Идиот (1951)

В оглавлении я напечатал слово 'Наш' без кавычек, поскольку оно их лишается (кавычек) после просмотра картины. 'Нашесть' — что это? Это ФМД с его психологической сложностью и гипертрофированной психологичностью и страстью персонажей.

Ох уж эти скрещенные на груди ручки князя Мышкина. Одним этим жестом он олицетворяет христовидную беззащитность и открытость. Этот снег, эта музыка — Куросава понял хирурга русской души (ФМД). Сплошной надрыв. Эта порывистость, метание из крайности в крайность... Аглая, Настасья Филипповна — их я так и представлял в романе, который читал очень давно (а их совместная сцена в концовке — трансцендентный 0). Ох уж эти свечи в конце, которые заставят понять даже того, кто следит только за сюжетом.

Эта боль под названием 'Вы счастливы?'... Расёмон и безбашенный самурай в роли Рогожина — обнаженная страсть с налетом мрачной безысходности.

Данный фильм — одна из лучших иностранных адаптаций великих русских сочинений. Под термином 'классика' обычно понимают, что произведение необходимо прочитать/услышать/посмотреть всем, поскольку оно вбирает в себя базис существующей интеллектуальной культуры. Вот здесь, насколько роман стал классикой, почти настолько и кинокартина ею стала (уступая роману по значимости, ведь многие моменты романа Куросавой редуцированы в угоду эмоционального следования сути, но это неизбежно).

Фильм снят по мотивам романа Ф. М. Достоевского «Идиот». Куросава оставил основную сюжетную канву, но изменил ряд деталей, чтобы сделать кино понятным для японских зрителей.

Японский князь Мышкин — Киндзи Камэда, — в исполнении Масаюки Мори, отправляется на Хоккайдо из Окинавы, где он прожил несколько лет в больнице для душевнобольных из-за эпилепсии и нервного срыва, полученных после попадания в плен во время Второй мировой войны.

По дороге Камэда знакомиться и сближается с Дэнкити Акамой, в исполнении любимого Куросавой Тосиро Мифунэ. Тот едет домой, чтобы вступить в наследство. Акама рассказывает, что полгода назад украл у отца — скупого и расчетливого человека — деньги, предназначенные для развития семейного дела, и купил на них подарок для Таэко Насу (Сэцуко Хара), содержанки богача Тохаты. После чего Акама сбежал из дома, чтобы избежать гнева семьи, и возвращается только спустя полгода из-за смерти отца.

По приезду на Хоккайдо Камэда обнаруживает, что его дальние родственники — семейство Оно — продали его имущество после вестей о его плене. Он селится в гостинице и входит в круг общения Оно, знакомится с дочерью семейства — Аяко (Ёсико Куга), которая испытывает к Камэде смешанные чувства, секретарем Муцуо Каямой (Минору Тиаки), и главное — судьба сводит его с роковой Таэко, женщиной с грустной судьбой.

Куросава перенес действие из России XIX века в послевоенную Японию XX века. Герои рассуждают не о месте религии в жизни человека, а о ценностях, понятных человеку любой национальности и религии — что такое добро, что значит быть хорошим человеком. Окружающие считают Камэду наивным идиотом из-за его непоколебимого человеколюбия, не понимают ужасов войны, с которыми он столкнулся.

Куросава — большой поклонник русской классической литературы — с любовью отнесся к первоисточнику, постаравшись сохранить не только сюжет, но и характеры персонажей. Особенно удачным оказался персонаж Тосиро Мифунэ — Дэнкити Акама. Эта интерпретация Рогожина максимально соответствует духу оригинала — Андрей Тарковский даже назвал героя Мифунэ самым русским из всех Рогожиных.

Японский колорит, который, конечно же, присутствует в фильме, только украшает, дополняет историю. Присущий японцам символизм — черный плащ Таэко Насу, звук молитвенного колокольчика, безлюдные заснеженные улицы — играет на напряжении, тонко намекая на трагический финал. Атмосферу дополняет умелая работа со светом — порой контраст света и тени создают ощущение нереальности, иллюзорности происходящего.

