Яйцо ангела (1985)

Я очень не люблю, когда про то или иное произведение говорят, 'Это не для всех', есть в этом некая доля высокомерия в духе, 'я умный, чувствующий, усидчивый, а вы все быдло', однако в данном случае это деление неизбежно, поскольку упирается в основную тему аниме. Так о чем же Яйцо ангела?

- О вере. Будучи аниме, это тем не менее абсолютно постхристианское высказывание о горе утраты веры, утраты бога. Много ли в вашей жизни веры? А вы верите в бога? А верили? А вы любите Христа? Вот что проводит это жесткое разделение. Любое искусство мы пропускаем через себя, свой опыт, эта же работа просит от зрителя опыт бога. Иисус исчез из жизни человека, оставив в культуре несмываемые символы христианства, усваиваемые вне религиозного контекста, эти символы пропитали жизнь европейца, а вместе с европейцами разнеслись по всему миру. Современник зачастую не имеет опыта веры, хоть и знает Христа.

Как понимать Яйцо ангела?

- Тут есть два пути, либо аудиовизуально - по эстетике, что-то в на ум да придет, либо искусствоведчески - разбирая аниме на символы, если вы сильны в артхаусных символах (я вот нет). Хотя в основном это скорее развлечение, т. к. сюжет на деле максимально прямолинейный и простой, в области неясности остается лишь то, что всем этим хотел сказать автор, что в общем зрителю и предстоит решить.

Вне видения автора, тут остаются только:

- Богатая на интересные символы симпатичная картинка.

- Саундтрек отправляющийся прямиком в плейлист.

Возможно даже ради них одних работа стоит просмотра.

10 из 10

Буквально тот случай, когда посмотрел аниме, а увидел искусство.

Мультфильм этот удивляет своей прозрачностью. Не сюжета (его я вообще поняла не сразу и может быть, не поняла совсем), а скорее чувства - музыка, рисовка, их сочетание. Даже если никак не интерпретировать отсылки, коих здесь, конечно, много, а просто смотреть на череду сменяющихся образов, есть некое впечатление 'все видно' - видно хотя бы то, что есть здесь что-то, что и меня затрагивает.

Для меня это очень чистое высказывание. Город, охотники за тенями рыб, глаз в небе, таинственный и одинокий путник, ребенок-женщина с яйцом, храм, птица, дерево, военные машины, перья - каждый образ закончен и очень понятно обозначает движения человеческой души, которые она обнаруживает в себе как живущей в этом мире. Основной сюжет строится за счет двух сил, облаченных в маски персонажей Девочки и Юноши, борьба между ними разыгрываются в Истории, в Мире, в Душе, короче, на фоне более мелких сил, за обладание которыми и борются наши герои. Будет ли мир миром надежды и ожидания или мир будет отчаянием и упорным одиночеством? Девочка олицетворяет по сути христианскую надежду на подлинное, преображающее воссоединение мира с богом, с изначальной гармонией, Юноша выступает как официальная церковь, 'принцип реальности', который считает живую надежду или искру вредной и уничтожает ее, присовокупляя, впрочем, к сонму полезных для управления людьми идолов. Структура летающего (то есть, вездесущего) глаза 'Большого Брата' пополняется еще одним персонажем (ну, или 'система' совершенствуется за счет адаптации нового).

Любопытен рефрен фильма - вопрос 'кто ты?'. Его задают друг другу обе стороны, и обе не знают, что ответить. Девочка 'еще не знает', Инквизитор, по всей видимости, 'уже не знает', он 'забыл' - но это лишь на уровне формальных ответов, а на визуальном уровне все ответы есть. Любопытно, что самая долгая сцена фильма, где ничего не происходит - это сцена перед уничтожением яйца, отсылающая к известным 'ночам в темнице' перед казнью. Инквизитор колеблется не просто так: это и будет решение вопроса. До этого он, подобно маленькой девочке, все еще надеялся (хотя и забыл, на что именно), то есть вел свою жизнь полу-бессознательно. Вид трупа бывшей надежды убеждает его в том, что надежде как таковой в его душе больше места нет, в ней нет места новому, есть только упорное и одинокое стремление вперед с тем, что имеется.

