Рокко и его братья (1960)

После неореалистических «Дрожащей земли» (1948 г.) и «Самой красивой» (1951 г.), костюмной драмы «Чувство» (1954 г.) в декорациях 19 века и сентиментальной мелодрамы с Марчелло Мастроянни «Белые ночи» (1957 г.) Лукино Висконти, как могло показаться из последовательности фильмов, плавно ушел от неореализма. Но режиссер неожиданно решил ярко попрощаться с течением, и в 1960-ом выходит его по-античному масштабный в своей трагедии (что парадоксально, учитывая аскетичность, присущую неореализму) трибьют популярному течению - «Рокко и его братья».

Вообще в «Рокко и его братьях» много парадоксального. Как и подобает настоящему трибьюту, картина состоит из каверов, перепевок в Висконтьевской интерпретации: главный герой «святой», безмерно заботливый и жертвенный Рокко - это конечно же авторское прочтение Алексея Карамазова из романа Достоевского, его безмерно слабый и жестокий старший брат Симеоне - Дмитрий Карамазов, а их возлюбленная проститутка Надя своей притягательной и разрушительной сексуальностью конечно же отсылает к Грушеньке из того же романа. Но при этом Рокко, Симеоне и Надя - это также князь Мышкин, Парфен Рогожин и Настасья Филипповна соответственно из другого произведения Достоевского «Идиот». В добавок к этому проститутка Надя еще и деконструированный кавер на femme fatale из американского нуара, уж слишком много сходств: а именно амбивалентная природа персонажа (насколько притягательна, настолько же и разрушительна для жизни всех, кто к ней приближается; одновременно сексистский и феминистический образ). При этом персонажи существуют в неореалистической оболочке, послевоенной депрессивной Италии. Парадоксальным образом Висконти еще до активной фазы постмодернизма создает грандиозную абсолютно постмодернистскую по своей природе картину, пропитанную пастишем, деконструкцией и цитатами.

Висконти рифмует вроде бы абсолютно разные образы: рефлексирующего праведника и недалекого добряка, беспомощного преступника и миллионера-деспота, благородную красотку, не нашедшую свое место в жизни и наслаждающуюся своей сексуальностью хабалку - этой связью, акцентом на том, что это аверс и реверс одного целого, режиссер будто аккуратно расставляет стартовые точки, определяется с дефинициями для дальнейшего внятного рассуждения. Это подсвеченное подобие на первый взгляд противоположностей то и дело бликует с разных сторон в ходе развития сюжета. Любовный треугольник, в который попадают герои, постепенно превращается в пресловутый треугольник Карпмана с четкими гранями (Симеоне - насильник, Надя - жертва, Рокко - спасатель). Но в ходе усложнения перипетий режиссер, с присущей ему интеллигентностью, как бы осторожно заходит на опасную, и табуированную тропу виктимблейминга, демонстрируя возможную флюидность этой триады. Рокко без сомнений в один момент становится насильником по отношению к Наде, и также без сомнений становится спасателем по отношению к Симеоне, Надя без сомнений становится в какой-то момент насильником в глазах Симеоне, и также Рокко без сомнений в какой-то момент становится спасателем по отношению к Наде. Эта двойственность и противоречивость уточняется в «Рокко и его братьях» через сквозной образ фильма - бокс, насилие, но при этом главное средство заработка/спасения. При этом парадокс, показанный Висконти, заключается в том, что при экстраполяции сюжета роли на протяжении всего фильма не меняются: Рокко - спасатель, Надя - жертва, Симеоне - насильник, а при интерполяции могут меняться кардинально. Но ответа на Герценовское «Кто виноват?» И Чернышевское «Что делать?» Висконти дать не решается, единственное, что уверенно утверждает режиссер: несчастны при таких созависимых отношениях все.

При этом в интонации Висконти явно нет дидактики, он просто рассуждает на эту тему, задаваясь вопросами сам и оставляя право на ответы зрителю. Эта отстранённость авторской позиции выражается и в том, как снят «Рокко и его братья». Нет еще ярких красок костюмов и декораций, которые появятся в более поздних и более дидактичных картинах Висконти, нет здесь и напоминающих о присутствии режиссера в истории экстравагантных планов и склеек. Весь фильм состоит из статичных, широких планов с картинной композицией, подчеркивающих масштаб истории.

Единственный момент, в котором можно усмотреть мнение режиссера - это финальная речь Чиро, брата, работающего на заводе «Alfa Romeo», которую он говорит младшему, которому еще только предстоит жить в новом мире: «эта доброта Рокко также опасна, как злоба Симеоне. Рокко святой, а в нашем мире нет места таким, как он… Некоторые говорят, что и новый мир не лучше, а я, Лука, уверен, что это не так.»

Могучая семейная драма Лукино Висконти рассказывает историю пяти братьев Паронди, перебравшихся из провинциального сельского Юга в поисках лучшей жизни в Милан, который полон возможностей и всякого рода увеселений и радостей, существующих наравне с пороками, развратом и бедами.

Каждый из братьев имеет свой вес в развитии сюжета, который как бы разделён на пять равных частей, которые озаглавлены их именами. Но безусловно центральными героями данной ленты выступают второй и третий по старшинству - Симоне (Ренато Сальватори) и Рокко (Ален Делон). Их взаимодействие и негласное соперничество раскрывают характер всех братьев во всей красе, обнажая как лучшие качества, так и худшие, естественным образом выявляя те или иные природные и психологические предрасположенности отдельно взятых героев.

Конечно же, актёрская игра находится на высшем уровне. Вышеупомянутые артисты и Анни Жирардо, героиня которой сыграла крайне значимую роль во всей истории, показали настоящее драматическое мастерство своих многопрофильных талантов, глубоко и тонко продемонстрировав весь спектр эмоций неоднозначных персонажей.

Как итог, 'Рокко и его братья' - это монументальная драма о большой семье, каждый член которой имеет свои человеческие достоинства и недостатки, существующие в той или иной степени наравне друг с другом, оттого-то и интересно наблюдать за взаимодействиями братьев в процессе покорения вершин коварного мегаполиса.

Семья - это одно целое. Разрушить один из элементов, значит пошатнуть всю систему. Но если винтик расшатался сам, по своему желанию, ему нужно помочь приобрести вновь ту силу, которой он раньше обладал. Однако желает ли он помощи? Не заржавел ли он до основания? Каким бы не был заблудший член семьи - он всё ещё её часть. И именно семье придётся принимать окончательное решение - вести ли его за собой дальше или попросту оставить в покое.

Кино о том, как простая рабочая семья с юга Италии перебралась в большой город после потери кормильца. Старший брат, уже устроившийся с семьёй возлюбленной в Милане, позабыв о родном доме и о трауре по отцу. Но жизнь изменилась. Мать исполнила так давно волнующий её вопрос переезда из деревни в мегаполис. Теперь-то они заживут, теперь-то деньги в семье прибавятся. Осталось только позаботиться о том, чтобы город не испортил окончательно и так натянутые отношения между братьями.

Структура фильма состоит из глав, каждая из которых посвящена одному из братьев. Эти небольшие зарисовки того, как каждый из семьи Паронди переживает переезд из небольшой деревни в город. Винченто отведена первая глава, он здорово укоренился в Милане и может лишь помочь своей семье с поиском обходных путей по заполучению дешевой квартиры. Он давно перестал быть членом своей семьи, его сильно затянула вся эта городская суета. Бессмысленные трепания о кино, споры о смысли жизни, так и позабудешь родную мать о своей свадьбе предупредить. Братские отношения портятся по мере продвижения сюжета. Монтаж к середине фильма становится всё быстрее. В кадре мешаются страшные сцены с избиением соперников в боксе с любовными вставками. Разделение сюжета по главам всё равно предоставляет зрителю возможность следить за развитием всех персонажей в картине параллельно, а не строго в рамках отведённой части. Каждый из братьев описан по-своему. Персонажи испытывают полный спектр эмоций, как и полагается чувствительным итальянцам. Рокко — самый стремящийся из всех братьев. У него есть цель в жизни. Прожить её простым рабочим человеком, но, почему-то, именно его судьба награждает тяжелыми испытаниями, сводя его сначала с возлюбленной своего жестокого брата, а потом отдавая его судьбу на продажу в большой спорт. Симоне и Чиро — не первые по важности персонажи, но взаимодействие с Рокко, почти полностью раскрывает их характеры. Один Лука — младший брат семейства, еще по-детски счастлив, на него пока не действуют разрушающие силы города. Он просто живёт, просто любит своих братьев и старается помирить каждого из некогда дружного семейства.

Джузеппе Ротунно помогает зрителю эмоциональнее пережить все распри героев. Подобно искренним итальянцам, зрители следят и проживают снятые метафорами сцены. Такие частые приёмы как склейка на действие и визуальное совпадение только усиливает понимание внутренних терзаний героев. Лишь под конец фильма градус переживаемых эмоций вспыхивает и угасает как феникс, оставив героев доживать свои жизни, зализывая раны распада семейных уз.

Актёрский состав прекрасно справился с задачей показать таких разных родных братьев. Каждый персонаж имеет своё лицо, имеет своё место в рассказе о трагедии семьи. Второстепенные участники и статисты лишь дополнили атмосферу хаотичности у жизни только обживающего новое место семейства.

Фильм, конечно, сразу заставляет вспомнить те эмоции, которые испытываешь, читая «Идиота» Достоевского. Рокко не понятен зрителю, ведь зритель обыватель, ведь зритель живет в городе, в том городе, который так не любит Рокко и откуда так хочет уехать, зритель продукт этого города и зритель привык бороться, кусаться, толкаться локтями, но упустить своего. Рокко не понятен зрителю, Рокко его пугает, он выбивается из того паттерна поведения, которые навязывает нам современная культура. Он прощает, терпит, уступает и свято верит, что человека можно еще исправить. Кажется он просто не понимает, что такое зло, порок, страсть, страх, обида, ненависть, злоба.

Хотя фильм построен из четырех глав, каждая из которых рассказывает нам о каждом из братьев, на самом деле главных персонажа здесь два — Рокко и Симоне. И не понятно кто из них больший злодей — Симоне, который слаб, который сдается и уступает при первом же затруднении и ищет легкие способы добычи денег — он начинает с воровства и заканчивает сами знаете чем, или же Рокки, которые знает о проступках Симоне с самого начала, но потакает им, покрывает их и беспочвенно надеется что все исправится само собой, что Симоне на самом деле хороший, но вот только городе его испортил.

В устах Рокки постоянный ностальгический рефрен о деревне звучит как тоска человечества по утраченному раю, когда все было просто, легко и все друг друга любили. Но они приехали в город и как говориться не мы такие…. Лукино Висконте предельно разжевал всю подноготную зрителю — все сказано в последнем монологе Чиро, того самого Чиро, который знает когда нужно перестать верить в людей, у которого красивая невеста, стабильная работа и у которого все хорошо.

