Северная легенда (1981)

В 1981 году исландский режиссер Август Гудмундссон снял киноверсию саги о Гисли. В нашем прокате «Изгнанник» (Utlaginn) совершенно невразумительно назвали «Северной легендой». Ну да, легенда, ну да, северная, но это все равно, если бы «Трою» назвали «Античной легендой». Впрочем, вариант Гудмундссона также не подсказывает своему будущему зрителю, о чем пойдет речь, хотя это скорее всего потому, что цель режиссера несколько иная, чем у рассказчиков саг. Собственно, в этом отличии и заключается все плюсы и минусы картины.

Но сначала о саге. О чем она? О противостоянии человека и судьбы. Мудрому и миролюбивому Гисли приходится взяться за копье, чтобы отомстить за своего побратима Вестейна. Неизвестно доподлинно, кто убил Вестейна: собственный брат Гисли Торкель, с которым у него давняя ссора, или побратим Торкеля Торгрим. Уже тысячу лет спорят, кто же все-таки убийца? Исходя из формальной симметрии саги, многие полагают, что это сделал Торкель, другие склоняются к Торгриму. Но мне кажется, сага предоставляет нам куда более сильный аргумент в пользу Торкеля. Я имею в виду судьбу Гисли.

Гисли — не просто главный персонаж саги. Он — герой. Смерть его сопровождается таким пассажем: «И все говорят, что еще не бывало такого героя, хоть и не во всем был он удачлив». Разгадка имено в этих словах: герой, но неудачлив. Рок Гисли в том, что, догадываясь, кому нужно мстить за Вестейна, он, тем не менее, убивает невиновного (Торгрима). Конечно, Торгрим всячески нарывался сам, но лишь затем, чтобы выгородить своего побратима и показать, что и ему вполне по силам было это сделать. Гисли же убить собственного брата не мог никак. Расправившись с Торгримом, он навлекает на себя «месть валькирий».

Мифический ландшафт саги расчерчен, словно глобус меридианами и параллелями, вещими снами и висами Гисли. Они сопровождяют нашего героя все 13 (!!) лет изгнания. Уже этот срок показывает, сколько в Гисли правоты и силы, позволяющей ему так долго сопротивляться фатуму. Трагическая судьба Гисли, его сила духа, поэтический талант и безупречное следование своему долгу вызывают неизменное уважение.

Поскольку для язычника убить вовсе не означало совершить некое чудовищное, противоправное богам и человеческой природе, хотя и регулируемое законом деяние, то главным было впоследствии выдержать «гнет» этого поступка: устоять «перед взглядом людей и богов». Торкель к этому оказался не способен; Торгрим, хоть и не убивавший, но пытавшийся выгородить своего побратима, словно бы «взял ответственность на себя»; наконец, Гисли получил возможность сразу и отомстить за Вестейна и избавить своего брата от противоправной, как ему казалось, «опеки» со стороны Торгрима. Однако, направив копье мести на вобщем-то невиновного Торгрима, он «вызвал огонь на себя», был изгнан и пал в неравной схватке с собственной судьбой.

Вернемся теперь к фильму. Приятно отметить, что наши переводчики ограничили свой произвол лишь названием, а в дальнейшем следовали классическому переводу саги О. Смирницкой. Но все равно культурный багаж неравен. И если режиссер начинает свой рассказ с эпизода неудачного братания под вырезанным дерном, то знакомому с сагой с детства исландцу такое начало нисколько не затрудняет понимание. Он прекрасно знает предысторию. Нашему же зрителю настоятельно рекомендуется перед просмотром освежить в памяти первоисточник. При этом надо сказать, что расхождения между сагой и фильмом минимальны. Касаются они чаще всего различных сокращений. Действительно, невозможно в формат полуторачасового фильма уложить столь богатую на события, разговоры и полунамеки историю. Самые существенными потерями я назову отсутствие в фильме поэтической и магической линий.

Ну с первой ясно: вис в «Изгнаннике» нет. Всего в саге Гисли говорит более 30 вис. Кроме него их не сочиняет никто. Уже это сразу противопоставляет героя всему прочему миру. В фильме это противопоставление обозначено не столь явно и эффектно. Что касается магии, то в фильме она как бы присутствует. Колдует Торгрим Нос, Гисли «приходят во сне две женщины». Но все это мимоходом и как-то вторично. Сюжета они не образуют. Тогда как в самой саге немаловажную роль играют как минимум два магических артефакта: волшебное копье Серый Клинок и чары Торгрима Носа. Так, одним из свойств Серого Клинка было нести «победу всякому, кто берет его в битву». Казалось бы, для сюжета саги мало что значащее свойство. Но если вспомнить, что этим копьем были убиты и Вестейн, и Торгрим, а те, кто им убивал, также погибли, то это свойство приобретает зловещий характер. А именно: Вестейну и Торгриму смерти было не избежать, а для братьев «победой» обернулась лишь их гибель. Почему нельзя было использовать для убийств какой-нибудь обычный клинок? Скорее всего потому, что он внес бы в сюжет некий случай, возможность иного исхода, что противоречило бы многочисленным знакам, указывавшим, «что чему быть, того не миновать».

