Мне отмщение, и аз воздам (1979)

Отпусти нас, отпусти нас к храму в раю - эти слова, которые напевает Ивао в самом начале и потом, на протяжение всего фильма, лучше всего передают дух этой картины. Дорога в рай потерянна, в аду чертей нет, они все здесь. Жестокое первое убийство, в котором не было никакого смысла ради пары бумажек наличных, на которые убийца купит нож, чтобы расправится с безобидным водителем, и не помогут уговоры, что он отец маленькой девочки. Эта фрейдистская история об отношениях отца и сына. Комплекс неполноценности, который развился в сыне в далеком 1938 году, когда он видел унижения отца, а после вcю эту его набожность и странное влечение к молоденькой девушке. Окончательно сорвало резьбу у него не сразу. До зверских убийств он успевает отсидеть в тюрьме за мошенничество и, вернувшись домой, увидев то, что, наверное, он и хотел увидеть, он сбегает из одного ада и погружается в другой еще глубже.

Что самое примечательное, что этот убийца осознает тот факт, что не должен оставлять потомство, и убивает плод еще в зародыше. Интересно, были ли такие мысли у отца Ивао, когда его сын находился в чреве у матери, ведь мать становится здесь брошенной. О ней говорят нелестно даже тогда, когда она умерла. Ее чувств мы никогда не узнаем, разве что в память врезается ее искренность и доброта, когда она помогает деньгами сыну, который только что вышел из тюрьмы. Травма в детстве и как следствие, рождение монстра, который может убивать только тех, к кому не испытывает ненависти, но стерпит плевки и унижения от того, кого ненавидит всю жизнь.

Не обожгитесь об эти горячие яйца из ада ведь не знаешь, что появится на свет. Отец не ведает, что творит, каким бы набожным он не был, кого он произведет на свет - адвоката, профессора или страстного любовника. Приходится признавать, что отец и сын одной крови, и при всем желании отделаться от этого не удастся. Отец выполняет волю сына, отлученного от церкви, и выбрасывает его кости куда глаза глядят. И что примечательно, они застывают, потому что избавится от этого нельзя. От того, что ты произвел на этот свет, твой сын оставил еще одну рану на теле этой земли.

Был также приятно удивлен, что на экранах японских кинотеатров показывали фильм Озерова из цикла освобождение.

Японию шестидесятых чисто хронологически сложно назвать послевоенной, однако упаднические настроения на фоне социальной деградации все так же сильны, как и в пораженческие сороковые. Традиционализм постепенно принимает форму избыточного чванства, попираемого со всех сторон без спроса вломившейся западной культурой. На бренном и слабом общественном теле наросты пороков уже начинают подгнивать, а где-то и вовсе отваливаются, образуя брыдкие язвы. Ивао Энокидзу — жуткое порождение переживающей лихорадочный криз империи. И так вышло, что биография именно этого совершенного подонка, спустя двадцатилетие после предания его позорной казни, заинтересовала неординарного режиссера Сёхэя Имамуру, частенько обращавшего свой творческий взгляд на личностей крайне маргинальных.

Кинополотно «Мне отмщение, и аз воздам» длится более двух часов, но никакой препарации природы зла тут нет и в помине. Мы видим человека из простой семьи, клочки его детских воспоминаний, ребячливого отца, что влюблен в собственную сноху, набожную матушку, первые проблемы с законом. Фрагменты прошлого аккуратно крепятся к истории последнего забега Ивао, в котором он убивает, грабит, обманывает, снова убивает, и снова грабит. Подобно уэллсовскому Кейну, аферист и душегуб Энокидзу так и остается для зрителя бронзовой статуей, которую камера облетает со всевозможных ракурсов, но так и не находит даже маленькую трещинку, дабы можно было заглянуть в окаянную душу. С уст Ивао ни разу не слетят слова раскаяния, а вместо исповеди он сыплет проклятиями в адрес отца и смеется в лицо ведущему допрос детективу. Любая попытка понять мотивы главного героя обречена, словно соломенный бычок из детской сказки, он хладнокровно выжидает случай, чтобы поглотить в свое смоляное нутро новую жертву, иной раз даже без веского повода, забавы ради.

Ясно лишь одно — Ивао не психопат, но изощренный циник. Был ли он таким всегда или социальный хаос воспитал в обычном человеке ублюдка? Япония по Имамуре даже без преувеличений и лишнего гротеска выглядит страной солнца уходящего. Тут женщины без повода напиваются саке, а мужчины грубо швыряют их на пол и насилуют до изнеможения. Главный герой выступает этаким собирателем грехов, он цепляется за людские пороки, используя их в своих интересах. Вот безутешная мать пытается найти адвоката для угодившего на нары сына — расцвет коррупции в правовой системе поможет Ивао нажиться на чужом горе. Семья управляющей гостиницы погрязла во взаимной лжи, и плутоватый Энокидзу без труда находит способ втереться к ней в доверие. Общество не отталкивает убийцу, оно принимает его с распростертыми объятьями, и это, конечно, беда самого общества.

Эротизм картины подчеркнуто низменный — главный герой, сжираемый либидо, бросается на каждую женщину как на самку, с животной похотью. Имамура не избегает и насилия. Для большей выразительности образа изверга, режиссер практически не прячет убийства, вгоняет их в кадр и при этом совершенно пренебрегает изяществом. Молоток, кухонный нож, удавка — легкой смертью жертвы бесславного душегуба не умирают. Каждая новая встреча Ивао усиливает напряжение, все чаще мелькают листовки с его профилем, беговая дорожка ведет к петле, но Ивао уже не в силах остановиться. Даже предчувствуя скорую развязку, он все равно наносит удар, и делает это тогда, когда никто не ждет. Не найдя ответов ни в прошлом, ни в настоящем Ивао Энокидзу, Сёхэй Имамура приходит к одной лишь библейской цитате, которую выводит в название своей киноленты. Суд человеческий остается бессилен и режиссер предоставляет своего героя суду небесному.