» является наиболее вариативной, подразумевающей множество различных трактовок. Вместе со своим давним соавтором, сценаристом Кшиштофом Песевичем, Кесьлёвский создает свою самую сложную и запутанную историю, в которой, что самое главное, развязка не является самоцелью — здесь важна история как таковая. Многие вещи остаются на откуп зрителям, каждый из которых сможет вынести из фильма что-то своё. Кто-то может трактовать данную историю как пророчество о потере собственной идентичности в эпоху социальных сетей и сверхдоступной информации, кто-то воспримет фильм как столь характерное для художников предчувствие режиссером собственного скорого финала (особено в этом смысле показателен эпизод похорон польской Вероники, когда камера наблюдает за происходящим со дна могилы; похожий приём уже был использован режиссером в фильме «Без конца», где погибший еще до начала фильма герой, незримо присутствовал при ключевых событиях фильма), кто-то увидит в ней притчу о родстве душ творческих натур, а кто-то углядит в этом историю двух марионеток, исполняющих все прихоти безумного кукловода, а кто-то просто будет раз за разом пересматривать фильм наслаждаясь настоящим шедевром, созданным польским мастером.

«Двойная жизнь Вероники» является своего рода кинематографической симфонией, или даже скорее ораторией.

Во-первых, музыка здесь не просто фон — она самодостаточна и богата, является по сути даже не дополнением к истории, а её отправной точкой. Складывается ощущение что весь сюжет возник из печальной мелодии, сочиненной многолетним соратником Кесьлёвского, блестящим композитором самоучкой Збигневом Прайснером. Любопытно что в некоторых фильмах Кесьлёвского, включая данный, музыка Прайснера рассматривается в ходе сюжета как творение вымышленного композитора XVIII века Ван ден Буденмайера. Примечательно что свой «Реквием по моему другу», написанный несколькими годами ранее, Прайснер посвятит Кесьлёвскому после его смерти.

Во-вторых, сам Кесьлёвский является здесь своего рода дирижером, управляющим хором в сопровождении оркестра, где роль первой скрипки отводится оператору Славомиру Идзяку, а роль солирующего сопрано — молодой швейцарской актрисе Ирен Жакоб.

Первый является своего рода десницей режиссера, проводящей зрителя по выстроееным Кесьлёвским и Песевичем лабиринтам сюжета. Интересно выстроенные кадры и то коричневатая, то зеленоватая цветовая гамма точно передают меланхолично созерцательную атмосферу картины.

Но одним из главных сокровищ фильма является игра исполнительницы главной роли Ирен Жакоб. Нежная и в то же время невероятно страстная, она передаёт с глубочайшей тонкостью и пониманием многогранный характер своих героинь. Словно бы безо всяких усилий, с легкостью и детской непосредственностью, она настолько удачно вписывается в экранное полотно, что сложно теперь представить на её месте кого-нибудь другого. Данная роль принесла ей премию Каннского кинофестиваля за лучшую женскую роль, а Кесьлёвскому новую музу, которую, однако он успел снять впоследствии лишь в своем последнем фильме «Три цвета: Красный».

10 из 10

Всё, чем различаются души в глазах Бога, — это их выбор на единственном пути сквозь игольное ушко.

Одна душа идёт прямо, не сворачивая ни перед страхом смерти, ни перед болью тленной человеческой природы, ни перед хаосом и мерзостью падшего мира, и отлетает к Богу в высшей точке служения Ему — исполняя ораторию на слова Дантова «Рая». И неважно, что люди вокруг (в том числе большинство зрителей и критиков) не поймут и скажут: «Какая трагедия!»

Другая душа отступит, забыв, что именно она ищет, взыскуя Бога. И когда ей покажется, что она разгадала все загадки Творца и нашла его, это будет всего лишь обыкновенный человек — сомневающийся и мятущийся, создатель не душ, но кукол, которые к тому же ломаются, жалкая пародия на подлинного Творца. Да, он столь же достоин любви, как и любой другой просто человек, но Вероника уже всё вспомнила, встретившись взглядом с самой собой. Её уже не устраивает «перекрёсток больших и неуклюжих рук».