Колдовство Торгрима Носа также льет воду на мельницу рока. В фильме его результат чуть ли не комичен (бурлящая вода в проруби), в саге же подчеркивается иное: «знатным людям не суждено прийти на помощь Гисли», ибо сила торгримова заклятья сопровождала Гисли весь немалый срок его изгнания. Мы видим, как опять введение магической линии нивелирует возможные искажения предначертанного. Гисли не спас никто не потому, что он был плохой, или все так уважали решение тинга, а потому, что злые чары не позволяли этого сделать. Разумеется, такой, очень весомый для средневекового человека аргумент мало что значит в современном сознании. Именно в этом нужно видеть причину того, что режиссер значительно уменьшил влияние магической линии в пользу реалистичной.

Собственно, Гудмундссон попытался сотворить с древней легендой то, что в свое время гениально проделывал Шекспир. Создать вневременную историю о человеческих взаимоотношениях, одинаково понятную и современнику, и его потомку, вызывающую одинаковое сочувствие и отождествление с героями — вот его сверхзадача. Конечно, роль магии в этом случае должна быть преуменьшена, ибо сегодня она не играет в нашей жизни определяющей роли. И надо сказать, задача Гудмундссону вполне удалась. Герой «Изгнанника» вызывает неизменную симпатию. Это суровый и немногословный сын Севера, которого не сломили ни неправедный суд, ни годы изгнания, ни роковые знамения. Он и силен, и умен, и хитер. Возможно, мы лучше знаем другого подобного героя — Одиссея, но, право же, Гисли не менее античного визави достоин вечной памяти человечества…

Данный фильм является одним из лучших об истории скандинавов, виденных мной. Оригинальное название Utlaginn переводится как «изгнанник», «человек вне закона». Он снят по одному из памятников исландской и мировой литературы — «Саге о Гисли». Исландские саги рассказывали о родовых распрях, жестоких нравах, царивших в те времена на севере Европы, и весьма достоверно передавали картину той эпохи.

Герой фильма, Гисли, сын Кислого, связан побратимскими узами с соседями. Когда одного из его друзей, Вестейна тайком убивают после ссоры, он, согласно законам обязан найти преступника и убить в ответ. Однако сделав это, он сам становится объектом мести других людей (своих же родных и побратимов). Его объявляют вне закона. И любой человек встретивший его может спокойно убить его, согласно обычаям. Гисли и его семья вынуждены спасаться, скитаться, сражаться с превосходящим соперником.

Фильм показывает как запускается механизм насилия — одно убийство влечет за собой другое, и им нет конца. Сами герои устают от постоянной крови и бегства. «Не много ли уже было убито» — спрашивает жена Гисли, пытаясь отговорить его от очередной мести. Но их закон жесток, а нравы грубы, что и ведет к очередному витку трагедии.

Следует отметить такую черту фильма как его непротиворечивость материалу. Не как банальное следование букве материала, а как глубинное схватывание сути. И режиссер и актеры выросли внутри этой же традиции и им было не сложно понять характеры героев и вжиться в них. Нет попыток осовременить, втиснуть в исторический материал нехарактерные для той эпохи идеи, образы, диалоги, как этой порой происходит в кинематографах более крупных стран — от США до России. Картина просто, неброскими но точными штрихами рисует — как оно было. Хорошо переданы и характеры участников этой драмы. Они не ропщут, не рыдают, а принимают свою жестокую судьбу как должное, идя её навстречу.

Добротно передан и быт тех времен (примерно IX-X вв.) — землянки, постройки, общие комнаты, где жили хозяева со своими работниками и рабами; инструменты, которыми работали. Да — и прекрасная и суровая природа Исландии.

Надо сказать, что авторы фильма постарались не надоедать зрителям и не затягивать картину. Фильм идет 1 час 40 минут, планы достаточно часто меняются, не давая зрителю заскучать среди этой аскетичной обстановки северной природы и крестьянского быта. Диалоги героев не затянуты.

Возможно этот фильм несколько «камерен» и сделан для «внутреннего употребления», из-за чего может быть не до конца понятен современному зрителю, воспитанному на блокбастерах. Но, повторюсь, из виденного мной на тему скандинавской истории — это одна из лучших работ.

8 из 10