Человек стремится не только в мир иллюзий. И кто начинал как реалист (в «Одержимости» и особенно «Земля дрожит»), для меня закончит как безупречный пессимист (уже в «Леопарде»), по причине того что не останется больше нормальных, полноценных иллюзий. Мир создан таким и в ближнее время лучше уже не будет. К тому же, так вышло, после прочтения «братьев Карамазовых», тянуло необходимым сново вернуться к «братьям Рокко». Не знаю почему, нет казалось никакой точной связи между этими произведениями, но как будто что-то оставалось не завершено по линии родной земли и теме нравственных убеждений; нередко в их отсутствие заканчивающаяся насилием или одиночеством, но с всегда предполагаемым временем социальной утопии, когда жизнь может ещё измениться. И нужно было оглянуться. С той лишь разницей, что теперь, со своим уже багажом настоящего.

Социальная драма, с христианскими и боксерскими включениями в общий интерьер, напрямую перекликающаяся с переменами в обществе, что были только в самом начале того сложного индустриального перехода, с ломом старых аграрно-патриархальных систем и смешений человеческих масс в большом городе. В эту необжитую структуру и должна вписаться одна семья, пяти братьев, красивых и сильных, на условии суровых, будничных рабочих дней, тренировок и занятий; жизни с нуля, от одной поначалу причины: не все хотят чтобы снег лежал на их тротуарах. И одна из ключевых (сразу после «Яркого солнца»), и самых необычных ролей Делона, одного из братьев, с его необъяснимым холодом высокой нравственности, его невозможным чувством доверия, а не страха в лице Рокко, кто испытывает ненависть как любой нормальный человек, но не принимает её. Редкий забытый образ довольно длинной ленты, где финальный тост не должен вводить в заблуждение. В той же степени он говорит о неутешительных выводах, которые режиссер пытается делать по своим восприятиям, отходя в начале своих исканий от династических портретов, заплетая их в народные. Здесь кратно кварталу, понятной дворику улицы, а не по всему «двадцатому веку» (как это позже у Бертолуччи). После увиденного долго еще пересматривал фотографии и находил удивительного притяжения фрески черно-белого кадра, культурного напряжения прошлого: молодой Делон, Анни Жирардо. И не только. Особо кстати выраженное в сцене разрыва на терраци миланского Дуомо, тем еще примечательного, что его возведение начиналось при участии рода Висконти.

… придёт день, конечно он ещё далёк, и мы вернёмся в деревню. Если я не смогу вернуться, может быть кто-нибудь из нас сможет, вернуться в родные края… Помни, Лука… Наши родные места — это край оливковых садов, лунного света, радуги (Che quello e il nostro paese… Il paese delle olive e del mal di luna… e degli arcobaleni…)… Ты помнишь, Винченсо? Когда старший мастер приступает к строительству дома, он бросает камень на тень первого человека, который проходит мимо… Потому что нужна жертва. Чтобы дом вырос прочным…

Позже, тот дом, уже поврежденных корней и идеалов, и куда бежит младший Лука, будет доеден корпоративным стилем, несбыточной мечтой его уже не будет клочок родной земли, а «Рокко и его братья» останется старой, полузабытой работой гениального итальянца, его первых картин (иначе и не скажешь) и одной из трех лучших ролей Делона, что тоже были в самом начале, и две из которых были совместны. Композиция Нино Рота и народная «Paese mio» на тоненького довершит трагедию той повседневной жизни, как наше общественное бытие непременно определяет сознание, при всем старании и понимании сложности человеческой натуры. Этот сухой, терпкий и честный реализм, и отличает Висконти от мастеров другой рядом уже разыгрывающейся буффонады, черезмерной рефлексии отчуждения, и даже на всеполагающуюся многим любовь — Феллини, Антониони, Де Сики. Избавляет от лишних иллюзий насчёт окружающей действительности.

В отношении Лукино Висконти я категорична. И не только потому, что он мой любимый режиссер, но и потому, что считаю его мастерство непревзойденным. Да, я пристрастна.

После его фильмов, как и после фильмов режиссеров периода неореализма Италии и новой волны Франции (как впрочем и Европы) мне больше не захотелось довольствоваться современной жвачкой.

Говоря о Висконти, всегда хочется говорить о целостности и многогранности его работ. Никогда не стоит рассматривать сценарии его фильмов как одну сюжетную линию. Обычно в его кинолентах присутствует подтекст, и зачастую не один. Постоянно проводятся параллели. Герои фильмов отображают не только конкретные характеры, но и общие типажи и являются аллегориями на то или иное социальное явление (каждое из которых Маэстро вкладывает в речь того или иного персонажа).

Поэтому, когда мы говорим о «Рокко и его братьях» мы должны говорить не только, о том, что происходит в конкретной семье, сколько о том насколько глубоко отображаются все существующие остросоциальные проблемы на данный период.

Для меня данный фильм стал олицетворением мысли: Благими намерениями вымощена дорога в ад. Разумеется, данная мысль здесь далеко не одна. Здесь и вопрос о том, насколько разрушительным может быть добро, и послевоенные проблемы, напрямую отражающиеся на характерах наших героев и их жизнях.

Мне всегда нравилось то, насколько режиссер оказывается восприимчивым и чутким к любым социальным изменениям, насколько филигранно и тонко он описывает своих героев и насколько он оказывается точным в отображении жизненных явлений.

Его работам свойственен глубокий психологизм, как книгам Достоевского- у которого он заимствовал некоторые литературные приемы (перенеся их на экран). Именно способность Достоевского быть точным и последовательным в описании психологии, как мне кажется и притягивала гений Висконти.

Существует мнение, что работы Висконти не носят личный характер. На мой взгляд это неверно. Характер самого режиссера отображается в каждом из его героев (способность понимать различные точки зрения, описывать их, «пропускать» через себя и вкладывать в речь и действия каждого из занятых актеров). Кроме того, всегда его мысли отображаются в виде главной идеи каждого отдельно взятого фильма.

Если говорить современными рекламными слоганами, то:

«Рокко его братья»- всем киногурманам посвящается.

или

Фильмы Лукино Висконти — Вам всегда найдется над чем подумать.

PS: Отдельную благодарность, за просвящение во всем, что касается кинематогрофа хочется выразить Давиду Шнейдерову (с его программой Высшая Лига) и Юрию Грымову (программой Большая рыба).

Не надо быть мудрецом, чтобы понять, как условны границы добра и зла. Различие географических, исторических и культурных особенностей, влияние социально-экономических факторов накладывают сильнейший отпечаток на компас морально-этических воззрений человека. Сейчас мы рационально пытаемся выверять свои действия, взвешивая каждое решение.

Подавая на пропитание, мы невольно разрываемся между вероятностью попадания наших средств в руки мошеннических групп и стремлением отсрочить (хотя бы смягчить) падение в общественную яму немощной старухи, либо беспомощного калеки.

Несколько раз подумаем, прежде чем открыть замок, барабанящему в дверь незнакомцу, оправдывая себя благоразумными мерами предосторожностями на тот случай, если у него были корыстные цели, подкрепляя свою позицию яркими примерами из литературы героев выбравших иной путь, как в «Заводном апельсине» Энтони Бёрджесса». Хотя наше пусть и благоразумное, но всё же малодушное решение не повернуть ключ в замке, подобно ножницам богинь-судьбы мойер могло оборвать чью-то жизнь. В таком случае, возвращаясь к литературе, мне приходит на ум не менее сильная история, поведанная нам Виктором Гюго о «человеке, который смеется».

Жить под маской добродетели и прослыть наивным идиотом, либо подвергнуться тому же общественному порицанию за поведение циника и эгоиста? Одной из первооснов этого выбора и самого предмета его постановки мне видится в уже упомянутом общественном мнении, надзирающем за нами словно в «Паноптиконе». Тогда может быть наплевать на морально-этические догмы, навязанные в течение веков недалёкой толпой, и уподобиться ницшеанскому сверхчеловеку.

Из истории, если порыться в наших забитых хламом хранилищах, мы можем достать немало примеров подобных попыток, одни из них были более удачливы, как Александр Македонский, другие менее, как Чезаре Борджиа. Литература, а с ней и кино, также то и дело подбрасывает нам своих сверхлюдей: Печорин, Джокер из нолановского «Тёмного рыцаря» Хан из Стартрека и пр.

На мой взгляд, одним их ярчайших и самым основательным в этом вопросе был не столько Фридрих «Зоратустра» Ницше или Никколо «Князь» Макиавелли, а Фёдор Михайлович Достоевский. В данном ключе я бы рассмотрел, вспомнив о предмете этой рецензии и эпиграфе поставленном в начале, князя Мышкина, который с лёгкой подачи клеймоносного общества окрестили идиотом. В произведении эта характеристика в меньшей степени относилась к умственным способностям князя, так как большинство убеждалось в его незаурядных умственных способностях при более или менее подробном разговоре, причиной послужила его манера держаться в обществе и отсутствии комплексов по этому поводу. Поэтому из-за своей общеприобретенной выборочной глухоты их вводило в ступор, а кого-то откровенно раздражало, его отзывчивость и мессианские замашки. Но так как он не желал никого обидеть, то, следовательно, и не представлял угрозы.

Если Мышкин, представленный Достоевским, на мой взгляд, был сверхчеловеком над моралью, то противоположным инфроморальным сверхчеловеком по велению природы стал Рогожин, потерявший рассудок от обуявшей его страсти. Роль каждому была отведена своя и нам, к моему сожалению, не осталось ничего кроме, как ждать закономерной трагической развязки. Как мне кажется, эфемерные категории добра и зла, их взаимодействие, а также, самое главное, влияние этого процесса на окружающих, предстающее перед нами лейтмотивом романа, между прочего является заглавной темой и фильма Лукино Висконти «Рокко и его братья», которую автор картины не без успеха интерпретировал, изменив оригинальные условия.

В центре сюжета вдова Розария — мать, которой опостылела беспросветная деревенская жизнь, поэтому она решается уехать со своими четырьмя сыновьями в город, где новую жизнь уже пытается строить её первенец, первый вылетевший из гнезда. Различные по характеру и способностям дети привязаны друг к другу и готовы противостоять коллизиям жизни своей сплочённостью. Однако кажущейся прочной семейная идиллия даёт трещину лишь на пороге их дома оказывается красивая незнакомка, подобно достоевской Настасье Филипповне посеявшей семена смуты и раздора среди них.

И вот уже повествование плотно связано с боксёрским рингом, в одном углу которого амбициозный, но ленивый Симоне (Рогожин), а в другом кроткий в поведении, но великодушный Рокко (Мышкин). Первый идёт на это осознанно, не задумываясь о конце этого пути, второй же встаёт по стечению обстоятельств у своего любимого брата на этом пути, даже не думая задеть его чувства. Но цепная реакция пошла…

Не смотря на отчаянные, но в то же время тщетные попытки Рокко (в ущерб себе как и князь Мышкин) примирить всех вокруг, так как главное чего он желает, чтобы его близкие были счастливы, раскол между членами семьи усиливается. А мать, лелеющая мечты об успешной и безоблачной жизни своих чад, удачи оных непременно бы отразившееся и на её социальном положении, старается противиться любой угрозе, способной помешать этому провинциально-утопическому плану. Так она не принимает ни только роковую женщину, покорившую сразу двух её сыновей, что можно объяснить пресловутым но всё же сомнительным социальным статусом последней, ко всему прочему ей не по нраву и миловидная супруга старшего сына, первого из братьев ставшего на ноги и обзавёдшегося собственной семьёй; ведь эти женщины претендуют на гипотетические лавры общественного одобрения, грёзы о которых не дают ей разглядеть опасность этих иллюзий.