В этом смысле эта притча (как и история про инквизитора) является последним актом какой-то очень долгой пьесы про взросление, будь то отдельного персонажа или, если хочется распространить, целого человечества. 'Взрослость' как способность жизни без надежды, без идеологии, без глобальных идей о будущем, за исключением одной: в мире есть необходимость сильных властвовать, а слабых - подчиняться. Впрочем, этот 'брутальный' посыл смягчен здесь поэтическим образом ковчега: все происходит на фоне черного ничто, в пустоте, в небытии, и этим происходящее оправдывается.

Скажу сразу, что данный комментарий будет не из разряда обычного течения мыслей, а, скорее, набором мыслей-пазлов, из которых данной произведение и состоит. Постараюсь очень кратко и логично, но все-таки это мое видение происходящего.

Итак, что мы видим: 1. Девочка, олицетворяющая детские мечты, наивная вера в светлое будущее, потому как глубокого понимания этого мира у нее нет (по крайней мере нам этого не демонстрируют). Олицетворяет девственную душу, святость.

2. Яйцо, якобы, ангела. Что есть ангел? Ангел — бесплотное существо, сообщающее волю Бога. Что есть воля Бога — это поддержание жизни на земле. И как бы это парадоксально не звучало, но многое может быть уничтожено Богом ради этой цели, в том числе и затоплено. Олицетворяет веру в светлое будущее.

3. Техномир, в котором разбросаны остатки былой цивилизации. Мир практически пустой. Полузаброшенные города, по улицам которых ездят танки. Возможно, результат войны, результат великого греха убийства человека.

4. Остатки людей, которые вместо созидания и восстановления мира гонятся за призраками прошлого, за образами, в которые они верили (знак в церкви) и которые когда-то приносили им плоды процветания. Олицетворяет падение святого духа, разложение.

5. Буду называть его «святым» военным. Человек с крестом, символом христианства с опечаленным взглядом. Не будь у него оружия, этого взгляда, его появления из танка, а также его намерений, можно было бы отнести его к человеку, несущему истинную веру в светлое будущее. Но нет. Как по мне, он олицетворяет религиозный фанатизм (не знает, откуда он и куда идет, но все-таки идет и делает), убийства и разрушения ради веры и политической выгоды. Чем-то напоминает раннюю церковь и ее мотивы сохранения власти, а его действия напоминают крестовые походы.

6. Летающее око со статуями, как выясняется позже, святых, тех, кто также пытался достичь светлого будущего, но был уничтожен «святым» военным или его коллегами, если такие имеются. Олицетворяет опять же раннюю церковь, целью которой было не столько просвещение и одухотворение, сколько удержание власти и сохранения сформировавшихся устоев и принципов. Этот религиозный консерватизм послужил в дальнейшем созданием инквизиций, что, несомненно, также было великим грехом. А убитые этой самой церковью были отнесены к лику святых.

7. Великий потоп как мера очищения мира для его перезапуска и смывание всех грехов, который вот-вот должен был начаться, но не начался из-за действий «святого» военного.

7. Итог: детские мечты разрушены, мир не перезапустился и не очистился, живые уничтожены и стали своего рода святыми, тем самым посеяв надежду для будущего поколения (яйца после смерти повзрослевшей девочки). Мир, похожий на рисинку, ждет великого потопа и очищения, чтобы этот самый рис смог наконец-то стать ростком и дать плоды процветания и жизни словно ангел, вылупившийся из яйца.

Дабы узнать, перестал ли дождь изливаться на землю, и остался ли на всей Земле уголок земной тверди, на котором может осесть он со своим кораблём, Ной послал голубя, который должен был вернуться, как только этот самый уголок будет найден. Согласно библейской легенде, всё кончилось благополучно, голубь вернулся, а ковчег притулился на горе Арарат. Однако коль голубь бы не возвратился, что тогда?

«Яйцо ангела» не строится на концепции лишь одного это вопроса. «Яйцо ангела» — это глобальное, глубочайшее размышление о вере, её природе и, если так можно выразится, видах. На данном вопросе строится концепт локации, главных героев и символов самой веры, с которыми взаимодействуют герои.