«Идиот» — необыкновенно красивый и душевный фильм. В нем сплелись две совершенно разные культуры, разные восприятия мира, разных эпохи, но тем не менее, Куросаве удалось поймать ту неуловимую атмосферу оригинального романа, понять Достоевского, как ни один другой режиссер до него.

Фильм посмотрел практически как комедию. Казалось бы, не самое смешное произведение и не самый смешной режиссер, но очень уж забавно наблюдать вмешательство в известное произведение Достоевского такой вещи, как японский менталитет. Когда я читаю вслух, то порою пропускаю некоторые слова и фразы, чем-то дополняю, а что-то заменяю на другое.

Здесь тоже самое. Сценарист (или режиссер) многие интуитивные вещи, которые в изобилии есть в «Идиоте» посчитал нужным разжевать, а некоторые сугубо этические — дополнить. Выглядит невероятно комично и очень смешит японская интерпретация.

Например, историю о приговоренном к смертной казни, но в последний момент помилованном, князь Мышкин рассказывает отстраненно (хотя это реальная история из жизни Достоевского). Всегда считал этот элемент биографии определяющим для данного труда автора, но Куросава пошел намного дальше — неудавшаяся казнь у него не только была в жизни его князя Мышкина, но он эту тему еще и развивает. Победа японской логики над русской душой. На вид ему было лет 25 или 48.

В итоге мне очень понравилось и это первый фильм Каросавы, от которого я диком восторге. Игра актеров прекрасная, оттенки соблюдены и они глубокие, интересные. А музыка, кстати, часто российская и самая неожиданная.

10 из 10

Кто не читал «Идиота» Ф. М. Достоевского? Поднимите руку вслед за моей. Великий режиссёр Акира Куросава заменил все русские фамилии японскими и перенёс действие к себе на родину, в послевоенное время конца 40-х годов ХХ века. Трёхчасовой чёрно-белый результат был снят для японской киностудии Shochiku. Позже Акира Куросава говорил о картине: «Из всех фильмов, которые я снимал, чаще всего мне писали об этом (…) Я хотел сделать «Идиота» задолго до «Расёмона». С раннего возраста я полюбил русскую литературу, но я понял, что Достоевский лучший, и я долго думал о том, что можно сделать из этой книги замечательный фильм. Достоевский всё ещё остаётся моим любимым писателем, и он единственный — как я считаю — кто правдиво писал о человеческом существовании».

Камэда-сан, милый и вежливый человек, бывший военный преступник, мучающийся ночными кошмарами после несостоявшегося расстрела, возвращается на корабле домой из Окинавы. От пережитого потрясения, когда думал, что через несколько минут его казнят, он сошёл с ума. В госпитале его подлечили, успокоили и отправили к родне. И все окрестные барышни в него влюбляются.

В Саппоро наш герой встречает роковую женщину, Насу Таэко, которую готовы купить самые отчаянные самураи острова Хоккайдо. Красавица решает, что скандальная жизнь с ней счастья парню не доставит, и всячески сватает его к хорошей девушке Аяко, дальней родственнице Камэда-сана. Многоходовка выливается в трагедию. Метания между двумя женщинами когда-нибудь хорошо заканчивались?

Поразил купеческий особняк Дэнкити Акамы, страстного, сильного и порывистого наследника состояния, до смерти влюблённого в Насу Таэко. Полностью занесённый внутри снежными сугробами и с висящими с потолка сосульками. Дворец Снежной королевы какой-то. Только на втором этаже небольшая печка-буржуйка, обогревающая небольшой участок спальни. Да у страдающей деменцией старушки-матери алтарь с огнём у статуи Будды в какой-то дальней каморке на первом этаже. Из еды — только крепкий алкоголь и зелёный чай. Суровые японцы.