К счастью, Мышкин Висконти более стойкий к ударам не знающей жалости судьбы и сверх этого находит возможность для ответной атаки, в отличие от своего русского аналога. Да и бесконечная воинственная сменяемость поколений, терроризирующая наше общество, почему то в большинстве своём не дающего весомого прогресса человеческой цивилизации, всё же здесь даёт, на мой взгляд, искру надежды, подобно Коли Иволгину, в лице Луки, младшего из всей семьи, способного учесть ошибки прошлого.

8 из 10

5—1=4, а 5—5=0

Люди бывают плохие и хорошие, правда? Правда. Только эта правда у каждого своя. Также как и своё восприятие хорошести и плохости.

Даже внутри семьи люди разные. Характеры, желания, те очки, через которые они смотрят на мир, одежда, комплекция — всё разное. Разные в этом фильме и все пять братьев — разные потому что разного возраста, с разной судьбой, разная переработка всего увиденного и услышанного в этом мире. Вот Рокко — «правильный» парень, парень, думающий о семье, о родных просторах. Парень, который готов простить всех и всея. Только не факт, что его правильность правильна. Нет гарантий в этом. Никаких.

Иногда, когда утопающий сам хочет утонуть, не просто не нужно, а опасно пытаться его вытащить, ведь и спасающий может потонуть в пучине. Он ведь к этому идет, к пучине, ко дну. Протянуть руку помощи — это одно, а тащить его вверх, когда он сопротивляется, портит твою жизнь — это другое. Однако герой видит в этом свою миссию, своё судьбу. Он готов жертвовать своей жизнью и жизнью других ради фиктивного спасения родного по крови брата, но не родного по духу. Должны ли мы вступаться за людей только на основании одной крови, если их руки замараны? Должны ли мы покрывать их, если их действия причиняют вред невинным людям? Ответ на этот вопрос в течение фильма становиться очевидным, как очевиден, на мой взгляд, он и в реальной жизни.

Фильм захватывает именно этой разностью персонажей, разностью мнений, смешением проблем: бытовых, любовных, братских, рабочих. Везде проскальзывает неправота. Она скользит в словах, в людях по той же причине — они разные.

Получается, думает о семье не тот, кто бездумно жертвует, вгоняя семью в депрессию, себя в долги и не спасая ехидно ухмыляющегося утопающего, а тот, кто заботиться о семье, кто готов вычесть одного брата не ради себя (а может и ради), но и ради самой семьи, оставшихся её членов, ради их будущей жизни. Причем наш мученик, жертвуя ради пустотного брата, сам направляет себя ко дну, сам становиться тем, от чего хотел избавить брата. Он сам заставляет себя делать то, что не любит — боксировать, бить.

Он сам копит злость, не видя ее источника. А источник ведь в нем, в том, что он испортил жизнь себе, но не изменил ничего в этом мире. А его брат, Чиро, вычтя всего одного члена из семьи, смог исправить ситуацию, приняв тяжелое решение, неодобрение, боль — он сделал то, что помогло всей семье. Гангрену надо удалять, а не ждать, пока всё тело станет больным.

Жертва за брата дает две жертвы в этом и без того сложном мире. Это чертовски неочевидно, когда надо сделать шаг влево или вправо. Счастье, если есть люди, которые помогут посмотреть со стороны, а иногда приходится справляться одному, так ведь, Чиро?

В чем успех фильма «Рокко и его братья»? Во-первых, в удивительном режиссерском почерке Висконти, чье кино стало бессмертной классикой, во-вторых, в великолепнейшем итало-французском актерском ансамбле, в-третьих, в узнаваемости литературных образов Достоевского. Трехчасовая драма смотрится на одном дыхании. История семьи Паронди не может не тронуть. Каждый из братьев пройдет свой путь, и вместе с ними зритель будет радоваться и страдать, смеяться и плакать. После просмотра «Рокко и его братьев», как и после прочтения романов Достоевского, остаются тяжелые чувства. Сейчас не умеют снимать такое кино, сейчас не умеют писать такие книги.

Висконти композиционно поделил свой фильм на главы. Каждая часть посвящена одному из братьев. Самыми эмоциональными являются истории о Рокко и Симоне. Сюжет фильма напоминает истории, в которых провинциалы приезжают покорять столицу. Братья Паронди после смерти отца вместе с матерью перебираются в Милан. Сицилийские законы велят старшему сыну взять на себя все заботы о семье. Их новая жизнь в большом городе напоминает наши современные реалии, когда каждый день в мегаполисы всего мира приезжают на заработки десятки тысяч людей. Например, братья искренне радуются выпавшему снегу не потому, что скоро новогодние праздники, а потому что для них найдется работа. Всех Паронди объединяет одно сильное чувство — любовь к матери. Ради нее они готовы на все, даже на то, чего бы никогда не сделали под дулом пистолета. Это чувство безусловно. Мама есть мама. Да и братья искренне любят друг друга.

По аналогии с Достоевским Висконти мог назвать свою кинокартину «Братья Паронди», однако режиссер ставит в заглавие не старшего брата, а, видимо, того, чей образ ему роднее и ближе всего. Рокко во многом напоминает Льва Николаевича Мышкина и Алешу Карамазова. Это добрый, всепрощающий молодой человек с детской ранимой душой. Делон был любимчиком Висконти, поэтому неудивительно, что именно ему досталась такая сильная роль. Антиподом Рокко является его брат Симоне (Ренато Сальватори), в котором легко узнать черты ревнивцев Отелло, Парфена Рогожина и Мити Карамазова. Надя (Анни Жирардо) — это Настасья Филипповна, которая мечется между огненной страстью и чистой любовью. К каждому из двух братьев героиня испытывает разные чувства, но именно Рокко помог ей поверить в новое счастливое будущее. С кем останется роковая красотка? Кого она любит и с кем хочет быть на самом деле? Висконти показал конфликт между братьями в духе Достоевского: дикая страсть Симоне к Наде на грани помешательства уничтожает все лучшее, что есть в нем, а сердце Рокко содрогается от сильной внутренней боли и сострадания к возлюбленной и брату. Слезы и рыдания героя Делона в жестокой сцене, раскрывающей звериную сущность Симоне, заденут все струны души. Пожалуй, это один из самых драматичных эпизодов, которые когда-либо были сняты в кино вообще. Стыд и страх, отвращение и любовь, ненависть и прощение — все это будет в истории, связанной с Надей и двумя братьями Паронди. Чем закончится непримиримая борьба за женщину? Ответ прост — по-достоевски инфернально и сложно.

Любой, кто читал русскую классическую литературу, без труда уловит в этом фильме отсылки к «Братьям Карамазовым». Рокко Паронди со своим всепрощением, утешением и желанием «мира между людьми» — вылитый толстовец. А в треугольнике Рокко — Симоне — Надя угадываются страсти троицы Мышкин — Рогожин — Настатья Филипповна. Но вряд ли Висконти желал такого эффекта.

Четверо братьев вместе с матерью переезжают из провинциального юга к пятому брату в северную столицу, в Милан. Сначала они кажутся одинаковыми, а потому новые знакомые постоянно уточняют, кто есть кто: Винченцо, Симоне, Рокко, Чиро и Лука. Но жизнь, с ее проблемами, постоянно подбрасывает братьям новые испытания, проявляя в каждом личные качества. Особенно это становится заметно в отношениях Симоне и Рокко, которые занимаются одним и тем же делом — боксом, влюбляются, пусть и в разное время, в одну и ту же женщину — Надю.

Симоне подобен вихрю, бросается из одной крайности в другую. Рокко жалеет брата, всё ему прощает, готов пожертвовать собой ради его счастья. Потому, особенно драматично выглядит кулачный бой между Симоне и Рокко. Возможно, так когда-то выясняли отношения Ромул и Рем.

Фильм яркий, экспрессивный, очень режиссерский. Ликуно Висконти наполнил историю красивыми фрагментами и выверенными планами. Но, на мой вкус, слишком перетянул. А сама история получилась рваной: кто-нибудь из братьев то и дело выпадает из поля зрения. Всё упрощает и слишком явное морализаторство Висконти.

Семья, традиции, материнская и братская любовь — всё проходит испытание временем. Толстой призывал к возвращениям к истокам, к естеству. Висконти не нашел другого аргумента.

7 из 10

Говоря о «Рокко и его братьях», невозможно не вспоминать Достоевского: аллюзии подстерегают за каждый углом, в каждом актерском жесте, в каждом кванте содержательной энергии. Между тем, ни одна попытка критиков пришпилить влияния конкретикой не кажется мне достаточно удовлетворительной: все эти отождествления Рокко с Мышкиным, Симоне с Рогожиным, и далее по тексту — как по мне, так топорны и приблизительны донельзя. И всё же сродство там есть несомненное, онтологическое, клеточное какое-то, а оттого очень трудно вычленяемое. Заключается оно, по-моему, в том, что Висконти совершенно по-достоевски зарифмовал судьбу семейную — с судьбой страны, плотью которой эта семья является, более того, не убоялся лобового символизма и кассандровских, самосбывающихся, но народом не узнанных пророчеств. Папенька Карамазов Федор Павлович, пьяненький и сальный сладострастник, олицетворял собой Отечество, опостылевшее сыновьям своей докучной и неприглядной авторитарностью — до того, что один на него руку поднял. И погубила Отечество, по меткому выражению Быкова Дмитрия Львовича, не удаль молодецкая, не отвлеченная умственность и не святость — погубило его лакейство. Дмитрий Львович ещё бы к себе сие применил на предмет отождествлений и аналогий.. . впрочем, к делу. Родительница Розалия Паронди, архетипичная итальянская mamma — бестолкова, криклива, неопрятна и пристрастна, как сама Италия — без хребта, без стержня, без царя в голове. Но — странное дело — сыновья относятся к ней с нерассуждающей нежностью, с некритическим почтением, с благоговейным уважением. Это их и губит. По Висконти, гнездо Паронди рассыпается под тяжестью выросших птенцов, так и не сумевших вовремя из него вылететь. Италия терпит крах в своих потугах построить сколько-нибудь значительное государство из-за того, что слишком держится за нажитую во время безотцовщины и произвола пришлецов местечковость.