Режиссёр Мамору Осии рассказывает медитативную, почти немую историю о слепой вере в ничто и о вере, как концепции созидания и создания. Он размышляет над такими понятиями, как «синица в руках» и «журавль в небе», интерпретируя их в угоду того сеттинга, которого придерживается мультфильм: безликие рыболовы ловят бестелесные тени огромных рыб, в надежде загарпунить и заполучить в руки то, что не имеет никакого физического воплощения, тогда как яйца голубей, ангелов этого погибающего мира, остаются бесхозными и гибнут, стирая последние надежды на хоть какие поиски всё ещё не виданной земной тверди. Тверди, которой служит теперь сам корабль. Огромный, неизмеримо большой, настолько, что скорее является метафорой к самому себе, также стоящему на собственной поверхности и служащему дому более не всем живым тварям, а лишь одной Девочке (Мако Хёдо). Она и пытается сохранить ту надежду в виде яйца ангела, благодаря которой теплится вера в удачное завершение поиска, который когда-нибудь всё же будет возобновлён и успешно завершён. Но знает ли это Девочка? Нет, она лишь хранит яйцо, которое, возможно, внутри ничего и не имеет. Но Девочка внутри имеет — Веру. Веру в то, что ангел есть и он вылупится. Эта вера неразумна и, что самое грустное, лжива, и об этом знает второй герой — Молодой человек (Дзинпати Нэдзу). Этот персонаж знает куда больше, чем Девочка и вообще всё, что доступно взгляду зрителя, кроме, разве что, огромной конструкции в форме глаза, которая и ниспослала к Девочке этого человека с ружьём-крестом, вечно таскаемом на плече, и перебинтованными посредине ладонями. Думаю, такие явственные аллюзии не могут не вызвать правильный ассоциативный ряд, почему сущность и огромного глаза, спускающегося в ареоле света на некое подобие шахматной доски со словно ожидающим своего хода Молодым человеком, понять не трудно.

Долго Ноев ковчег ждал ниспослания взора божьего на себя, и всё-таки дождался. Несмотря на то, что все уже забыли о возможности этого взора, о возможности притулиться к твердым берегам, о вере, как философии побуждающей на собственные действия в направлении сотворения, а не ловли призрачного и ускользающего, мессия был послан. Зиждется ли его ниспослание на одной лишь воли, или на бессознательной вере в невозможное, которую и критикует в какой-то мере данный шедевр Мамору Осии, — лично мне не до конца ещё ясно.

Как поступить с пустой оболочкой веры в не объективное и нереальное, метафорой на которую и служит яйцо? И как быть с носителем этой веры, который благодаря ей породил нечто истинное, реальное и бескрайне ценимое в реалиях гибнущего мира? Что удивительно, на этот вопрос режиссёр даёт пусть довольно жестокий, но зато однозначный, почему не совсем характерный для данного фильма, ответ. Он разрывает душу, а процесс его осознания затмевает раздумья над множественными комментариями сего творения. Но попытаться принять его стоит, ибо иной выход действительно тяжело найти.

Или нет?

Возможно, что и нет. «Яйцо ангела» — бескрайнее произведение, предназначенное для трактовки и изучения. В своих глубинах оно содержит ещё слишком много, чтобы об этом мог говорить человек, который посмотрел его лишь дважды — я. Это полнометражное аниме — та вещь, почему стоит если не любить, то хотя бы иногда прибегать к просмотру японской анимации. Совершенно интересная и необычная по своей концепции идея, воплощенная в настолько прекрасном визуальном ряде, что не назвать каждый кадр произведением искусства лично я не могу. Игра света и тени, пожухлые цвета и способы визуальной подачи истории красноречиво сообщают о том, о чём не говорится в фильме устами героев. Каждый кадр детализирован настолько, насколько это возможно, если творец желает дать подсказку зрителю или читателю, но не желает дать ответа.

«Яйцо ангела» — творение, поглощающее ввиду своей меланхолии и смысловой глубины, ввиду своей созерцательной красоты и сентенциозных мыслей. Полотно, поражающее за свой неимоверно короткий хронометраж до глубины души. Фантазия, возведенная в абсолют, стилизация, граничащая с абсурдом и гениальностью, смелость задавать вопросы, являющая однозначное желание разобраться, попытаться проанализировать, послушать иных и быть услышанным самому. Кризис веры, в который вступил Мамору Осии пред созданием данного мультфильма, оставил свой отпечаток, а как его интерпретировать и рассматривать — это уже дело зрителя. Который с самого начала работы над «Яйцом ангела» явно расценивался лишь как третичная структура, независимое око, отделенное от этого драматичного и всё-таки прекрасного мира, облагороженного незабываемой музыкой, чем-то большим, чем просто экран кинотеатра.

P.S. Спасибо за внимание.