Своя драматическая судьба у актрисы Сэцуко Хара, великой японской иконы кинематографа, сыгравшей в этом фильме Насу Таэко. Когда ей исполнилось 42 года, она на пике славы оставила кино и уединилась в своём доме в Камакуре. Стала затворницей, не фотографировалась и отказывалась давать интервью. Дожила до 95 лет, так и не вышла замуж, у неё не было детей. По результатам проведённого в 2000 году в Японии опроса, она была признана лучшей японской актрисой XX века. Красавица, с полными чувств глазами, благородной внешностью. Поразила меня эта история. В «Идиоте» Сэцуко Хара сияет ярчайшей полярной звездой

Мы все так или иначе задумываемся о великой любви, некоторые её даже переживают, но не всегда отдаём полностью отчёт, насколько всё может трагично закончиться. В сказках и любовных фильмах обычно хорошие финалы. А в реальной жизни большинство историй страсти совсем не радужные. Да и в целом, не открою Америку, судьба очень жестокая и несправедливая. И мы либо рано умираем, либо спиваемся, либо сходим с ума, либо стараемся пережить боль и жить с нею дальше. Жизнь нас постоянно ломает. Даже если мы годами сидим на диване и смотрим кошмарные новости о катастрофах и мировых катаклизмах. Но есть хорошее кино, искусство. Давайте больше погружаться в него.

По своему содержанию фильм получился очень глубокий и философский. Именно эта экранизация мне понравилась больше всего. Акира Куросава очень хорошо понял глубокий смысл произведения и на мой взгляд смог показать то, что хотел сказать Федор Достоевский в своем произведении.

Фильм производит осень сильное и глубокое впечатление, которое охватывает тебя всего целиком и полностью. Впечатление очень сильное и остается в душе и сердце надолго. Все эмоции героев откликаются в твоем сердце и душе.

После просмотра этой экранизации, ты начинаешь переосмысливать свою жизнь, свои поступки и поступки других людей.

Масаюки Мори в высшей степени прекрасно сыграл главную роль. Он настолько глубоко вошел в образ, что смог правдоподобно передать все чувства и эмоции главного героя.

Акира Куросава смог сделать классическое произведение невероятно интересным глубоким и поучительным.

Актеры игравшие в фильме невероятно гармонично смотрятся вместе и это тоже производит приятное впечатление.

И на мой взгляд, фильм «Идиот» Акиры Куросавы можно пересматривать не один раз, и при каждом следующем просмотре открывать для себя что-то новое.

Искусство всегда преследует одинаковые цели, хотя способы их достижения в разных его формах сильно отличаются. Поэтому большинство попыток экранизировать великие литературные произведения зачастую носило эклектичный характер. Средствами кино режиссёры старались достигнуть того, на что была способна одна только литература. И чем грандиознее и серьёзнее оказывалось произведение, тем более слабыми и неубедительными выглядели их старания. Однако в случае с отдельными постановщиками всё обстоит не так однозначно. Акира Куросава, известный своей любовью к русской литературе, не раз открыто признавал, что Достоевский — самый любимый его писатель. И возможность снять фильм по одному из его произведений была для него бесценна. Конечно, человеку, относящемуся к таланту нашего писателя чересчур ревностно, может показаться противоестественной и оскорбительной сама мысль превратить великое русское произведение в японский фильм с японскими актёрами. Но достаточно вспомнить «Трон в крови» или «Жить» — две великолепные картины, вдохновлённые пьесой Шекспира и рассказом Льва Толстого — чтобы убедиться в незаурядном таланте Куросавы, способного делать из хорошей литературы не менее хорошее кино.