Висконти-художник родился с инстинктом государственности, что совершенно закономерно и созвучно его буквальной, семейной родословной, восходящей к Джан Галеаццо, герцогу миланскому, одному из самых успешных правителей средневековой Европы. Ранние его фильмы собирают Италию регион за регионом, провинция за провинцией, как делал это король Виктор-Эммануил: в «Одержимости» он без какой бы то ни было художественной необходимости провозит своих героев по дорогам страны наискосок с юго-запада на северо-восток, от Латины до Феррары, в «Дрожащей земле» присоединяет к своим владениям Сицилию, «Самая красивая» перемещается в Рим, пульсирует вместе с сердцем новой Италии. Наконец, в «Чувстве» Висконти обращается непосредственно к истории освободительной борьбы, уже порядком окарикатуренной популярной культурой, очень по-своему реабилитирует оперный гротеск Гарибальди с его беспомощной бравадой и трусоватыми вояками — утрируя, эстетизируя, превращая в высочайшей пробы искусство и тем оправдывая. «Рокко и его братья» становятся первым в фильмографии Висконти выражением авторского разочарования, здесь он окончательно хоронит свои государственнические иллюзии. Вероятно поэтому всем без исключения видятся в «Рокко» повороты личной судьбы режиссера, подведение им итогов и даже выстраданное (пусть и пересмотренное позже) прощание с кинематографом. В «Рокко» Висконти впервые снимает свой родной Милан, который до того он как будто приберегал на десерт. Снимает жестко, без прикрас и сантиментов. Милан патриция Висконти — это безликие рабочие окраины, проходные автозавода «Альфа Ромео», пыльные, скверно заасфальтированные шоссе, грязью и бензином текущий канал Навильо, заброшенный, заросший всякой гадостью гидроаэродром, где погиб, разбился на испытаниях гидросамолета первый любовник Висконти Джанлука. Город, изменивший художнику, преобразившийся до уродства, пока тот пребывал в своих башнях из слоновой кости, город, ставший для всех доступным, оставаясь при этом ко всем безучастным, как публичная девка.

Единственный раз красота исторического, княжеского, роскошно-оперного Милана допущена в фильм в сцене прощального объяснения Рокко с Надей — безнадежного, бесконечно мучительного, убийственно отчаянного объяснения на крыше Миланского собора меж леса статуй, под осеняющими руками маленькой Мадонны, объяснения, в котором чувство приносится в жертву долгу, и жертва эта никому не нужна, и жертвующий понимает это, но все равно — грудью на тернии. Тома написаны об этой сцене, совершенно оперной, если считать, что архитектура — это застывшая музыка, антично трагической, если рассматривать архитектуру как хор, полифоническое режиссерское подспорье, возгоняющее и без того на пределе звенящие эмоции, сцене очень хитро, почти жульнически поставленной (ведь возьми Висконти на главные роли актеров-итальянцев — и пиши пропало, собор задавил бы их своей массой, иностранное же безучастие спасает собственно актерскую составляющую дуэта). Для меня же в этой сцене интересно другое — при всей своей эмоциональной беспросветности, она предлагает выход — не героям, но художнику. Окончательно осознав, что итальянское лоскутное одеяло никогда не сошьется в единую нацию, сколько-нибудь соразмерную не римлянам времен Августа, так ломбардцам времен Синьории, что бесполезны успехи в труде и спорте, коль скоро все помыслы о доблести, о подвигах, о славе не выходят у чемпионов за пределы, видные с колокольни в родной Базиликате, что прогресс способен лишь обезобразить то, что осталось от великого прошлого — Висконти порывает с современностью. Отныне он становится бытописателем великолепного былого, красоты ушедшей, но ещё живой в его цепкой к изящным мелочам памяти потомственного аристократа. Этой красоте он и будет служить до конца дней — смиренно, преданно, благоговейно.

Конечно, предмет разговора, великая картина Висконти, достойна научных диссертаций, но, увы, формат рецензии не предполагает разговора «по душам» с потенциальным зрителем. Рецензия — это айсберг — 90% всегда под водой. Впрочем, так и в кино. Сколько б не длился фильм Висконти, он все же закончился, оставив множество вопросов, разброд в голове и шатание в сердце. Впрочем, кино не обязано быть колбасой — продуктом конкретным по форме и содержанию, оно — прежде всего, лекарство для души и пища для мозга. И в этом смысле «Рокко и его братья» одно из лучших блюд среди изысканной итальянской кухни.

Эта картина создана на стыке десятилетий, во время перехода Висконти от рабочей тематики неореализма к критическому реализму. Кроме того, здесь важен социальный подтекст, уродливая городская романтика и философическая отстраненность автора, с холодным разумом опытного хирурга препарирующего одну семью и всю Италию.

Конечно, картина Висконти о том, как семья, в которой все любимы и воспитуемы одинаково, способна выдавать совершенно разных людей, и по-разному встречающих испытания, по-разному изменяющих окружающую среду. Конечно, фильм о «ложной урбанизации» — крестьянстве, рванувшемся после войны в города, где составило целый класс городской нищеты, живущей в трущобах. Конечно, он о людях, близких и понятных.

Но Висконти достигает в своей картине громадного художественного обобщения, разбивая, безотносительно показываемого времени, всех братьев на поколения своей страны, черты которых угадываются в характере каждого из них, собственно, поэтому фильм и разбит на главы по именам братьев.

Винченцо. Относительно благополучное поколение итальянцев после Первой мировой. «Папочкино кино», индустриальный рывок 20—30-х, время надежд, пацифизма, веры в будущее под руководством мудрого дуче, успешная реализация общественных программ и привычка покоряться — жить как скажут, жить как все. В общем-то, тоже самое, что и в СССР. Ценности — семья, труд, мир. «Нас не трогай и мы не тронем». Винченцо менее всех участвует в жизни своей семьи. Он не очень рад «пришельцам» из его прошлого — из закабаленной аграрной Италии. Ему кажется, что для великих свершений и новой жизни его дремучие родичи не годятся. «Другая семья» вполне готова принять его, он вынужден играть, «придумывать себя», строить из себя другого человека, находя истинное предназначение лишь в продолжении рода.

Симоне. Поколение войны. Жестокость и идеология правят бал. Поначалу — зарвавшиеся молодчики, с радостью воспринявшие весть о наступлении «Эры Новой Италии, сильной и побеждающей», готовые в кровь биться за свой новый счастливый мир на ринге со всем миром, поверившие в фашизм, принявшие красивую ложь за чистую монету. Война убивает их, не убивая. Рушится идеология, система ценностей, все их существование, все мечты и надежды. Не остается буквально ничего, ради чего стоит жить. Семья — в прошлом, создавать свою — для чего? Чтоб рожать детей в разрушенный, изувеченный мир. Глубоко страдающие, несчастные, с изломанной судьбой и изуродованной психикой, духовные и физические инвалиды, не знавшие ничего, кроме приказов, опозоренные и брошенные, они теряют ориентиры в жизни и уже никогда не смогут победить. Они спивались и умирали, стрелялись и вешались.. Лишь сильнейшие смогли выкарабкаться из затяжного кризиса и встать на новый путь.

Рокко. Новый послевоенный мир. Дети войны, почти не знавшие ее, недоуменно озирающиеся вокруг еще детскими глазами. Безотцовщина, гордая неприступность, страх — от того кажутся отстраненными, холодными. Они забывались в любовных утехах, объявив множество новых свобод, в которые они толком не верили. Мятущиеся и не знающие, чего хотят, одинокие в массе своей и бесстрастно взирающие на все, что происходит с миром и с ними самими, жаждущие перемен и страшащиеся их, предпочитавшие укрыться от всего в собственном инфантильном мире, пытающиеся копировать «отцов» и вместе с тем, презирающие их. Но в целом, абсолютно не понимающие сути происходящих исторических процессов, аполитичные и вялые, романтичные и ранимые.

Чиро. Беспощадное к себе поколение «экономического чуда». Массы рабочих, уверовавших в свое особое предназначение, не в последнюю очередь благодаря сильнейшему воздействию профсоюзов и компартии. Готовые работать, работать и еще раз работать — с идеей, точно зная, ради чего, уверенно идущие в ногу со временем, понявшие свою историческую роль. Готовые отбросить предрассудки и при малейшем унижении вступить в борьбу за свои права, отринувшие прошлое своей страны.

А время «Луки» еще не наступило. И каким оно будет, неизвестно. То есть известно нам, но не Висконти. Это ребенок, взлелеянный всеми 4-я братьями, любящий всех одинаково, воспитанный всеми и полный противоречий.

Почему, собственно, «Рокко», а не «Симоне», например? Думается мне, автор берет на себя позицию именно героя Делона. Он искренне любит своих героев, но не знает, как им помочь. А помогая, оказывает медвежью услугу. Страдает за всех, но, разводя руками от бессилия, остается только сторонним наблюдателем, готовым бросить и все и уйти в любой момент.

Фильм создавался сложно. Виной тому не только противоречивый характер Висконти и его коммунистические пристрастия, но и упорное сопротивление властей, изрезавших фильм, всячески ставивших палки в колеса, вплоть до запрета съемок в Милане, родном городе режиссера. И, как часто бывает, столь сложная атмосфера укрупнила боль фильма, усилила авторский посыл, заставила зрителя сильнее переживать героям. Вряд ли есть хоть один шедевр, который был сделан случайно и не был выстрадан.

Конечно, предоставив «поколенческую» трактовку фильма, я опять снял верхушку айсберга, фильм снова остался под водой. Ведь там есть еще и нравственный посыл, и связь между любовью и сексуальным влечением, и нездоровая страсть нескольких поколений итальянцев к «продажному», «пустому», к ложным ценностям. И просто вопросы братской любви, вершина которой — сцена, когда младший брат утешает старшего, только что разрушившего его жизнь.

Здесь есть еще очень много всего. Нет возможности сказать о потрясающей игре Ренато Сальваторе и совершенной во всех отношениях Анни Жирардо, о роли Делона, после которой его стали величать «холодным ангелом», о душевной игре Катины Паксино (мать), о стилистической выдержанности, прекрасной музыке и тонкой работе оператора, о параллелях с шедеврами итальянской и русской литературы и о многом другом. «Рокко и его братья» оказался на удивление удачным продолжением вопросов и тем, поднятых Достоевским, продолжением его героев. И проблема нравственного выбора, которая ставилась писателем перед каждым своим героем со всей жестокостью, здесь тоже берет за горло. А зрителю остается найти «своего» брата и ждать развязки — личной и исторической. Ведь Висконти, как ни удивительно, сказал про Россию ничуть не меньше, чем про Италию, и так, как у нас сперва боялись, а теперь разучились говорить. И от этого фильм еще ближе и больнее.

10 из 10

Для меня этот фильм начался с музыки, а именно — со сборника замечательных кинокомпозиторов: Эннио Морриконе, Генри Манчини, Мишель Легран, Нино Рота. Песня «Paese mio». Я тогда еще ничего не знал: как переводится «паезе», в каком фильме звучала эта душевная, завораживающая мелодия… Потом пришел черед «La Gelosia di Simone». Я уже догадывался, что «джелозия» означает «ревность», но насчет «Симоне» вышел промах. Представилось почему-то, что Симона — девушка, чем-то, как ни странно, похожая на героиню Анни Жирардо. При этом параллельно я мечтал посмотреть «Рокко», еще не соотнося стоящую перед глазами картинку из какого-то старого журнала — контрастное черно-белое фото красавчика Делона с пластырем на брови — с уже любимым музыкальным сопровождением.

