Армавир (1991)

Вадим Юсупович Абдрашитов является безусловным мастером чувства эпохи, в которой он творит. Аккурат к распаду СССР он выпустил тоже своего рода фильм-распад, фильм-катастрофу, который правда таковым может показаться, но несёт в себе совсем другую метафизику. Потонувший 'Армавир' сквозит через весь фильм, но при этом объектом не является. Он у каждого свой. Поэтому здесь предлагаю принимать опять же все моменты исторической повестки лишь средством к высказыванию, но не целью этого фильма.

Разбирать повестку дня тут и так сложно. Давайте пройдём по всем темам, что есть. Крушение 'Адмирала Нахимова' и распад СССР, Вавилон и деградация общества, проблемы отцов-одиночек и дочерей, разрушение института семьи в эпоху перемен, мир никогда не будет прежним, неприятие своей судьбы сокрушает системы, потеря любви убивает, а приобретение любви окрыляет получше Ред Булла. Можно на любую заданную тему написать рецензию и иметь на это полное право. Это кинематограф Абдрашитова, который берёт субстанции от эфира телеэкранов и радиостанций до потаённых мест души, а потом их перемешивает.

Однако, у этого фильма есть одна тема, которая будет сквозить весь фильм. Даже фабула фильма категории 'Первый советский дауншифтер ищет сбежавшую дочь, попавшую в кораблекрушение' наталкивает на некоторые мысли. Когда Сёмин раскроет природу своего дауншифтинга от 'ты мог бы генералом стать' до 'отставной козы барабанщик', то сразу вскрывается мысль о том, что он не чист если не на руку, то на душу. Ведь весь этот дауншифтинг - это воровство своего высокого положения во имя собственного же комфорта, кража прогресса. А мораль басни становится такова, что герой попадает в общество воров. Его дочь ворует сосед, его дочь ворует Сергей Гармаш. А что делает большинство попадающихся Сёмину жертв Армавира? Все они обворовывали друг друга. Даже визит Сёмина в Геленджик начинается с того, что его благополучно гоп-стопнули. Кто-то крал драгоценности, кто-то чужих жён, а курортный роман разве не воровство чужого супруга с каждой стороны? Даже Валера, один из самых безукоризненных персонажей и важных для завязки и развязки сюжета персонажей, зачем-то пробивает путёвку всеми правдами и неправдами на этот злосчастный Армавир.

В общем, если говорить без спойлеров лучше фильма о метафизике воровства нет, не было и не будет. И как бы не было хорошо взламывать систему, то насколько ужасно будет общество, построенное на взломе этой системы нам и говорит данный фильм.

Фильм избыточен для любопытных. Это его качество мне видится идеалом авторского кино.

Сходу нападающий на зрителя перемешанный момент, когда герой Гармаша приволок 'добычу' в свою сарайку, и обуяла его нелёгкая. Здесь необходимо замечание, тем более фильм хронологически ещё советский. Из человека, набывшегося в воде, и 100% нахлебавшегося, на суше первым делом надо попытаться извлечь эту воду, перевернув пострадавшего/пострадавшую лицом вниз. А уж после наминАть физику твёрдого тела, если 'Бог милости послал, голову обнесло'©.

Да, зритель разочарованно отмахнётся пару раз от пьянУщего персонажа. А позже зрителя пробьёт радостным изумлением, как же созидательно повлияло на разнузданного деревенского вахлака его душевное, почти священное восприятие летнего белого теплохода...

Феномен, как после пережитого каждым, всех этих людей бесконечно сталкивало друг с другом. Это верно, что вроде всё крутилось, носилось 'вкруг' одной и той же местности, базы отдыха, побережья, ж.-д. станций. Но вопль неизвестной женщины с запрокинутой головой на колесо обозрения: 'Армави-и-и-р!', — говорит о многом. Кто 'оттуда'? У реж. Вадима Абдрашитова в его 'Параде планет' тоже есть Шакуров, тоже есть позывной космокрик: 'Караби-и-н!...Кустана-а-ай!'