Одна из главных опасностей при экранизации любой книги — риск слишком далеко уйти от первоисточника. Однако не менее опасно и буквальное следование ему, ведь оно чревато превращением фильма в театральную постановку. Единственный возможный выход — творческая свобода постановщика, требующая взглянуть на произведение по-новому, не теряя бдительности и постоянно балансируя на грани вольной интерпретации и слепого подражания. Именно этому принципу и следует Куросава. Роман из четырёх частей в его руках превращается в почти трёхчасовое полотно, разделённое на две половины. И если первая отличается почти полной достоверностью происходящих событий, то вторая, напротив, старается максимально устранится от неё в силу невозможности вместить многоплановый сюжет романа в рамки одного фильма. При этом режиссёру в полной мере удаётся сохранить конфликт, возникающий между центральными персонажами. Испытавший необыкновенное потрясение под страхом близкой смерти, Камэда (князь Мышкин) повреждается в уме и после нескольких лет лечения заграницей возвращается в Японию к своим дальним родственникам. По дороге он знакомится с Акамой (Рогожиным), который вскоре должен стать владельцем огромного наследства. Два этих совершенно разных человека проникаются друг к другу симпатией — естественно-простодушной со стороны Камэды и злобно-противоречивой со стороны Акамы. Волею судьбы оба они оказываются во власти сильнейшего и разрушающего чувства к Насу Таэко (Настасье Филипповне) — содержанке одного распутного богача. Однако Камэда встаёт перед тяжёлым выбором, поскольку испытывает совсем иные, светлые чувства к дочери приютившего его семейства, Аяко Оно (Аглае). Акаму же страсть к Таэко толкает на самые безумные поступки и разжигает всё более невыносимую при его любви к Камэде ненависть соперничества. Впрочем, пересказывать сюжет «Идиота» кажется настолько же невозможным, как и экранизировать сам роман. Попытка же Куросавы вызывает уважение именно по причине его отказа неукоснительно следовать сюжетной линии, сохраняя при этом главный смысловой и моральный посыл произведения.

И всё же нехватка времени и возможности рассказать сразу о слишком многом заставляют режиссёра торопиться и даже прибегать к текстовому комментарию для разъяснения упущенных подробностей. Несмотря на смысловую целостность и связность всех эпизодов, многие из них утрачивают свою индивидуальную значимость, а отдельные персонажи неизбежно устраняются из повествования. Слабохарактерный и буйный, но справедливый и преданный Келлер, циничный и обозлившийся, но несчастный и тонко чувствующий Ипполит, изысканно остроумный, но не лишённый подлинного благородства Евгений Павлович — это ещё не полный список ярких характеров, оставшихся за кадром. К тому же сухо-эмоциональная манера съёмки и медитативная сдержанность, присущие японскому кино, почти прямо противоположны ожидаемому буйству сложных, противоречивых и до невозможности мнительных героев Достоевского. Но эти недостатки можно охотно простить за счёт невероятной изобретательности Куросавы, восполняющего «литературные» пробелы разного рода «техническими» находками. Например, изумительная по задумке и воплощению сцена маскарада, где силуэты в масках чудовищ и с факелами в руках кружатся вместе со снежными вихрями вокруг Камэды и Аяко, а из толпы внезапно возникает фигура Таэко в чёрной маске и с хохотом обращается к ним. А помещая всё действие второй половины романа в зимний пейзаж, с гигантскими сугробами во дворах и снежными шапками на низеньких японских домиках, Куросава своеобразно передаёт дремучий «русский дух» произведения и отчаянную безысходность всех добрых намерений Камэды.

Вызывает уважение и достоверность, с какой режиссёром воплощены характеры основных персонажей. Меланхоличная утончённость лица Масаюки Мори выглядит чрезвычайно убедительной и совершенно покоряющей, создавая впечатление доверчивого простодушия, так свойственного князю Мышкину, и каждый раз вызывая чувство радостного просветления при любых его словах. Акама, пожалуй, чересчур интеллигентен для дикой рогожинской необузданности, но резкий и импульсивный характер Тосиро Мифунэ в сочетании с нервным подёргиванием мускулов на лице заметно исправляют ситуацию. Что касается Настасьи Филипповны, то при всей невозможности объективно воплотить образ роковой красоты роль Сэцуко Хары кажется чуть ли не самым удачным из всех воплощений героини Достоевского, когда-либо бывших на экране. Холодная величественность строгой фигуры, тонущей в тёмном плаще, непередаваемая печаль и страдание в больших чёрных глазах, редкие нотки безумного смеха и действительно потрясающая, но кроткая и непритязательная красота — знаменитая японская актриса ничуть не уступает изысканной утончённости первых западных красавиц.