Где-то в глубине сознания, на самом его дне надежда не умирает никогда. Небо обагряется всполохами, тучи застилают солнце — конец света настал, но жизнь продолжается. Мрачная, пустая и почти бессмысленная. По мертвому городу движутся одни лишь тени. На них взирает механический глаз парящего сооружения, очевидно, созданного неведомой наукой. Каждый, кто еще способен надеяться — рано или поздно оказывается трофеем на его борту. Намертво застывшие, поднятые в мольбе руки становятся тревожным сигналом для немногих выживших — их время на исходе. Но этого не понимает белокурая девочка, бережно хранящая под платьем большое яйцо. Она бежит от одной пустынной улицы к другой, но всегда возвращается в убежище, где однажды услышит легенду о ковчеге. Ее итог отличен от Ветхого Завета — здешний Создатель совсем не так милостив.

Сюрреалистичный пейзаж, полный окаменелых останков погибшей цивилизации, настолько печален, что буквально каждый звук природы, будь то журчание воды, либо шелест ветра, подталкивает к бегству. Но в нем нет смысла — насколько хватает глаз, повсюду одна только смерть. Девочка в розовом платье — трогательный маячок посреди черного океана, к которому приблизился «корабль». На нем юноша с крестообразным оружием на плече. В представлении режиссера так и должен выглядеть пророк постапокалиптического мира — человек с туманными целями, чье предназначение остается неясным до самого конца. Между героями почти нет диалогов, а те немногие слова, среди которых эхом разносится вопрос «кто ты?», позволяют ощутить накопившуюся горечь. Каким же великим должен был быть гнев Создателя, что и после гибели люди не обрели покой? В полночь под бой часов по стенам домов проплывают тени гигантских рыб, а десятки оживших статуй бросаются на них и бессмысленно мечут гарпуны. Таково вечное наказание для безбожников, его видит собственными глазами юная избранница света. В свой спасительный поход она плохо снаряжена, но главное ей дано от природы. Маленький ангел с растрепанными подобно оперению волосами старается превозмочь отчаяние и нести свою ношу. «Не оставляй то, что должна сохранить ты» — слышит девочка, и в это мгновение за нее становится особенно страшно.

Несмотря на очевидную связь с библейской легендой, «Яйцо ангела» ближе к современным — технологическим, представлениям о конце света. Зрелище гигантских механизмов с неусыпностью часового следящих за остатками жизни — предтеча разумных машин-поработителей из «Призрака в доспехах». Таким вышел первый шаг в жанре киберпанка ныне культового Мамору Осии. Тема смерти у него предстает как итог деятельности человека, приведшей к полномасштабному запустению. В картине явственно прослеживается мысль о неизбежности трагического развития событий, как некой платы за технологии, не принесшие блага их создателям. Плоды преступных заблуждений практически истребили жизнь и обессмыслили миф о потопе, придав ему совсем другой смысл — зловещий и пессимистичный. Голубь мира не вернулся, а ковчег превратился в гигантский могильник. Любое сказание при альтернативном взгляде способно измениться до неузнаваемости. Но все же робкие зачатки веры нет-нет да прорываются сквозь холодный, как надгробная плита, асфальт. Достаточно ли этого, чтобы вновь рожденная птица выбралась из заточения и горделиво воспарила под чернеными облаками? Воплощающие надежду люди в следующий миг способны обернуться палачами, и это не вызовет удивления. Очевидно, местная цивилизация сама, как намекают пробуждающиеся статуи, породила монстра. Выдающееся знание оказалось столь же выдающимся злом, принявшимся с азартом выпущенного на волю хищника пожирать обескураженных создателей. Что и говорить, люди во все времена были мастерами превращать собственное существование в ад. И кто на анимационном экране главное чудовище — еще большой вопрос, на который сходу не ответить.