И вот, наконец, свершилось. Знакомые ноты, вокзал, семейная ссора. Многое еще предстоит выяснить и понять. Почему уже в самом названии отдельно, обособленно — именно Рокко? Почему не Винченцо, Симоне, Чиро, Лука? Почему на миланской земле продолжает звучать эта нежная, лиричная песня о «красивой стране», о родной земле, о крае, где ты не чувствуешь себя неприкаянным, чужим, страдающим? Как сложится судьба Нади, случайно появившейся в жизни братьев и так же незапно исчезнувшей с экрана, оставившей после себя только открытое окно и одолженную ей шаль?

Я полюбил этот фильм уже после одной из первых сцен: съемная квартира, падающий снег, принесший искренюю радость, любящая мать, собирающиеся на работу сыновья. Надежды братьев и надежды мои, оправданные. До этого моим любимым фильмом у Висконти был «Земля дрожит» — наверное, именно потому, что он казался проще и ближе «Леопарда», «Портрета», «Гибели богов», «Смерти в Венеции». Ни в нем, ни в «Рокко» не было тех роскошных декораций, шикарных туалетов, аристократических семей, контраста изысканных манер и гнилых душ… А страсти были. И драма, и боль была. И корежит тебя самого от боли «простого» человека ничуть не меньше — а может быть, даже сильнее.

10 из 10

Дворянин и эстет, Лукино Висконти перенял от своих родовитых предков не только роскошное состояние, властный характер и изысканный вкус. Внутренняя раскрепощенность, неограниченность полета фантазии и полная свобода в средствах художественного самовыражения соединялись в нем со страстной верой в то, что истинная поэзия рождается лишь из действительности. Правда жизни как отправная точка мировоззрения и источник идеи создания самого демократического направления в итальянском кинематографе — неореализма. Марксист и аристократ, сам словно сотканный из противоречий, Висконти обостренно чувствовал двойственность этого мира и диалектику жизни, умудряясь гармонично сочетать несочетаемое, что нашло свое отражение в его творчестве.

Поклонник русской литературы, и театра, Висконти мечтал о собственной экранизации «Братьев Карамазовых» и «Идиота». Во время поездки в Ленинград он попросил сопровождавших показать ему места, в которых происходили действия любимых им романов. В воображении режиссера начинали вырисовываться смутные образы, выстраивались целые фрагменты сцен, оживали герои… И хотя снять в России задуманное так и не удалось, Висконти переработал сценарий своего нового фильма по мотивам романа Джованни Тестори «Мост через реку Гизольфу». Благодаря внесенным изменениям, типично итальянская семейная сага о судьбе бежавших от нищеты сицилийских эмигрантов, пытающихся приспособить патриархальные традиции к циничным законам большого города, приобрела вдруг узнаваемую этику, интонацию и структуру достоевского романа.

Жестокое, масштабное и реалистичное кинополотно. Неореализм в декорациях перерождающейся в развитую промышленную европейскую державу Италии. Устаревающие ценности и кризис веры в добро. В «Рокко и его братьях» впервые обозначились излюбленные мотивы дальнейших фильмов Висконти: семейный кризис, разрушенные реальностью судьбы и болезненность страстей. Сценаристам не пришлось ничего адаптировать — растущие мегаполисы были переполнены «униженными и оскорбленными». Висконти писал: «Порядочное миланское общество так гордится своим экономическим чудом, что ему нет дела до несчастных, проживающих рядом, до таких как Рокко». Фильм получился не просто новаторским, а злободневным.

Обладая непогрешимым чутьем художника, Висконти выстраивал мизансцены с учетом нюансов и деталей фона, помогавших раскрыть внутренний мир его персонажей. Возвышенную недосягаемость чувств Рокко в сцене разрыва с Надьей передавал Миланский собор с его парящей готикой из ажурного белого мрамора и поразительной внутренней силой — утонченной, одухотворенной, в мощном напряжении отрыва от всего земного. Дьявольский алтарь благородства намерений! Рокко, застывший на крыше собора в своем светло-сером плаще и с непреклонной мукой во взгляде — живое воплощение одной из многочисленных статуй святых, печально и отстранено взирающих со стрельчатых арок и остроконечных шпилей на дольний мир. Инфернальность миланских окрестностей подчеркивала обреченность души его брата Симоне. Унылая, безлюдная и безветренная местность под хмурым небом. Массивный, продавливающийся под собственной тяжестью мост из грубо подогнанных камней. Неподвижная муть озера Фальяно. Симоне в обвисшем черном пальто с налипшей сукровичной грязью словно растворялся в невыносимой тоске и безысходности окружающего пейзажа, постепенно теряя человеческое обличье и самого себя, смазываясь в сгусток тьмы. Первобытная правда инстинктов.

Висконти не признавал подделок. Съемочная группа проводила целые дни в городских трущобах и тренировочном зале. На площадке царила жесточайшая дисциплина. Ален Делон, подчиняясь воле режиссера, боксировал три раунда подряд с профессионалом, пока не потерял сознание прямо во время съемок. Несмотря на огромную физическую и психологическую нагрузку, актер был бесконечно благодарен режиссеру за уникальную возможность в полной мере раскрыть на экране свой актерский талант. Блистательная Анни Жирардо, сыгравшая в этом фильме одну из лучших своих ролей, вспоминала, что Висконти умел повести за собой актеров, незаметно для них сделав роль продолжением их жизни. Действуя почти на уровне подсознания, он добивался от них скорее инстинктивных, чем сознательных реакций, в полном согласии с характерами сыгранных персонажей. Висконти требовал от них лишь одного — «быть», а не «понимать».

Облагораживая и возводя массовое кино до уровня высокого искусства, Висконти воплотил на экране масштабную постановку, подарившую простому зрителю катарсическую мощь античных трагедий. Картину, которая вышла на киноэкраны в 1960 году, ненавидела цензура и боготворила вся Италия. Фильм, который он снял, был произведением искусства, но через него он стремился показать правду жизни. Без искажений и без купюр. Реальность чувства, реальность мечты, реальность поражения. В этом фильме ему удалось достичь той невероятной глубины проникновения в реальность, к которой он стремился всю свою сознательную жизнь. Возможно поэтому, уже будучи в зените своей славы, Висконти называл своими лучшими фильмами «Земля дрожит» и «Рокко и его братья». А за два года до своей кончины признавался: «Если бы я мог, то вместо Д`Аннунцио взялся бы сделать еще одного «Рокко».

Здесь не Голландия, здесь безысходная Балтика.

Будущее остывает в окрестностях Питера.

Темные дамы порхают над вязкими топями

И костенеют в болотах уже навсегда.

/Ночные снайперы. Черное солнце/

Навеяло…

Когда-то кадры с прибытием поезда ознаменовали наступление эпохи кинематографа, а 65 лет спустя приездом поезда в Милан Лукино Висконти начинает фильм «Рокко и его братья», ставший классикой и шедевром мирового кино. В центре сюжета жизнь бедной крестьянской семьи с юга Италии: овдовевшей матери и ее пятерых сыновей, приехавших в Милан в поисках лучшей доли. По старшинству, начиная со старшего Винченцо и завершая младшим Лукой, рассказывает режиссер о каждом из братьев семейства Паронди. «Пять, как пальцев на руке», — объяснял Висконти своим коллегам-сценаристам идею фильма, пять таких разных, но неразрывно связанных между собой людей, каждый из которых стремится найти свое место в чужом мире, но сохранить при этом связь со своими корнями, храня глубоко в душе надежду на возвращение домой. Это история миграции — недаром, название фильма созвучно роману Т. Манна «Иосиф и его братья», рассказывающему о переходе гонимого голодом израильского народа в Египет. Но это история не только такой актуальной для послевоенной Италии миграции внутри страны, но и душевной миграции, пути к поиску и обретению собственного «я».

Однако Висконти не был бы собой, если бы ограничился бытописанием простых людей и их переживаний. Набив руку на масштабных театральных постановках, он вышел за рамки неореализма и показал судьбу поколения Италии 60-х на фоне эпической любовной драмы, сопоставимой по своим масштабам с древнегреческими трагедиями или трагедиями Шекспира, придавая конфликту героев почти библейскую масштабность. Чистый и непорочный Рокко, видящий смысл своей жизни в служении семье и готовый пожертвовать всем, чтобы удержать ее вместе, и подверженный всем мыслимым страстям Симоне выбирают объектом своей страсти «честную куртизанку» Надю, поставив тем самым когда-то крепкую и дружную семью на грань распада. Привлекаемая опасностью, исходящей от Симоне, и душевной чистотой Рокко, Надя ступает на тонкий лед, который в любую минуту грозит треснуть под ее ногами, а любовь братьев превращается в ненависть, разъедающую их души.

Те, кто читал Достоевского, большим поклонником которого был Висконти, снявший за три года до этого «Белые ночи», понимают, что такая история не может закончиться хорошо. Недаром, Надя кажется живым воплощением Настасьи Филипповны, а мостки, у которых происходит ее последняя встреча с Симоне, так напоминают берега Невы. С экрана словно веет холодом и сыростью, когда камера скользит по волнам, бьющимся о холодные, безразличные ко всему камни, да и сам Милан — это не привычная для нас солнечная Италия, это холодный, мрачный, занесенный снегом или затянутый туманами и тучами город, по которому идут закутанные люди, покинувшие свои родные места в поисках счастья. Солнце проглядывает лишь изредка, так же редко возникает и передышка в тяжелой жизни семьи Паронди — успехи Симоне на ринге сменяются поражениями в любви и спорте, а триумф Рокко совпадает по времени с одним из самых трагических моментов в жизни его семьи.

Играя на контрастах, Висконти запечатлевает на масштабном полотне жизнь целого поколения своих соотечественников: юг и север, город и деревня, добро и зло, душевная чистота и щедрость Рокко и первобытные страсти, обуревающие Симоне, а в их тени на первый взгляд незаметные братья, которым, тем не менее, принадлежит будущее. Аристократ по происхождению, Висконти снимал кино о простых людях и для простых людей, поэтому, не прячась за символами и намеками, он устами Чиро, одного из братьев, высказал основную мысль фильма. Наступает новая эпоха, этот мир не для тех, кто живет страстями. Будущее не за идеалистом и вечной жертвой вроде Рокко и не за живущим инстинктами Симоне, оно за такими квалифицированными рабочими, каким является сам Чиро, за его братом Винченцо и за малышом Лукой, который, возможно, однажды вернется в родную деревню, но уже для того, чтобы быть хозяином на своей земле, а не ее рабом.

«Рокко и его братья» знаковый фильм для всего итальянского кино. Великий мастер Лукино Висконти в очередной раз показал «как надо».

История братьев Паронди удивительная и во многом парадоксальная. Посуди сами, старший брат, Винченцо, боксер, но человек мягкий, даже безответственный, не готовый взять на себя бремя заботы о семье от отца; Симоне, сильный, волевой, оказывается погублен страстью к падшей женщине; Чиро, самый практичный, не смотря на своей юный возраст, уже знает, чего он хочет; Лука, младший, вынужденный наблюдать за разворачивающейся драмой, за расколом в семьей, немой свидетель всего происходящего; наконец, Рокко, по природе своей отвергающий насилие, но вынужденный зарабатывать на жизнь в боксерских матчах, преданный родным братом, но нашедший в себе силы простить его и принести в жертву свою жизнь, свою карьеру, свою любовь.