Символом её возвращения к Богу становится финальная сцена: нежная девушка, волшебная красота которой на протяжении всего фильма очаровывает её саму, не говоря уже о съёмочной группе и зрителе, приезжает к дому отца. А тот всё что-то мастерит, всё выдумывает запахи времён года, и на столе его вечный беспорядок, и в коридорах его Эдем…

10 из 10

Это волшебный фильм, исполненный невероятно красивым символизмом.

Вероника — молодая девушка, живущая в одном из прекрасных городов Европы, бродящая по его улочкам, учащаяся петь и любить. Казалось бы, нет ничего необыкновенного в ее жизни, однако стоило услышать ее на сцене, и мы начинаем понимать, что хранит в себе Вероника, что наполняет ее чувственность. Что-то неизбежное было в арии Вероники, в ее лебединой песне, отпев которую она падает замертво. Так начинается тоска — неведомая, почти мистическая, для другой девочки (тоже Вероники, удивительно похожей на первую). Будто у нее отняли что-то, без чего нельзя дышать, жить.

Наполнив Веронику не оставляющим ее чувством одиночества, неистовой тоски по чему-то родному и воплотив предмет ее исканий во второй девочке — части ее мистической жизни, а в след за этим погубив ее, Кесьлевский, мне кажется, находит символ, заключающий в себе нашу неприкаянность. Вероника — это символ нашей беспричинной тоски, нашей невосполнимой опустошенности. Нечем, никакими другими «символичными половинами» (ища и обретая которые, Веронику все равно не покидает это чувство), кроме какой-то половинки нас, отколовшейся, оторвавшейся, оставившей нас когда-то. Ария Вероники — это панихида по этой утрате. По утрате нашего обещанного счастья, удивительно воплощенного Кесьлевским в трагической ранней гибели «половинки» этой удивительной девочки, половинки, без которой жизнь как не жизнь.

10 из 10

Бывают на свете такие хрупкие вещицы, которых даже нежным и мягким прикосновение можно разрушить. Дыханием. Не говоря уже о лишнем слове. Я не думаю, что стоит обсуждать сюжет фильма. Я уверена в том, что ряд фильмов вообще не должен подвергаться анализу и исчерпываться словами. Я думаю, что можно немного коснуться впечатлений от фильма, чтобы можно было понять, чего ждать…

Умение так тонко и так не кричаще передать внутренние порывы, метания, смутные, неясные тревоги так, чтобы зритель смог их ощутить — редкий дар художника. Этот фильм показывает скорее не события жизни реальной, а события жизни внутренней. Незримо. Сюрреалисты рисуют узоры и говорят нам — смотри, это у тебя внутри. Тем самым они создают границы и привязывают внутреннюю стихию к образам. Этот фильм свободен от образа. Он легок, прозрачен и едва уловим. Тонкие ниточки бытия, невидимые глазу, но довлеющие над нами и ведущие нас. Именно эти ниточки заставляют нас почувствовать счастье и легкость, без необходимости отвечать на вопрос «почему» или ощутить легкий укол невыразимой тоски, от которой слезы на глаза наворачиваются и опускаются руки. Что это такое? Нам не известно. Мы можем строить догадки, размышлять… Но стоит ли оно того? Ведь все равно однажды наступит день и на нас снова обрушится лавина каких-то только нами воспринимаемых эмоций. И как бы кто ни старался, мы не можем поделиться ими или рассказать о них. И именно им посвящен этот фильм.

Лично мне после просмотра совсем не хотелось облекать свои впечатления в слова. Вот только спустя месяц, пожалуй, я смогла написать что-то… Но писать об этом, именно об этом фильме в попытках объяснить авторскую позицию и прочую ерунду — поистине ограничивать восприятие. Слишком уж много там тонких эмоций и чувств, о которых говорить слишком грубо.

10 из 10

«Главное, к чему нужно стремиться, снимая фильм, — к тому, чтобы зритель увидел в фильме себя… Для меня важнее всего, когда зрители говорят, что мой фильм — о них, что он что-то для них открыл или что-то в их жизни изменил». Кшиштоф Кесьлевский.

Фильм-притча, наполненный тайнами, символами, предчувствиями. Он загадочен и после просмотра хочется узнать, а что означал тот или иной эпизод, что этим автор нам хочет сказать. Он подобен меланхолической версии знаменитой «Амели». И не потому, что Франция и прекрасная девушка, а потому, что картина передаёт похожее ощущение. Кшиштоф Кесьлевский, рано ушёл из жизни, но подарил нам замечательные фильмы. «Двойная жизнь Вероники» — тонкая прелюдия к бессмертной трилогии «Три цвета».