Тоскливые фортепианные проигрыши не позволяют трагической атмосфере развеяться ни на минуту. Мерное, неторопливое течение картины вызывает ассоциацию с хирургическим пинцетом, вытягивающим надежду с беспощадной цепкостью. Шанс на то, что «врач» ошибется или выронит инструмент из неловких рук, само собой, призрачен. «Яйцо ангела» не дает четкого ответа на вопрос, заслуживает ли наделавшее ошибок человечество второй и, быть может, последний шанс. Вместо него Мамору Осии допускает преобразование мрачного и безысходного в светлое и вдохновляющее. Не случайно в кульминационные моменты появляется вода. Ее течение — это жизнь, кровь проклятой планеты, и вера в ее очищение не исчезает по злонамеренному приказу. Монументальность гигантской машины, по факту, столь же хрупка, как яичная скорлупа. Один решительный удар заставляет задуматься о том, что спасение мира возможно. Обрывки фраз, намеки и недомолвки повествуют о нынешнем беспросветном положении вещей, однако вечный сумрак однажды развеется и уйдет вместе с высвобожденными пузырьками воздуха. Смерть и разорение — то, что уже свершилось, но будущее живо до тех пор, пока биение сердца способно вызывать подергивание век. И какой бы могущественной ни была тишина, а признаки жизни полностью не истребить даже ей.

Яйцо ангела. Путешествие души в чужом, неведомом для неё, воплощённом мире. Трогательно-щемящая притча о символах, наполняющих нашу жизнь, и о том, что сама жизнь — гигантский символ Невыразимого.

«Кто ты?» — спрашивает душа у земного путника. Он молчит, потому что не знает этого. Лишь Невыразимое знает, что имя этого путника — разум.

Строгий спутник души в её путешествии к концу. Концу, являющемуся лишь началом.

Кто эти «охотники»? Другие разумы, чьи стремления пока не выходят за пределы охоты на призрачных рыб, которых даже не существует. Что это за «рыбы»? Идеи, живущие в жизненной субстанции мира, символизированной водой? И мир «охотников» понятен и совершенен именно благодаря своей узости и ограниченности. А окружающий их мир умирает: потоп, символизирующий… что? Витальное засилье страстей и удовольствий, поглотившее землю? Или очищающий душ? Конец цикла, гибель старого мира и тех разумов, что жили лишь охотой за пустыми мыслями, иллюзорными идеями.

«Охотники» — мощные, тяжёлые, острые копья, безупречно выверенные безапелляционно-стремительные движения, точные броски, и в результате — ничего, лишь охота за тенями.

А разум-путник, что следует за душой в её непостижимом путешествии? Он такой же, как они, но он стал спутником души, и теперь его путь божественно предопределён. Он увидит много того, чего понять не в силах. И этим, как мощным рычагом, сможет преодолеть собственную ограниченность.

Он не помнит откуда пришёл. Конечно, ведь он вышел из глубин материи, «где тучи издают звук, когда движутся», из пузырящейся магмы жизни, не осознающей себя; и сам он как живой труп; он ещё не нашёл себя. Но его контакт с девочкой-душой — залог истинности его пути.

Путник несёт крест, как своё единственное оружие, являющееся на самом деле лишь бесполезным грузом. Крест, разбивающий яйцо последнего ангела. Разбить яйцо — именно так разум, даже просветлённый, ВСЕГДА поступает с сокровищами души во время её Сна. Сон души — это жизнь разума; и это глубочайшая тайна. И именно подобное поведение разума является одной из причин реинкарнации.

Он покидает свою спутницу; и не ясно, что стало с содержимым яйца — то ли он забрал это с собой; то ли уничтожил; то ли там, внутри, вообще ничего не было. Но куда он денется из этого мира, если сам он создан и питаем этим миром? Его путь закончился в тот момент, когда он нанёс удар по скорлупе. Путь души в этот момент лишь начинается. И недвижные статуи не в счёт, ибо это лишь оттиск, окаменевший отпечаток в известняке подвижного мира, несущегося к своей абсолютной славе с невероятной скоростью. Ведь лишь сумасшедший станет абсолютизировать то, что произошло в отдалённом уголке огромного, безбрежного, грозного и немого пространства.

Очередное аниме из жизни красивых маленьких девочек. Место действия — планета, очень похожая на нашу Землю. Эта планета только что пережила свой Великий потоп. Вода сошла, обнажив таинственный мертвый мир. Ковчег проржавел, животные передохли, Ной остался совсем один. Он сходит на сушу, но видит вокруг лишь тени.

А потом появилась она — малышка в розовом платье, маленькая космическая святая. Девочка собирает дождевую воду в сосуды округлой формы и прячет под платьем таинственное яйцо. Как она оказалась здесь? Как смогла выжить в таком неприветливом мире? Как с нею связан загадочный храм-батискаф, может быть, он перенес ее на эту планету?