Интересна не только судьба Рокко, можно сказать, что он достаточно постоянный — хороший парень с самого начала, он таким и остался под всеми ударами судьбы. Больше внимания привлекает падение Симоне, его пагубное увлечение, не способность сказать себе «нет», низкая мораль, грубость, а ведь, он был «самым лучшим сыном». Но, видимо, оказался не так крепок, как казалось. Когда женщина, которую он полюбил, выбрала его брата, он не смог сдержать эмоций и расставил приоритеты не в пользу своей семьи. Часто бывает, что сильных людей ломает любовь, точнее, страсть, желание владеть, потому что это болезненное чувство Симоне можно назвать как угодно, только не любовью. Рокко же готов принести чувства в жертву, оказывая очевидное предпочтение своей семье. Такой поступок не может не вызывать уважение, но с другой стороны, кажется, что Рокко слишком слаб, чтобы бороться за свою любовь, бороться за свою собсвенную жизнь, за свой выбор жиненного пути. Возможно, так и есть. По природе он мягок и уступчив, но это не значит, что он слаб. Именно в этом и заключается его сила.

Конечно, Делон в фильме просто великолепен. Его изысканная внешность только подчеркивает некую отрешенность Рокко, его «непохожесть» на других братьев. Но хороши и другие актеры, особенно игривая и легкомысленная Надия (Анни Жирардо), посеяшая раздор между братьями, она просто хотела больше доверять людям, начать новую жизнь, которую отождествовляла с Рокко. И ее мечтам суждено было разбиться.

Прекрасная музыка Нино Рота идеально вписывается в фильм.

Словом, фильм для просмотра обязателен.

10 из 10

Фильм знаменует собой переход от итальянского неореализма к интеллектуальному артхаузному кино. Поэтому, с одной стороны, всё максимально жизненно и узнаваемо, многие проблемы переносятся на себя. Поиск выходцами с бедного сельского юга новой судьбы на промышленном севере — проблема всеобщая. Но осмысляется она как разрыв с патриархальными корнями. Вот почему в начале картины такое значение имеет память об отце и соблюдение траура. Поэтому помолвка Винченце для матери кощунственна, тем более что он по традиции должен был взять на себя заботу о семье, как старший мужчина в доме.

Но, размышляя о столь всеобщем процессе, Висконти не мог не обратиться к опыту литературы, и поэтому совершенно сознательно проводит параллели с романом Достоевского «Идиот». Страсть к проститутке Наде разрушает и жизнь, и личность второго из братьев — Симоне. Это, действительно, тёмная, разрушительная и неудержимая страсть, вполне сопоставимая со страстью Рогожина: она лишила его спортивных побед, ожесточила его характер. Но в условиях разрушения патриархальных нравственных норм это крушение остановить нечем.

Любовь Рокко к Наде носит совершенно иной характер: он хочет её спасти, вернуть ей надежду и смысл жизни. Даже перенеся жестокие «уроки» брата, он думает не о своей обиде, а о том, насколько та необходима Симоне. Его самопожертвование связано не только с христианскими идеалами, но и с патриархальными семейными нормами, ведь они братья не только во Христе, но и просто братья в прямом смысле слова. Хотя сам Симоне уже от этих представлений отказывается, он объясняет Чиро, что деревенская жизнь — это рабский бесконечный труд, бесперспективность, униженность.

Сначала шокирует то, что висконтиевский Мышкин — боксёр, хоть о нём и говорят, что он мухи не обидит, да и в спорт он пришёл против собственной воли, по стечению обстоятельств. Но как может выбиться в люди южанин, не получивший ни образования, ни трудовых навыков и привычек? Для Висконти это принципиально. Его герой такой «исусик» не из-за слабости и неприспособленности к жизни, как у Достоевского, он не хочет, чтобы его герой вызывал жалость, тем более что в визуальном искусстве это внешнее впечатление труднее преодолеть.

Рокко видит единственное спасение семьи в возвращении к прежней деревенской жизни, в мир столь поэтично вспоминаемой им природы, но о бедности, подневольности этой жизни он не вспоминает, да и просто практически как прокормит пять семей земля, на которой одна жила впроголодь.

Чего же добивается положительно прекрасный человек уже в двадцатом веке?

Он пожертвовал Надей, так как Симоне без неё жить не сможет, ему она нужнее, но она потеряла надежду на будущее и винит во всём Рокко. В итоге прекрасное должно погибнуть, Симоне не может позволить этому прекрасному принадлежать другому. Сам Рокко жертвует собой и отказываясь от Нади и закабаляя себя выплатой долгов Симоне.

Всем этим сложностям противопоставляется брат Чиро, который в своём понимании спасает семью, восстанавливая справедливость. В отличие от Рокко он свободен от власти страстей, и для него Симоне воплощение абсолютного зла, шелудивая овца, которую… из стада вон. Его любовь светлая, незамысловатая и жизнь такая же. Напряжением сил и воли он получает образование, устраивается рабочим на Альфа-Ромео, его вполне устраивает обычная судьба, как у всех. Этот бескрылый реалист — победитель? Но младший, Лука (тёзка автора) в финале фильма гладит портрет Рокко и мечтает вместе с ним вернуться в деревню, не приспосабливаясь в отличие от Винченце и Чиро к будущему обывательскому довольству и разъединённости, царящим в городе.

Вот только удастся ли?

Повторив эксперимент Достоевского, Висконти не находит положительных решений и к своему герою относится, пожалуй, более критически, чем Фёдор Михайлович.

Любовь- такое светлое и яркое чувство. Кажется, что весь мир у твоих ног и море по колено. Но как ни странно именно из-за этого, наверное, самого сильного чувства совершаются самые ужасные поступки, такие как предательство близких, убийство.

Фильм» Рокко и его братья» как раз и повествует нам о этом чувстве и о его, грубо говоря, последствиях.

Режиссёру удалось в полной мере раскрыть эту тему и показать какой бывает эта любовь, если она неправильная, неоправданная. И тот безумный любовный треугольник, который мы видим на экране лишний раз доказывает, что любовь всё таки и есть то, что правит миром. И кем бы ты не был, самой первоклассной проституткой или великим боксёром — любовь может сделать с тобой что угодно : поднять до невообразимых высот из грязных будней или размазать по лестнице направленной к самому дну.

Интересно, что картина образно забита на главы, об этом нам повествуют титры, которые время от времени возникают на экране. Очевидно режиссёр сделал такие вставки, что бы подчеркнуть к какому герою обращена данная глава. Чисто со зрительской стороны эти титры особо погоды не делают, скорее их можно рассматривать как стильную режиссёрскую вставку.

Что касается игры актёров, то от блистательных Алена Делона и Ренато Сальватори просто не оторвать глаз на протяжении всей картины. Именно благодаря удачному актёрскому составу, невообразимым проницательным глазам главного героя Рокко (Ален Делон) хочется верить во всё, что происходит на экране. Все актёры прекрасны, сыграно реалистично и красиво. Красиво здесь ключевое слово. В картине просто нет некрасивых людей. От этого фильм, не смотря на все события происходящие на экране, оставляет только теплый осадок. Именно осадок, потому что проблема поставленная режиссёром всё таки задевает да и братьев жалко.

Музыка на протяжении всего фильма особо не замечается. Она есть, но воспринимается только как фон, всё внимание отбирают прекрасные глаза Алена Делона.

Заканчивается картина довольно типично для работ такого рода, но впечатляюще: пронзающая до глубины души итальянская музыка и персонаж уходящий вдаль. Красиво и как всегда беспроигрышно.

' Рокко и его братья» по истине стоящий фильм, прежде всего своей извечной темой. Думаю для фильма подошёл бы слоган» Любите, но осторожно»

Подобные фильмы должны служить примером для тех людей, в семьях которых нет мира, достка любви, взаимопонимания и помощи. Нельзя сказать, что в семье Паронди царила тишь да гладь. Было как раз совсем наоборот, но тут даже дело не в том, с какими препятствиями пришлось столкнуться по жизни каждому члену семьи, а в том, что каждый из них не оставался одинок в трудную минуту и мог рассчитывать на помощь самых близких людей.

Любовь матери к детям, детей к матери и настоящие крепкие братские отношения между главными героями представлены настолько, что пробивает дрожь и наворачиваются слезы. Расположение героев друг к другу вызывают невероятное умиление и даже какое-то скрытое чувство гордости, будто они — твои собственные братья или дети.

Но, как говориться: «В семье не без урода». Как бы грубо это не звучало, этим самым уродом стал Симоне. Я бы сравнила этого персонажа с падшим ангелом, ведь родился и вырос парень с чистой совестью, чувством долга перед семьей и базовыми моральными качествами. Но жизнь в городе, спортивная слава предъявили ему столько искушений, что ему только стоило ткнуть пальцем. По словам матери Симоне он был «сыном всем на зависть», так что тут явно прослеживается горе Росарии о грехопадении сына. Тем не менее она продолжала безвозмездно его любить, не оставляя надежды на лучшее. Так же сильно и даже слепо продолжал любить своего старшего брата и маленький Лука, который, возможно, просто многого не понимал в своей короткой жизни.

К концу фильма Чиро произнес слова, адресованные Луке, в оправдание за то, что малыш подумал, что тот только и рад, что занять место хозяина в доме вместо родного брата: «Никто не любил Симоне так как любил его я». Он говорил это со слезами на глазах, которые излучали искренность и боль. Но как бы Чиро не любил брата, он не мог смириться с тем, какой тот вел образ жизни. Он был единственный, кто так яро не скрывал это. А единственным человеком, точное мнение которого нельзя было узнать был самый старший из братьев — Винченцо.

Герой, тогда ещё молодого и красивого, Алена Делона Рокко заслуживает особого внимания. В начале истории ничего конкретного про него нельзя было сказать и не сразу можно было понять, почему название картины начинается именно с его имени. Однако, немного погодя, тихий, добрый, даже застенчивый парень начинает себя проявлять. Это видно в его поступках по отношению к семье, к его любимой (по совершенно непонятным причинам) Наде, к его тренеру, который возлагал на него надежды отличного боксера. Рокко является чуть ли антиподом Симоне, которым он так дорожит. Этот парень слишком наивный и добрый, он имеет этот «комплекс всепрощения», который многим остается непонятным, а особенно Чиро: «Рокко святой. Но в жизни… что может сделать такой, как он, который не хочет защищаться? Он всегда всем прощает. А всегда прощать нельзя.» Чиро так же называет его чрезмерную доброту пагубной. Именно она сыграла злую шутку с Рокко. Но, даже после того как самым отвратительным образом у него на глазах Симоне совратил Надю (что по сути уже иронично, ведь та была практически проституткой), которую Рокко любил без памяти, он не мог отречься от своей плоти и крови. Он не сделал этого даже тогда, когда Симоне пришел к нему в тот день, когда тот праздновал победу на ринге, чтобы сказать, что он убил Надю. В этот момент мы видим всю горечь, которую изливает молодой и наивный Рокко. Но он не держит зла на брата, нет. Кажется, что он даже ему сочувствует и просто жалеет за, что тот совершил страшный грех. И тут чувство жалости к этому наивному и безгранично доброму созданию просто зашкаливает. Судить его строго нельзя, ведь он родился и жил с этим. Непонимание, возможно.