Одна Вероника живет в Польше, другая Вероник во Франции. Похожие друг на друга, как две капли воды. Они не знакомы, но чувствуют что «не одни этом мире», между ними, как между сёстрами-близнецами, проходит очень тонкая связь. Синестезия образов в пелене цветов, от тёмного и красного до сепии и золотистого, проводит нас по ярким моментам из жизни двух девушек. Две асимметричные части, проходящая на одном дыхании польская и элегантная, немного витиеватая французская, переплетают судьбы героинь.

Невероятно прекрасна заглавная тема Збигнева Прайснера, завораживает звучащее в ней ангельское сопрано Эльжбеты Товарницкой (она также исполнила композицию Lacrimosa в «Древе жизни» Терренса Малика). Кесьлевский мастерски и без всякой пошлости передал всю нежную красоту женского тела. Тонкими электрическими токами эротизм пронизывает картину. Этот фильм как будто из другого мира, мира грёз, где символизм играет главную роль. На усладу зрителю.

8 из 10

Вновь и вновь повторяя обессмерченное теперь навсегда, если вы посмотрели этот фильм, произведение Прайснера, Кесьлевский прокручивает перед нами круги двух параллельных жизней. Связанных навечно невидимыми нитями экстрасенсорных ощущений обостренных лишь для двух женских тел героинь. Одна — жизнь, другая — потенциальная возможность жизни. Вероника из Парижа — собирательный образ девушки холодного европейского города. Из нее потом вырастет Амели и Бьорк в «Танцующей в темноте». Вечное откладывание на завтра главного приводит женщин в область возможностей, никогда не реализуемых. И об этом и заявляет, по моему мнению, Кесьлевский.

Прекрасная музыка друга режиссера Прайснера — еще одно подтверждение кристальности героини. Темной кристальности. Мрачная, торжественная и как будто из старой пластинки 19 века — мелодика погружает зрителя именно в созданный искусственно омут сюжета, куда засасывает все быстрее и глубже.

Особенно хотелось бы выделить писателя/кукольника героя Филиппа Вольтера — сыгравшего образ автора, стоящего выше всех, всех связей. Он видит внепреложное. И хотя судьба актера трагична — он покончил с собой в 45 лет, он в фильме сыграл самого живого — в мире замороженных душ и отложенных действий.

7 из 10

«Где-то под Парижем на встрече со зрителями ко мне подошла 15-летняя девочка. Она смотрела «Веронику» несколько раз и хочет сказать мне только одно — она поняла, что душа существует. Теперь она это знает точно» Кесьлевский, «О себе».

Редкий случай, когда фильм получается настолько однородным и целостным, что воспринимается как нечто одушевлённое, способное ответить взаимностью на твои эмоции. Тут все части пазла расположены идеально: на каждом нарисовано именно то, что хочешь увидеть. Бесподобная и в тоже время обречённо-лиричная музыка Збигнева Прайснера звучит на фоне золотисто-желтого видеоряда (Кесьлевский на пару с Славомиром Идзяком намеренно используют данный фильтр, чтобы лишний раз подчеркнуть чувственный внутренний мир героини). Все это привносит в душу зрителя ничем не объяснимое спокойствие и желание неотрывно смотреть и смотреть.…

Тут и выходит на арену главный недостаток фильма — хронометраж. Фильм отчаянно короток, повествование обрывается, в то время как зрителю хочется и дальше находится в состояние всепоглощающей чувственности главной героини. К счастью, Кесьлевский в 1994 году выпускает заключительную часть своей «цветной трилогии», а именно «Три цвета: Красный», где Ирен Жакоб предстаёт перед зрителями всё в том же образе, по мнению польских критиков «неправдоподобно идеальной». Этот фильм станет панацеей для тех, кому не хватило «Вероники». Однако не стоит опрометчиво кидаться смотреть «Красный», игнорируя первые две части — лучше смотреть всё по порядку.