Князь Мышкин говорил и свято верил, что красота спасёт мир. И неразрешимая борьба его истинно христианской всепрощающей добродетели и этой могучей и необузданной силы, способной положить к своим ногам весь мир, по-прежнему остаётся великим достоянием русской литературы, которое невозможно экранизировать. В этом свете работа даже такого мастера, как Акира Куросава, кажется лишь тенью и бледным подобием оригинального творения. Если же рассматривать картину как самостоятельное произведение, то её по праву можно назвать одним из самых больших достижений японского режиссёра. Едва ли можно заподозрить Куросаву в попытке сравняться с великим русским писателем. Ведь намеренное сокращение, упрощение и смешивание событий романа ясно говорят о том, что режиссёру хотелось лишь увидеть воплощение своей мечты на экране, пусть даже оно будет слабым подражанием Достоевскому. К тому же такие замечательные работы, как «Жить», «На дне» и «Дерсу Узала», вызывают большое доверие, а главное — уважение к Акире Куросаве за его удивительную и неожиданную привязанность к русской литературе. И его «Идиот» — пожалуй, первая состоявшаяся попытка слить воедино непоколебимую восточную мудрость и тёмные глубины славянской души, столь непохожие в действительности, однако способные стать единым целым в произведении искусства. Ведь для каждого народа и каждой культуры существует универсальная истина и извечные проблемы, на которые одному гениальному человеку удалось пролить свет, а другому — понять его и сказать то же самое, но другими словами и совершенно на другом языке.

Нет, это не Куросава проник глубоко в русскую душу, это Достоевский в одном из величайших произведений мировой литературы искусно препарировал внутренний мир людей, которые очень похожи между собой, независимо от места их обитания на Земном шаре. Куросава продемонстрировал, помимо собственного дара, универсальность таланта нашего великого соотечественника. Жаль, что для этого пришлось отказаться от главного посыла книги — свидетельства о Христе. Без прекрасных монологов главного героя, без очевидного воплощения в нём христианских добродетелей нет смысла сравнивать картину с романом и говорить, что Куросава просто эранизирует роман и понимает русскую душу. Действительно, Киндзи Камэда -это не православный князь Мышкин, скорее он буддийский святой. Но разве это делает фильм хуже? Разве это мешает восхищаться мастерством съёмки, игрой актеров, проработанностью сценария, глубиной понимания режиссёром мыслей Достоевского?

В фильме делается бОльший акцент на переживания двух влюбленных в Киндзи Камэда и любимых им женщин. Они предстают перед зрителем более однозначными, благородным и мудрыми, чем перед читателями. Переживания каждой вызывают просто бурю эмоций, в том числе и благодаря блистательной игре Сэцуко Хары и Ёсико Куги.

Очень тронули сцены первой встречи этих японских Мышкина и Настасьи Филипповны, встречи двух главных героинь и сцена в доме Акамы после убийства Таэко Насы. Не понравилась сцена обмена амулетами вместо православных крестов. Хотя умом понимаешь, что это оптимальное решение, но какой совершенно иной посыл это несёт! Понравилась музыка, манера съемок… поверить не могу, что этот фильм снят так давно. Куросава в своих фильмах опережает время на десятилетия, и «Идиот» — не исключение.

Картина, которую я не побоюсь назвать одной из лучших работ Куросавы в целом и в то же время едва ли не самой недооценённой его кинолентой. Тому есть, как минимум, две очевидные причины.