Сейчас герой Шакурова бегает бегом по парку и настойчиво кричит какую-то 'Марину'. Хочется разразиться громким смехом облегчения, глядя на эти сцены. Да потому что прёт неукротимой уверенностью от этого человека. Поначалу герой Шакурова даже по сравнению с героем Колтакова, не просто не повергнутый ('джигит' тоже не повергнутый), а жутко деятельный и дико оптимистичный.

Вообще, здесь именно мужчины выводят женщин из оцепенения психоза. Мужчины тратят много сил. Танцы в вечернем сумасшедшем парке. 'Рыжий' медленно обходит людей, оглядывая женщин. Вдруг, около дерева, она, 'его чёрненькая' из бара. С отсутствующим взглядом, прилипшая к этому дереву. Узнала его, сразу небольшая динамика. И они с ней лирично танцуют среди остальных странных пар. Танцуют в исчерченной фонарями темени. Личико его партнёрши преображается, появляется мягкая улыбка.

Ещё красивый молодой мужчина, которого Герман идентифицировал 'джигитом'. На коленях вползая за той, с которой плыли на скамейке всю ночь, и в этом ненормальном парке они рука об руку, и позже в ресторане Герман (Сергей Колтаков) снова натыкается на них. 'Джигит' заходится совсем по другой женщине, да так, что зубы сводит, а вот оторваться не может от той, которая полунесошла с ума. Это большее, чем просто его жалость. И эта девушка прекрасна.

Все женские героини гармонично красивы. Узнала в любимой женщине каталы — актрису Елену Дробышеву. Невероятной красоты.

Одна Лариса ведёт себя чуждо, её коричневые глаза закошенные и равнодушные, и поведение шатает ходуном. Похоже, не хочет ничего вспоминать. Что интересно, она выплясывает, смеётся с радости, будто не замечает, как наглый, бывше-самоуверенный мужчина-лис, теперь почему-то сидит на мёрзлой земле, подпирая забор.

Получается, люди выломанные, выпавшие из разных жизненных ячеек, как-то оказались 'вправлены' в общий крепкий обруч, в обод. Всё время осознаётся связь между ними всеми, хотя кто-то кого-то по имени не знал, кто-то не чаял, как от душевной зависимости избавиться—всё страдал, кто-то решил ещё немного пожить самим собой, чтоб вернуть в список живых — 'любовь и надежду свою единственную'.

Женщина каталы танцует с Германом в ресторане, что-то говорит ему, со стороны видно, что-то поддерживающее.

Порционный поезд отбывает с курорта, и Герман вновь замечает каталу с его любимой, и они оба дружески кивают ему.

Или смотрите момент, когда Герман уходит. Лето опрокинулось в осень, осень опрокинулась в зиму. Ну кажется, ну что, всё уже. Обретённый родственник-лис отохотился, последний раз отрыскался, пожал руку Германа на прощание, сказал: 'иди, это правильно' — и выдохся.

Когда Герман вроде один, пытается со своей хромой ногой уехать, его неожиданно подхватывает герой Весёлкина, и помогает впрыгнуть в стальной обруч поезда. Парень просто начинает что-то своё говорить, как один попутчик другому. 'Ты — Валера?.. Валера'.

Настоящее русское кино про настоящую катастрофу. Ту, что связывает и разрывает судьбы людей. Ту, что происходит не снаружи, что происходит уже после взрыва, после крушения, после столкновения. Когда улягутся волны и останется ровная гладь воды, когда огромный белый пароход успокоится на дне моря, останется только трагедия.

Останутся спать в своих каютах не потревоженные всем, кроме смерти, пассажиры. Выжившие будут искать новый смысл существования, словно дети спотыкаясь о слишком высокую для них преграду.

Пройдет время, и мы увидим туманные образы того, что когда-то было обыденностью. Это образы ослепленных величием капитанов, жаждущих отмщения любовниц, потерянных в последнем танце невест, нашедших спасение и опустивших руки, когда казалось бы, беда миновала.

Это образы людей, таких живых и настоящих в картине Вадима Абдрашитова «Армавир». И он не про них, он про нас. Горячо рекомендую к просмотру, и если вы стали забывать, что значит человечность, и если вы устали от ее тяжелого груза. Для вас этот танец: бешено несущийся, как в последний раз, и осторожно медленный, словно у вас осталось всего одно мгновение.