Автор, Мамору Осии, не хочет давать ответ. Он не спеша повествует, гипнотизирует, предлагает нам любоваться красивой картинкой. Рисовка очень изящная, с массой подробностей. Оба живых персонажа светятся изнутри, тени таинственные и глубокие. Прорисовано множество мелких деталей архитектуры, техники, призрачных жителей — того, что когда-то дышало жизнью. Музыка, вкупе с прочими звуками, зачаровывает, создает атмосферу красивой и грустной сказки.

Действие очень вялое, сюжет начинает просматриваться лишь с середины. Говорит, в основном, мужчина, а произносимые им тексты производят не слишком приятное впечатление. Так мог бы говорить смертельно уставший, не очень умный и любящий поучить человек. Даже момент кульминации, где я ждала смачного «хрусть!», смазан. Вместо активной развязки — долгое псевдоготическое «А-аа-а-а!», синие виды города и прочие душевные красивости.

Думаю, перед просмотром этого фильма зрителю стоит узнать сюжет. Так он смотрится легче и веселее. Это очень красивое аниме, но не для поклонников экшен и бодренького кавая, к коим я отношу себя. А вот если вы любите неторопливые фильмы с претензией на философию, типа работ А. Тарковского, если «Ежик в тумане» для вас является вершиной мировой анимации, или если вам просто не важно, о чем, лишь бы было красиво — это кино для вас. Возможно, вы даже сочтете его шедевром.

9 из 10

Мамору придумал мир брошенный Богом. А фильм «Яйцо ангела» это экспозиция этого мира. Фактически это фильм-картина, поэтому ей не нужен ни сюжет, ни какой-то еще смысл кроме как разглядывание полотна (т. е. придуманного мира). Головоломка состоит в том, чтобы уложить в систему, насколько это возможно, все видимые элементы. Смысл состоит в том, чтобы побыть в этом царстве «мёртвых» и что-то пережить.

Это мёртвый мир после потопа, лишённый живой силы и доброй воли. Он состоит из брошенных городов, костей, теней людей и теней животных. Тени людей охотятся за тенями животных. По миру ползают остатки вооружения, похоже, лишённые водителей. Мир покрыт сумраком. А на большом холме стоит ковчег, который, видимо никого не спас. Последние «живые» (живые ли — не понятно) подавлены и живут в этом царстве теней без смысла и целей.

Местами — выраженный экспрессионизм. Местами — обычное аниме. Местами совершенно изумительные сюрреалистические кадры: например когда гигантские тени рыб заплывают в город, эти тени текут по мостовой и по стенам домов.

Две линии возникает по ходу действия, два агента борются друг с другом. Первая линия это одна из последних «живых», девочка, которая ходит по мёртвым городам и носит с собой яйцо птицы. По преданию из яйца должен вылупиться новый носитель света. Той самой «теплоты» которая покинула мир. С этой птицы в мир может придти «свет». Неважно живо ли яйцо, важно, что кто-то еще несёт надежду в этом мире. Противоположный агент это демонический корабль, который по всей планете ищет последних надеющихся. Найдя такого, демон высылает своего слугу, который тем или иным путём отбирает у живых надежду, после чего на боку корабля появляется еще одна скульптура, изображающая только что павшего надеющегося.

Осии Мамору не ссылается явно на Бога, но контекст указывает на христианские элементы: потоп, ковчег, птица (которую высылал Ной), яйцо ангела. Но нет указаний на альтернативные религии, кроме Стоунхэндж-подобных камней в полях. Прямое указание на брошенность находится в легенде мира Мамору. В Христианской легенде Ной с ковчега несколько раз посылает голубя, который наконец возвращается с оливковой веткой, указывающей на то что вода начала спадать. Эта ветка и символ, посланный от Бога о восстановлении мира, о примирении Бога с человеком (отсюда выражение «голубь мира»). Легенда мира Мамору заимствует все элементы Христианской легенда, но говорит, что птица больше не вернулась: примирения с Богом больше быть не может. В этом мире существует только агент отчаяния, коллекционирующий уничтоженных агентов надежды.

В фильме еще нет любимого подхода Мамору — скрытого созерцания. Он появляется чуть позже. Фильм трудновато читается по смыслу, поэтому смотреть стоит пару раз. Признаться, ярко выраженный, мистически безнадёжный постапокалипсис не подавляет, а заставляет буквально вцепляться в свою надежду — радоваться, что мой мир это не мир Мамору.