Попробовать представить аналогичную историю, случившуюся однако, с мужчиной? Увы, нет! Невозможно! То, как чувственно женщины воспринимают окружающий мир — не идёт ни в какое сравнение с, увы, эмоционально-отстранённым взглядом мужчин (хотя конечно везде есть свои исключения). В этом отношении Кесьлевский сделал для себя настоящий прорыв, если не брать во внимание «Без конца» 1984 года и пару серий шедеврального «Декалога», то «Вероника» является его первым, по настоящему глубоким погружением в женскую душу.

Интересный факт — Кесьлевский изначально хотел взять на главную женскую роль американскую актрису Энди Макдауэлл, которая теперь совершенно не представляется в этом образе. Это, в свою очередь, еще один плюс малоизвестной Ирен Жакоб, к сожалению не реализовавшей свой актёрский потенциал и наполовину. А ведь она совершенно заслужено получила приз на Каннском кинофестивале 1991 года за лучшую женскую роль, с первых кадров идеально соответствуя общему отстранённо — прекрасному, настроению картины и привнося в него частичку собственной нежности и наивности.

«Я стараюсь предоставить всем достаточно свободы» Кесьлевский, «О съемках»

Пожалуй, это отличительная черта польского режиссёра — каждый из членов команды, по мере создания фильма, волен привносить свои идеи. Кесьлевский создаёт единый творческий коллектив, где каждый из участников заинтересован в создании фильма. И не просто как коммерческого проекта, но и как произведения искусства. Возможно это и явилось основным фактором, благодаря которому фильм получился таким, каким мы его видим — цельным и интимным, многогранным и завораживающим, глубоким и душевным…

Эпитеты к этому фильму можно подбирать до бесконечности, лучше сказать так: он не изменит направление векторов вашей души, он лишь чуть-чуть их подправит.

«Этот фильм адресован конкретному кругу людей. Круг этот вовсе не определяется возрастом или социальным положением. Люди, реагирующие на чувства, о которых мы говорим в фильме, есть везде — среди интеллигенции, рабочих, безработных, студентов, пенсионеров» Кесьлевский, «О себе»

Моя цель — увидеть наш внутренний мир, то, что невозможно снять камерой. Цели этой достичь нельзя — к ней можно только приблизиться

(Кшиштоф Кесьлевский «О себе»)

Встречаются такие фильмы, реже книги, сюжет которых разворачивается вроде бы через чур просто, всё слишком знакомо, но всё равно кажется замысловатым. Этот эффект может быть вызван обилием бытовых деталей, слишком жизненных, но недостаточно ярких, чтобы концентрировать на них наше внимание в реальной жизни. И иррациональная на первый взгляд последовательность, в которой эти детали сменяют друг друга, иррациональная, но понятная на подсознательном уровне, потому что в голове возникает сразу множество забытых воспоминаний и непонятно как пробудившихся ощущений, всего лишь ассоциаций. Ассоциации путаются одна с другой и в итоге оказывается, что однозначно сказать о чём произведение — сложно, потому что даже конечное впечатление часто не выходит за границу чувств, а судить о фильме так, чтобы мнение одного зрителя обязательно совпало с другим или хотя бы было близко по смыслу вообще нереально. Кино личное, в его случае срабатывает тест «скажи мне что ты там увидел и я скажу кто ты». «Двойная жизнь Вероники» один из таких фильмов. Совершенно частная история. А точнее две истории, тесно связанные друг с другом длинным шнурком, новеллы (одна Вероника нервно наматывает на палец шнурок от папки взяв самую высокую ноту на репетиции. Вторая — получает загадочное письмо с таким же шнурком в конверте). Обе имеют одно имя, похожи друг на друга, словно близнецы, у них одинаковые увлечения, любят петь, любят музыку, и схожая судьба, обе в раннем детстве потеряли мать. И конечно обе не подозревают о существовании друг друга. Одна Вероника живёт в Польше, другая во Франции. Польская Вероника, выбравшей путь искусства уготована трагическая судьба, она умирает от сердечного приступа прямо на сцене. И тут же, в самом начале второй новеллы французская Вероника, по случайности или благодаря странной силы интуиции решает бросить пение, она выбирает не искусство, а любовь.