Не столько сам сюжет, сколько игра актером заставляет просмотреть этот фильм на одном дыхании. Я не думаю, что можно было бы лучше сыграть роль Рокко Паронди, чем это сделал Ален Делон. Совершенно не удивительно, что именно эта роль принесла ему широкую славу, несмотря на то, что это была далеко не первая его картина. Ренато Сальватори и Анни Жирардо своей игрой просто сразили и покорили. И это без преувеличения. Если бы все лавры достались одному Делону, это было бы слишком. Эти актеры действительно блестяще исполнили свои роли.

Сценарий фильма очень порадовал своей колоритностью, непосредственностью и неожиданностью. В наш век излишней информации и брызжущей за край фантазии не каждый может похвастаться подобными работами. Лукино Висконти сделал это ещё более 50-ти лет назад, закрепив за собой статус гения.

Удел зрелого мужчины, мужчины обладающего культурой — подражать Богу, а он известный парадоксалист. И этот парадоксализм, раз уж он «божественен», — благотворен. Полный сил Лукино Висконти осознает эту благотворность в полной мере и понимает ее как расширение сознания. Потянуть зрителя за одну душевную ниточку в одну сторону, затем в другую и так непрерывно. И сделать это интеллигентно, без шока. Грубый человек убивает («врага») и затем кается или не убивает (и затем опять-таки кается) — он шокирующий парадоксалист, человек же культуры парадоксалист благотворный, мягкий. Расширить сознание зрителя, открыть ему не один горизонт одной какой-то теории, а несколько горизонтов многих теорий, добиться того, чтобы душа зрителя вздохнула, чтобы расширилась ее «диафрагма». Показать неограниченные возможности душевной жизни, обогатить ее (а не выписать один из дурацких рецептов «благой жизни»), а не навязать ему стереотип какой-нибудь одной теории — вот задача крупного художника, а Лукино Висконти был художником гениальным.

Все мы живем плохой жизнью, дурной жизнью, не той жизнью, о которой мечтали когда-то и «замотаны» до того, что рады и этому, рады тому, что остаемся в живых. «Плохой» город, «дурной» город вьет из нас веревки, но у нас не принято и считается даже неприличным хмурое выражение лица, раздражение.

Но есть такие люди как Лукино Висконти — отважные оригиналы, не боящиеся поставить перед нами зеркало и дать нам посмотреться в отражение своих странных лиц.

Одно из этих лиц — лицо Рокко Паронди, семья которого «прогрессировала» — перебралась из провинции на юге в Милан.

А образ Рокко весьма странен! В этом образе все казалось бы парадоксально…

Рафинированный, изысканный юноша, герой Алена Делона, рождается в крестьянской семье, во что многие не поверят и не конфликтует с этой средой (по своей воле) во что не поверят еще больше людей. Лукино Висконти примиряет на Рокко костюм с чужого плеча, расширяя его и наше сознание. Интеллигентный юноша побывал даже в боксерах, что уж совсем абсурд, но Лукино Висконти не боится вести Рокко дорогой абсурда. У Рокко складывается романчик с «порочной женщиной», что тоже … полезно его душе, как необычный опыт. В конце концов именно устами Рокко высказываются идеи, что жить им всем надо … в деревне. Он же, от которого естественно было бы ожидать аристократизма, говорит о том, что во всем доверяется людям.

Это все конечно же выглядит странным в исполнении Алена Делона, от героя которого ожидаешь самоуверенности, амбициозности, любви к городу, избалованности женщинами, презрения к грубой силе, но Лукино Висконти ломает все стереотипы, которые априори есть в нас для красавчика Рокко. В конце концов он делает его чемпионом по боксу, во что уж точно не верится, но Лукино Висконти больше, чем реалист и фильм его не реалистичен. Лукино Висконти — провозвестник божественного парадокса, смысл которого — расширить наше сознание.

Божественное предприятие в кинематографе гениального режиссера…

Знакомьтесь с многообразием необычного, с мягкой и парадоксальной режиссурой Мастера…

Художник это посредник между человеком и Богом, быть может, даже более полезный чем священник. И я думаю, Лукино Висконти осознавал за собой эту миссию, знакомя нас с … весьма парадоксальным Рокко. И, кстати, очень несчастным. Фильм — грустная история, как и все фильмы Висконти, история меланхолическая и меланхолия автора на самом деле кажется мне целительным бальзамом от тех душевных ран, которые наносит человеку «божественная» реальность.

Реальность жутковатая штука и Господь большой парадоксалист и меланхолические и странные фильмы Лукино Висконти, мне лично, помогают пережить то плохое, с чем сталкиваешься в реальности. Я … лечусь у Лукино Висконти от ран реальности, впадая в меланхолический экстаз, погружаюсь в странную, грустную и просветленную атмосферу его фильмов.

Фильм Мастера, готовящего нас к Душевному переживанию, впрыскивающего нам в душу вакцину странности, сообщающего нам свою аристократически неуязвимую … меланхолию, состояние души, способное уберечь нас от шока реальности как душевный бальзам.

Красавчик Рокко говорит нам о тщете прогресса (своей семьи, перебравшейся-таки в Милан) и эта порция яда целительна для спятивших на прогрессе горожан. И Лукино Висконти привлекает к себе огромное внимание, которое вознаграждается его последующими фильмами.

Лукино Висконти был человеком вечно плохого настроения. Появление Его Светлости распространяет вокруг него аромат меланхолии.

«Зато мы были бы дружной семьей» говорит Рокко в беседе с Чиро. Именно он, Рокко замечает разложение семьи (да что там, перерождение человека вообще) в большом городе. Паронди уже не совсем семья — это сосуществующие друг с другом социальные партнеры. Впрочем, неизвестно, так ли это плохо, но князь меланхолического кинематографа изъясняется с нами главным образом словами Рокко, представляя собой весьма мрачный и бесконечно благородный … анахронизм, взыскующий … любви.

Трудно решиться возразить Лукино Висконти, но думаешь о том, что этот благородный человек излишне драматизировал.

Всюду слышится экспрессивная итальянская речь, холодное миланское небо равнодушно колышется в воздухе, камера скользит по нищим кварталам, внимательно следит взглядом за порхающей походкой бабочки Анни Жирардо, чтобы зафиксировать под конец ее же красоту раздавленной, разбитой и смятой. Точка сбоя кардиограммы, где синусоида кривой, проделав пируэты, вдруг сворачивается в ниточку и обращается прямой линией, лейтмотивом. Этим фильмом потомственный аристократ и убежденный марксист (что тоже, согласитесь, бросающееся в глаза противоречие) Висконти, подводит черту под первым, неореалистическим периодом творчества, с его вниманием к социальным проблемам и темам «униженных и оскорбленных» и переходит к основным мотивам своего творчества — красоте, смерти, безумию, распаду семьи и падению лучших качеств в изломы реальности.

Еще угадывается прежний, времен «Белых ночей» Висконти, наследующий эмпатию и обезоруживающую доброту к мучающимся, бедным человеческим существам из строк Достоевского. Это очень русское и, какое то, в хорошем смысле, простое и народное кино, на самом то деле, — со страстями, душами нараспашку, запойным алкоголизмом и любовью до смерти. Легко угадываются намеренные параллели и литературные цитаты из «Братьев Карамазовых» и «Идиота». Герой ангелоподобного в далеких 60-х Алена Делона, идет по этому больному и прекрасному миру, почти не касаясь его. А ведь придется и еще как придется… Это неблагодарная почва нечего не может родить, кроме цветов зла, сколько не сей. Доброта, сострадание, милосердие, всепрощение, лучшие качества человечества, его лицевую сторону, жизнь выворачивает, как перчатку, выставляя напоказ все изношенности, швы и грязные пятна. Несовершенная, она делает недостижимыми все наши совершенные идеалы и вносит свои коррективы в планы. Поправка тут, поправка там.… И с каждым днем все хорошее в человеке данное ему от рождения, безвозвратно и неотвратимо исчезает, выцветает, как старая фотография. Рокко смотрит на брата, глазами лучших из людей, он видит его прежним, видит хорошее, а ведь тот уже другой. Само повествование весь фильм агрессивно давит и исчерпывает героя, лишь рождая в нем неисчерпаемую веру. Он несет на себе непосильную ношу просто хорошего человека, идет по неблагодарному пути почти современного святого, но святого безрелигиозного.

Висконти, искренне переживавший угасание своего некогда великого рода и сам никогда не имевший собственной семьи, делает родственные узы, семью, как мини-модель социума, своего рода религией. И есть что то все более несвойственное, живущему разобщено, сиюминутно, человечеству в этой его тоске по некой клановости, человеческому общежитию, детству, как потерянному раю. Этот мотив приобретет завершенность, например, и в более поздних «Гибели богов» или в «Семейном портрете в интерьере», традиционно считающимся творческим завещанием мастера. Социум, в котором разрываются последние ниточки, связывающие людей, тяжело болен, потому что состоит из тех, кому нечего терять, у кого нет прошлого, а, следовательно, и будущего. Поэтому то, Профессор из «Семейного портрета» так привязывается к совершенно чужим и чуждым ему людям из странноватой семьи маркизы Бьянки. Поэтому сам Висконти делает своей семьей и родным домом съемочную площадку. Поэтому Рокко, со своим мягким характером, абсолютно чуждый насилию, участвует в боях, а, пережив унижение, добровольно отдает любимую женщину. Он почти велик в своем добровольном мученичестве, в своей доброте, в вере, нет, опять же не в Бога — в человека. Но его христианская любовь не сможет никого спасти или сделать мир лучше. Древние языческие боги рода не удовлетворяются дипломатично уступленной долей, они требуют все новых и новых жертв. До тех пор пока натянутые струны с характерным резким визгом не разорвутся, а в воздухе повиснет по-настоящему мертвая тишина.

Да, это еще одна история поражения лучших человеческих качеств, еще одна злая шутка мироздания — из семян добра, оказывается, по всем законам обыденной реальности, вырастают цветы зла. Есть ведь все-таки что-то неприятное в этой всепрощающей любви, какое-то нарушение естественного алгоритма причинно-следственной связи — милосердие без справедливости, такое же зло, как и несправедливость без милосердия. Слишком крайние полюса мышления — и абсолютный эгоцентризм, и абсолютное самопожертвование, плохо сочетаются с простым человеческим желанием жить. Жить, как минимум спокойно, а как максимум счастливо. Система, которая только отдает, или только забирает — состояния для биологического организма близкие к летальном. Хрупкая жизнь балансирует на канате неразрешимых противоречий. Даже неудобно как то писать банальности, вроде того куда ведут дороги вымощенные благими намерениями, но Висконти то, ведь слава, кому там наверху, воплощающему кроткость и всепрощение, от банальности в передаче этой нехитрой истины, избавлен. В выпадении в осадок всепрощенческой позиции самоотречения, нет никакого поувоучения, Висконти просто с горечью фиксирует, как диагноз невменяемость этого мира, для любви, счастья и покоя неприспособленного.

