Навеки — 19 (1989)

Этот фильм диссонирует сам себе. Такое впечатление, что его автор думал сразу о нескольких художественных решениях, но так и не смог определиться, какую их художественных стратегий сделать базовой. То есть проблема языка этого фильма, не в том, что он отчетливо разнороден, а в том, что эту разнородность нечем «сшить». Например, фильм открывается параллелизмом исторического прошлого и современности, но очень быстро параллель сходит на нет. Если режиссер задумал это как экспозицию, уходя в сторону от которой, мы как бы должны погружаться в пласты времени, то это не удалось. Решение выглядит в лучшем случае таким: «Раз у нас есть история, давайте еще и современность для боекомплекта добавим».

Еще один пример, что все время происходит с операторской работой. Камера то застыла, как бесснежное февральское поле, то в нее вселяется мелкий бес Дзиги Вертова, и она хищнически крутится и кружится вкруг своих жертв, а то вообще условия начинает диктовать предводитель всех «демонов» Бондарчук-старший, и тогда камера орлом воспаряет в небеса, чтобы оттуда обозреть дела наши грешные. Последовательно задавая вопрос, зачем в каждом случае все именно так, а не иначе, боюсь, к ответу мы не придем. Понятно, что режиссеру очень хочется освежить советские каноны «кино о войне», но получается в итоге какая-то малопонятная «свадьба» метафизики с бытовухой.

То же самое можно сказать и о интерпретации сюжета. Все опять же усложнено, не всегда линейно, в дыры нелинейности периодически врывается музыка (опять же зачем-то несколько раз воспроизведен знаменитый отрывок из Кончерто гроссо Альфреда Шнитке, музыка настолько сильная, что даже от ее второго повтора в фильме начинает казаться, что режиссер попросту создает пародию на киномодерн), но в какой-то момент инновационные помехи заканчиваются, что позволяет выглянуть на свет божий сценам едва ли не комедийно-бытового плана.

У меня есть отчетливое подозрение, что режиссер испортил себе жизнь следующим образом: лежащее в основе фильма произведение Бакланова звезд с неба не хватает, оно такое, как бы сказать, вполне однозначное. И попытавшись всунуть в него, как в тесный мешок, почти все, что режиссер представлял себе как «прогрессивное» кино, он потерпел в этом своем начинании не серьезную, конечно, но чувствительную неудачу. Впрочем, это общая симптоматика конца 1980-х, тогда режиссеры сняли много «глубокомысленных» фильмов, но они глубокомысленны только до тех пор, пока не знаешь не локальных, но общих достижений мирового кино. Тогда подобные картины начинают восприниматься именно как провинциально сделанные, не больше и не меньше.