Присутствует множество бытовых деталей, на которых акцентирует наше внимание Кесьлевский, в том числе на повторяющихся: тяжело ковыляющие старушки за которыми в разных обстоятельствах наблюдают обе Вероники, прозрачны стеклянный шарик, сквозь который обе разглядывают окружающий мир, кольцо с пальца, с помощью которого обе поправляют краску на ресницах, тот самый шнурок и ещё множество всяких мелочей, символических, но приятных для глаз, таких как растворяющийся в кипятке пакет чая или солнечные зайчики, которые будят французскую Веронику, всё это создаёт настроение наравне с игрой актёров, получается, что эмоции как то умудряются передаться зрителю через многочисленные неодушевленные предметы, окружающие и постоянно взаимодействующие с героями.

Эту история, благодаря доли нереальности можно назвать и сказкой, сказочник, не только сказочник, но и кукольник, он мастерит красивых и странных кукол а потом пишет про них рассказы. Когда он мастерит новую героиню, с которой знаком лично — куклу французской Вероники, настоящая Вероника спрашивает, глядя на другую, абсолютно такую же куклу, бездыханно лежащую на столе:

- Почему их две?

- Когда я с ними работаю они ломаются, — отвечает кукольник.

И тут же пред нами снова проносится целиком вся первая новелла о польской Веронике и о её грустно, немного смешной, но от этого ещё более печальной смерти во имя искусства.

Возможно это история о взрослении, если конечно, не воспринимать так буквально смерть одной из Вероник. Ведь польская Вероника всё таки немного отличается от французской. Она кажется более юной, поёт под ливнем, распрощавшись с молодым человеком, вдруг бежит что есть мочи за удаляющимся мотоциклом, а прохожие оглядываются, напевает на чужой репетиции, не может сделать выбор. А когда видит садящуюся в автобус девушку, похожую на неё как две капли воды, что-то в польской Вероники меняется, ломается, а дальше концерт и она умирает. И тут же перед нами возникает другая вероника, принявшая решение и твёрдо уверенная в его правильности, она такая же мечтательная, но и более наблюдательная, повзрослевшая, влюблённая, в отличие от польской Вероники — живая.

Не только шнурок связывает историю двух Вероник между собой. Музыка тоже играет немалую роль (впрочем как и в большинстве фильмов Кесьлевского) польская Вероника разучивает арию на музыку некоего Ван ден Буденмайера. Французская Вероника преподающая музыку детям, на одном из занятий говорит своим ученикам о том, что ей очень нравится этот отрывок, композитора, о котором узнали совсем недавно, хотя жил он давно, в 19 веке в Голландии. Вообще-то музыку написал никакой не голландец, а друг Кшиштофа Кесьлевского Збигнев Прайснер. Музыка создаёт мощный фон и настроение, как выглядела бы эта история при другом саундтреке представить почти невозможно, создаёт настроение и общая медовая цветовая гамма, в которой выполнена картина.

И возможно, это кино о мечте и о её различном значении, казалось бы в одинаковых ситуациях, но это, наверное и так ясно.

10 из 10

В мире живут две девушки с одинаковыми именами, одинаковыми характерами и похожими судьбами. Обе они воспитывались одним родителем, обе влюблены в молодых парней и обе занимаются музыкой. Одна живет в Польше, другая — во Франции.

Безусловно «Двойная жизнь Вероники» — это полное загадок и подводных течений кино с большой буквы. Однако, если зритель не испытывает острого желания загадки эти разгадывать, он может в полной мере насладиться изображением женской красоты в кинематографе. Многие утверждают, что по одному кадру из фильма можно определить, как сильно режиссер любит свою актрису. Если брать это утверждение за основу, то нет в кино любви сильнее, чем любовь Кшиштофа Кесьлевского к Ирен Жакоб. Столько красоты, столько нежности, столько эротики содержит каждая сцена с участием главной героини. Это любовь созерцательная, полностью лишенная плотских претензий и желания заглянуть, куда бы-то ни было кроме, самых тайных уголков души этой женщины.

Сложно объяснить, как именно все эти чувства можно передать с помощью кинопленки. Должно быть, именно поэтому имя Кшиштофа Кесьлевского вписано золотыми буквами в список людей сделавших двадцатый век таким, каким мы его помним.

Фильм, на мой взгляд, жемчужина кинематографа последних двух десятилетий.