Рокко и его братья. История 5 личностей. Их только пятеро. Но в целой семье будто показано целое поколение. Точно кинематограф и литература среди своих жанров имеют лишь несколько основных, а все бесчисленное множество прочих так или иначе является интерпретацией базиса. Так и пятеро братьев Паронди базисы к которым можно привести всех людей. Семейный, приземленный Винченцо, два ярчайших антипода Симоне и Рокко, зло и порядочность, оба пришедшие к распаду, разрушенные своими аддикциями, Симоне — низкой моралью, Рокко — болезненным стремлением к чистоте и порядочности. Чиро — гармония и разум. В его мире все правильно. В его мире зло- побеждается. А доброта не приводит к гибели. А Лука — это будущее. О нем как о человеке невозможно сказать ни слова. Он еще не сформировался, он еще совсем юн. Он это чистый лист, на котором судьба еще только готовится написать историю.

И одним из особенно важных моментов, который заставляет меня именно любить этот киношедевр маэсторо Висконти. То, что фильм заканчивается именно Чиро. Несмотря на то, что весь фильм мы наблюдаем столкновение Симоне и Рокко, которое заканчивается абсолютным крахом обоих, последние слова в фильме принадлежат Чиро: «Все люди должны жить так, чтобы не быть рабами других. И никогда не забывать о своем долге по отношению к другим. Но Симоне об этом забыл, поэтому он кончил так. И точно так же пагубна чрезмерная доброта Рокко. Говорят, что мир создан таким, и лучше не будет. Но я в это не верю. Я знаю, что завтра твоя жизнь будет более справедливой, более честной».

«Рокко и его братья» — неореалистичный рассказ о поколении того настоящего. Действительная реальность. За которой наблюдаешь, затаив дыханье, точно это сама жизнь. Семья Паронди — макет вселенной. В которой свет и тьма, добро и зло, сумасшествие и разум, традиции поколений и надежды на будущее — обретают лица каждого из братьев, и вот сам фильм поделен на главы, посвященные каждому брату, чтобы еще ярче раскрыть их сущность. И каждый из них живет только им отведенным ролью. А Висконти как талантливейший психолог показывает к чему приводят эти пороки, достоинства и страсти. И закрывает занавес торжеством рассудка, мира, в котором каждый выбирает свою дорогу сам: разумом и сердцем, а не инстинктами и предрассудками.

Мощная семейная сага, вольная интерпретация произведений Достоевского.

Приехав в промышленный Милан фактически из другой страны — отсталого итальянского Юга,- братья Паронди сталкиваются с поиском своего места в этом новом мире: жилья, работы, любви.

Как бы передавая эстафету в каждую следующую часть картины, братья передают друг другу свой опыт. От старших, Винченцо и Симоне, к младшим — Чиро и Луке.

Спокойный семейный быт Винченцо еще отдает старыми патриархальными нотками. Старший брат пытается помочь младшим, но, живя отдельно, делает это несколько отстраненно.

Большой город ломает следующего — Симоне, который добивается некоторого успеха на ринге, но, не имея внутреннего стержня, не в силах противостоять соблазнам, и после первых же неудач на профессиональном и личном фронте спивается, идет на преступления, опускаясь все ниже и ниже.

Интересно, что и в боксе, и в жизни агрессивность и несдержанность Симоне выражаются как компенсация за предыдущие унижения, бедность, скрытую гомосексуальность.

Рокко, ключевая фигура киноромана в исполнении молодого Делона, с виду холоден, но на самом деле он очень чувствителен, наивен и живет возвышенными идеалами. Ни армия, ни личные потрясения, ни успех в боксе не меняют главных качеств Рокко — любви к своим братьям, жертвенности, всепрощения.

Но эти безусловные добродетели, не подкрепленные мужеством, силой духа, способностью взять на себя ответственность за судьбу других, что является признаком истинной доброты, приводят к гибели дорогих для Рокко людей. Истинной жертвой в фильме является проститутка Надия, роль которой великолепно исполнила еще молодая, но выглядящая очень опытной Анни Жирардо. Даря и отбирая у нее надежду на счастье, Рокко толкает ее в пропасть.

Вот уж поистине, благими намерениями вымощена дорога в ад.

Соответственно, Рокко мог бы стать, но фактически не является связующим звеном между Симоне и младшими Паронди; его поступки — одна из крайностей, в которую не впадает трезвый и прагматичный человек.

Например, такой как Чиро. Выучившись на ошибках старших братьев, находясь на пороге первых успехов, он первым сделал правильные выводы и адаптировался к новой жизни.

«Рокко и его братья» — один из тех фильмов, которые, даже в том случае, если не нравятся какими-то мелочами, в целом оставляют мощнейшее впечатление.

Бережно снятые, наполненные драматизмом сцены, потрясающая надрывная игра актеров, музыка Нино Роты и открытый финал — настоящая классика мирового кинематографа.

9,5 из 10

История о непростых отношениях между братьями в семье Паронди была не сразу оценена публикой и приобрела свой культовый статус лишь спустя время, после показа фильма по телевидению. «Рокко и его братья» стал первым коммерческим успехом Лукино Висконти и по-настоящему большим прорывом для уже снимавшихся, но еще мало известных артистов Анни Жирардо и Алена Делона.

Мать семейства после смерти мужа перебирается из маленькой деревушки в Милан со своими четырьмя сыновьями, надеясь найти для них лучшее будущее, к пятому, самому старшему из братьев, Винченцо, уже имеющему невесту и готовившемуся к свадьбе. Не имея никаких материальных средств, все члены семьи снимают комнату на два месяца, чтобы по истечению этого срока оказаться в доме для выселенных. Каждый из них пытается найти себе прибыльное занятие: двое из братьев, Рокко и Симоне, начинают заниматься боксом.

Надя.

Симоне завязывает отношения о случайно встреченной, но сыграющей роковую роль в судьбе своих братьев, проституткой Надей.

Надя — испорченное, но совершенно несчастное создание, этакая Настасья Филипповна от-Висконти, человек, мечтающий, но не имеющий сил вырваться из своего положения. Симоне для нее — просто еще один из мужчин, и она это, не утаивая, заявляет прямо уже ослепшему от любви Симоне. И морально слабый, но желающий удержать возле себя Надю, он делает тем временем первый шаг на пути к полному атрофированию своих нравственных и моральных качеств: он соблазняет работодательницу Рокко с целью украсть ценную брошку, тем самым потенциально подставляю брата. Первый шаг на пути к разрушению семьи сделан. А Надя, поняв, что внимание Симоне становится слишком настойчивым, возвращает подарок и исчезает больше, чем на год.

Рокко.

Через год после происшедший событий пут Нади и Рокко пересекаются.

Клаудия Кардинале, снявшаяся в картине в небольшой роли жены Венченцо, писала:

«Насилие накладывает печать на твою жизнь, на твои отношения с миром, с людьми, изменяет твой характер. Вероятно, выйти из этого состояния ты можешь, если кто-то действительно захочет тебе помочь, ничего не требуя в замен. Если ты встретишь человека, который, любя свободу как таковую, возвратит тебе и твою собственную».

Таким человеком для Нади и становится Рокко, — добрый, наивный, робкий паренек, опять-таки идеальный герой Достоевского, как бы живое воплощение его идеи об идеальном человеке, о человеке, пока еще не испорченным ни цивилизацией, ни обществом. Он становится для нее опорой (и не только для нее, ведь Рокко — именно тот стержень, который впоследствии будет удерживать уже начавшую разваливаться семью. Не зря ведь Рокко тяготеет к корням, к родной земле, не раз сожалеет об оставленном доме), меняет, очищает ее внутренне.

Симоне.

Рокко и Симоне — главные антагонисты фильма. Они противоположны во всем: по своему темпераменту (хотя в начале фильма этого не заметно, ведь до приезда в Милан все братья были как бы одним целым. Но как только в отношения внутри семьи вторгается кто-то из вне, семейная идиллия разрушается. Возможно, этот «кто-то» — сама жизнь)., по отношению к себе и к окружающим их людям.

Постепенно, шаг за шагом, опускаясь морально, деградируя, Симоне теряет ту духовную связь с семьей, которая существовала изначально. По сути нецелеустремленный и подвергающийся вляниям со стороны, он растрачивает все те задатки, которые могли бы помочь ему подняться по социальной лестнице. Вмсето этого он растрачивает себя на карты, алкоголь, сомнительные компании. К боксу он уже не пригоден, несмотря на присутствующий талант. К тому же, он чувствует себя униженным и, как это часто бывает у неудовлетворенных собой и жизнью людей, всю свою агрессию вымещает на людей ближних. Он как говрит четвертый брат из семьи Паронди, Чиро, — «гнилое семя».

»… люди для того и созданы, чтобы мучать друг друга» (с) «Идиот»

Поступок, который совершает Симоне по отношению к Наде (и тем более к Рокко) — жестокий, бесчеловечный, звериный. Но Рокко, даже после насилия приподносящий Надю в жертву (кому, чему?! ) брату, ощущает виновным в проишедшем именно себя и никого другого. «А что я могу сделать? Он мой брат!» — кричит он. Более того, Рокко пытается вытащить его из того болота, куда он все вернее скатывается, сам принося себя в жертву.

- Так пусть уж она теперь тут лежит подле нас, подле меня и тебя…

- Да, да! — с жаром подтвердил князь.

- Значит не признаваться и выносить не давать.

- Н-ни за что! — решил князь: — ни-ни-ни! (с) «Идиот»

Финал… финал выглядит очень по-рогоженски, все так же продолжающий прощать брата Рокко, и Надя, Надя, замершая у дерева, напоминающая своей фигурой с расставленными руками, распятье… Есть вещи, которые нельзя прощать. Никогда.

Фильм «Рокко и его братья» — один из лучших, один из самых глубоких и значительных фильмов не только в творческой биографии Лукино Висконти, но и в мировом кинематографе вообще. Гениальная игра Ренато Сальваторе, Алена Делона и Анни Жирардо. Правда, честность. Фильм, который нельзя забыть. Я, по крайней мере, не могу.

10 из 10

Сейчас уже не умеют снимать так, как раньше. Я не говорю, что раньше вообще не снимали плохо или, что сейчас нет хороших фильмов. Но всё же… это было другое кино. Ну как они это делали?! В чём их секрет?

В каждом старом фильме столько стиля. Они именно стильные, а не шикарные, как наше современное кино. Здесь всё построено на игре актёров, а не на дорогих спецэффектах. И ведь цепляет, да так, что не просто не оторваться во время просмотра, но и потом, долгое время спустя, никак не забыть. Этот фильм уже навсегда поселятся в твоей душе, он часть её.

10 из 10