Преступление дьявола (1970)

После того, как в 1968-м году по всей Европе отгремели молодежные бунты, пришло время подводить их итоги и осмысливать результаты, подчас пробиваясь сквозь чувство разочарования, оставшееся у большинства их участников, сочувствующих и просто тех, кто видел в стихийном движении возможность обновления общества и открытия новых горизонтов. Итальянский режиссер Тонино Черви оказался как раз в числе «разочарованных» и своим фильмом «Королевы» подвел неутешительный итог под философией «новой свободы» и движением хиппи, с большим сожалением поставив им неутешительный диагноз и признав нежизнеспособными в современном ему обществе. Впрочем, в отличие от профессиональных врачей, чей почерк, как известно, отличается фирменной неразборчивостью, историю болезни Черви заполнил с каллиграфическим изяществом, поместив безнадежно-депрессивный текст в барочные виньетки гламурных мизансцен, отдав кадровое пространство на откуп модельерам и дизайнерам до такой степени, что в какой-то момент его фильм начинает напоминать бесплатное приложение к модному журналу.

И пусть все эти пышность кадра, изощренность кутюрье, авангардность интерьеров призваны скрывать депрессию и обреченность, зато они позволили спустя годы, не обращая внимания на спрятанный за ними смысл, выпустить фильм на видео под названием «Преступление Дьявола», выдав его при этом за сверхъестественный хоррор для самой широкой публики. Для той публики, которой рефлексии 68-го года были глубоко безразличны, если она вообще о них хоть что-то слышала. И тогда в сухом остатке перед глазами представала темная фэнтези-история о молодом парне, оказавшемся посреди ночи в зачарованном лесу и попавшем в сети, расставленные злыми колдуньями. Совсем неоригинальная, надо признать, история, в том или ином варианте встречающаяся в фольклоре самых разных народов. Про то, что рассказана она не без изящества, я уже сказал выше, равно как и о том, что изящество это — исключительно внешнее, основанное прежде всего на филигранной работе художника-постановщика, художника по костюмам и оператора. Естественно, для реализации подобной концепции Тонино Черви не требовались актеры — только модели, каковых он с успехом нашел в лице Хайде Политофф, Иды Галли и Сильвии Монти. Они с одинаковым выражением лица меняют наряды и прически, демонстрируя их всем желающим словно на подиуме. Хотя в этом случае «словно» излишне — подиумом для них служит все пространство кадра, мастерски выстроенные мизансцены и со вкусом подобранные декорации.

Реализовывать же основную идею в фильме призван Дьявол. И пусть появляется на экране Враг рода человеческого всего дважды: в прологе и эпилоге, но именно в его уста режиссером и сценаристами вложены сентенции, ради которых, собственно, и снимался фильм. Сентенции об эфемерности личной свободы, о бесполезности бунта против системы, о безнадежности самой человеческой природы. Семена предательства заложены в нас изначально, и первым, кого предает человек — это он сам. Юноша предает себя-ребенка, взрослый предает себя-юношу, старик предает себя-взрослого. Мы обманываем себя, называя предательство всякими красивыми словами вроде «мудрости», «взросления», «ответственности», но Христос сказал: «Будьте как дети», — а все остальное от Лукавого. Вот только предательство для нас, как и для героя фильма, неизбежно, а значит все мы во власти Дьявола, который правит обществом. Общество же, в свою очередь, диктует правила индивидууму и с легкостью поглощает в себя любой бунт. Как оно поглотило и переварило культуру хиппи, сделав ее частью истеблишмента, как оно поглощало и переваривало любые, зарождающиеся в его недрах «контркультурные» поползновения.

В самом финале Тонино Черви, правда, дает призрачную надежду, но разглядеть ее за слоем депрессии, в которой даже любовь — всего лишь один из синонимов предательства, можно с огромным трудом. Да и то правда, не проживешь же всю жизнь младенцем!