Сформулировать однозначно «о чём повествует данная история» невозможно. Она представляет собой переливающееся, скользящее полотно с яркими цветными деталями, вид которого завораживает зрителя. Даже герои этой истории призрачны, они словно приведения скользят через состояния души другого и переплетаются с ними, неосознанно живут в чужом внутреннем мире. Фильм безвозвратно погружает зрителя в атмосферу «надбытности» и человеческого духа, необъяснимости и глубинного драматизма.

`Двойная жизнь Вероники» — фильм о выборе и мечте. О том, что правильного выбора не существует и человек заранее обречён на ошибку. И о том что мечтам лучше не сбываться, они должны оставаться утопией, так как воплощение их всё равно будет подавлено действительностью. Что бы ты ни выбрал из существующих вариантов, тебя придётся однажды об этом пожалеть. А если ты сам уже не успеешь, наверняка, за тебя пожалеют другие. Трагизм в том, что зачастую человек не может разглядеть ошибку и страдает из-зи боли, которая вдруг появляется, но не ясно откуда она. И тогда ему начинает казаться, что он не один. Он чувствует боль за чужую ошибку.

Такую вот эстетически-экзистенциональную историю преподносит нам пан Кесьлёвский. И преподносит мастерски. Превосходная работа оператора, вытаскивающего ключевые символы на свет перед зрителем, максимально точно подобранные актёры и, конечно же, прекрасная Ирен Жакоб, сыгравшая настолько чувственно и искренне, что кажется, будто она и не играет вовсе, а остаётся самой собой на экране — той самой раздваивающейся, цветущей, странной Вероникой.

Нельзя не отметить выбранную режиссёром метафору для воплощения своего замысла. Это куклы-марионетки. Знаковый персонаж фильма — фокусник, сказочник и кукловод, управляющий и играющий своими «подопечными», решающий их судьбы. Самые важные сцены сопровождались присутствием марионеток-кукловода. Вообще, мотив судьбы обыгрывался подобным образом не раз — нечто Всевышнее представлялось литераторами/художниками/музыкантами кукловодом довольно часто. Но Кесьлёвский, как истинный мастер с неповторимым авторским почерком и в такую популярную метафору внёс что-то личное — наполнил особым настроением, показал нам её через свою призму. Поэтому сцена с куклами и их создателем память запечатлевает надолго, а не пропускает мимо, как штамп или стереотип.

Превосходно справился со своей задачей и композитор Збигнев Прайснер, написав для фильма потрясающую музыку, звуки которой беспрепятственно проникают в сердце и безжалостно топчутся там, пока сердце не сжимается от тоски и любования фильмом.

`Двойная жизнь Вероники» — прекрасный фильм. Такое кино хочется пересмотреть, чтобы разглядеть получше детали, разгадать символы. Чудесный коктейль из психологизма, философии, лирики с послевкусием рефлексивно-созерцательной грусти.

9 из 10

Один из моих любимых фильмов. О чем он, однозначно сказать трудно. Вообще-то, он о многом. Но меня в нем больше всего привлекает линия существования души-близнеца.

Чем дольше человек живет, тем острее он осознает свое одиночество: родился в одиночестве, прожил в одиночестве, умер в одиночестве. Вырваться из этой клетки, из этой скорлупы — невозможно. Если только не найти другую душу, родственную твоей, с которой возможно полное проникновение, чью боль ты чувствуешь как свою, с кем одни на двоих радости и горести, в отношениях с которой стены и преграды рушатся.

Не знаю, намекал ли Кесьлевский на то, что у каждого имеется такая душа-двойник, но у его Вероники, она обнаруживается. Правда, толком не найдя ее, Вероника тотчас теряет своего близнеца. И потому мучается и страдает (хотя до конца не осознает, в чем дело).

Но тут на горизонте появляется мужчина. Мужчина более взрослый, чем Вероника, умудренный жизненным опытом, рефлексивный и к тому же способный выражать свои мысли и чувства (писатель-философ). Этот человек не томится смутными предчувствиями, он уже давно осознал духовное одиночество каждого человеческого существа, но подозревает, что оно преодолимо. Познакомившись с Вероникой, он, видимо, оценивает ее способность тонко чувствовать и решается на эксперимент с целью проверить, возможно ли при взаимной симпатии установить такие отношения, которые бы смогли разрушить одиночества индивидуума.

Как выяснилось, — возможно. Эксперимент удался. Ушедшая польская Вероника-естественный двойник заменяется на двойника, так сказать, искусственно выращенного.

Несмотря на надрывную мелодию и общее чувство недосказанности и душевного смятения, из этой истории делается довольно оптимистичный вывод: каждый из нас, даже если и не встретил своего природного двойника, в состоянии такого двойника себя воспитать.

Двойная жизнь Вероники — фильм, отправная точка которого — размышления об изменчивости судьбы, о переломных моментах в жизни, фильм очень чувственный и живой, необыкновенно эмоциональный.

Две новеллы плавно и гармонично сплетаются в одну историю. Обе завораживают, приковывают внимание к мельчайшим деталям — каждый жест, каждое движение кажутся говорящими. Эмоциональное напряжение не покидает от первого до самого последнего кадра. Странная, необычная музыка Збигнева Прайснера усиливает впечатление. Выразительная игра актеров, музыка, так гармонирующая со всем происходящим в фильме, медленно и неспешно развивающееся действие, смена необыкновенно красивых кадров, медленно и неспешно разворачивающая перед взглядом зрителя двойная история — все это сплетается и вовлекает в водоворот каких-то странных и редких эмоций…

Одна девушка и две судьбы. Героиня фильма — очень необычная, творческая личность, чувственная, живущая эмоциями, витающая в своеобразном замкнутом мире собственных ощущений. Две новеллы — два варианта, два разных пути, по которым она могла пойти.

Или нет… Две девушки, похожих как две капли воды, но ужас в том, что не только внешне. Они видят этот мир, чувствуют одинаково. Где-то в глубине подсознания они догадываются о существовании друг друга, будто их связывают некие мистические нити. Две девушки и одна история. Точнее история одной из них плавно и незаметно переходит в другую, будто это некое перерождение одного и тоже человека.

Родиться заново и прожить свою жизнь по-другому. Или вернуться во времени вспять и изменить свою судьбу. Какие запоминающиеся кадры — кукольный театр, история о танцовщице, превратившейся в бабочку — тоже своеобразное перерождение. Последние кадры — две куклы, хрупкие, легкие. Марионетки, управляемые нитями эмоций, чувств, желаний…

Замысел снять кино о Веронике у Кеслевского был еще со времен девятой новеллы Декалога. Та певица и стала прообразом Вероники. В Польше снять это кино не удалось и полностью затею автор осуществил уже во Франции.

Как всегда водится за поляком кино очнь красивое, некоторые кадры просто завораживают своей красотой. И конечно все со смыслом. Причем с двойным, как уже видно из названия. Кеслевский хорошо показывает, что все в мире имеет свою оборотную сторону, некую двойственность. И если французская Вероника живет в обеспеченной стране и у нее все замечательно, то польская увы нет. Даже найдя свое в жизни, а это пение, она скоропостижным образом умирает.

С этих пор у французской Вероники начинаются трудности в жизни. Она мечется из стороны в сторону, нигде не находя себе покоя. Мне кажется, что со смертью польского альтер-эго у француженки ушла душа. Французская Вероника стала неприкаянной, какой когда-то была польская Вероника. Это кстати, очень хорошо заметно в одном кадре, когда французская Вероника смотрит на фото Вероники польской.

Все в нашем мире далеко неоднозначно и имеет оборотную сторону. Конечно же тут есть и политические аллюзии. Разорванная Польша, перенесшая за весь двадцатый век столько горя, что сытой Франции и в страшных снах не могло присниться (это подчеркнуто Кеслевским в сцене с манифестами). Это символизируют каждая по своему обе Вероники. Они как бы показывают различие стран соцлагеря и западного мира. Их несхожесть, разность.

Так и Кеслевский. В фильме умирает польская Вероника, французская же остается жить. Кеслевский после Декалога уехал из Польши, возвращаясь только на съемку Белого. Поэтому для польского кинематографа он умер, оставшись живым для французского. Но без души то никак. Поэтому, находясь вне Родины, поляк продолжал вкладывать в свои зарубежные творения те истины, которые присутствовали у него в польском периоде его творчества. И судя по последним кадрам Вероники, душу Кеслевский не потерял.