Во-первых, многих фанатов Достоевского сильно покоробил — и продолжает не менее сильно коробить по сей день — факт несколько вольного обращения с литературным первоисточником (в начале 1950-х, очевидно, мало кто предполагал, что в будущем Куросава будет регулярно заниматься подобными вещами, в том числе и довольно удачно). Некоторые особо впечатлительные натуры посчитали перенос действия романа в Японию середины XX века едва ли не кощунством по отношению к творческому наследию писателя. Впрочем, бог этим натурам судья.

Во-вторых, и, наверное, всё-таки в главных, фильм, в лучших куросавовских традициях длящийся без малого три часа, выдержан преимущественно в довольно камерной манере. Большая его часть происходит в помещениях с минимальным внешним действием персонажей. По сути это полноценный фильм-спектакль. Мне уже неоднократно приходилось убеждаться в том, что многие киноманы, в том числе вполне искушённые, образованные люди, довольно негативно относятся к подобной форме, кажущейся им чрезмерно статичной, а то и откровенно занудной.

Лично мне показалась оправданной, и то лишь отчасти, именно вторая претензия. Сам по себе сюжет действительно очень неравномерен и начинает по-настоящему раскачиваться лишь где-то к середине фильма. Начало же временами вызывает несколько странные ассоциации, к примеру, эпизод со звучащим из репродуктора на улице японского города романсом Гурилёва «Однозвучно гремит колокольчик», к тому же исполняемым с каким-то необычным, явно не японским акцентом.

Однако, это, по большому счёту, мелочи, отходящие далеко на задний план перед насыщенным, глубоким психологизмом второй половины фильма, достигающего кульминации в сцене в доме Акамы-Рогожина с длящейся более двух минут пробирающей до мурашек немой сценой, во время которой продолжается бессловесная и бескомпромиссная, что называется, кость в кость дуэль взглядов Таэко-Настасьи Филипповны и Аяко-Аглаи Епанчиной — эпизод, который хочется пересматривать раз за разом. Огромная заслуга в этом, по моему глубокому убеждению, принадлежит мастерству актрисы Сэцуко Хары, которая как нельзя удачно попала в антураж фильма своей глубокой игрой и чувственной, выразительной внешней фактурой. Не могу не отметить и убедительную, достоверную игру Масаюки Мори — Мышкина. Более сдержанно оценю работу Тосирё Мифуне хотя бы по той причине, что в данной экранизации он, собственно, является персонажем второго плана и перед зрителем появляется не слишком часто. В то же время не могу не признать, что его рычащая героическо-самурайская фактура в данном случае оказалась вполне уместной и органичной. Хороша и большая часть остальных актёров, занятых в картине.

Итог — фильм более чем замечательный. Если бы не вяловатое начало и несколько странных, на мой взгляд, эпизодов, можно было бы смело ставить десятку. Скинув по этой причине один балл, с чистой душой отдаю картине девять из десяти.

То, что Акира Куросава модернизировал в дальневосточном ключе Достоевского, перенеся действие в послевоенную Японию, слишком общеизвестно, чтобы мы останавливались на этом, а стоит. То, что несмотря на отсекание «вспомогательных» сюжетных линий романа, режиссер добился несомненной аутентичности духа, тоже общее место, и на нем тоже стоит остановиться. Иначе слишком легко это принимается, некритически.

Начнем с того, что большие по объему и смыслу романы плохо «ложатся» даже в более чем двухчасовые экранизации. Поэтому пропали некоторые персонажи, и не самые неважные, но мы-то помним, что в романах Достоевского людно, там толкотня, и с экрана это считывалось бы невнятно. Фильм очевидно ужимает романный нарратив, не только срезая боковые ветви: все события происходят зимой, то и дело показан снег, лежащий грудами в доме Акамы-Рогожина, падающий с крыши как предзнаменование рогожинского преступления, сверкающий снег прогулок с Аглаей — Аяко — и, конечно, тревожная метель. Куросава любит наблюдать героев вдвоем, втроем, изблизи, словно фигуры на классической картине, в статичном положении с четко разделенными передним и задним планами, иногда половинами, третями и четвертями «холста», границы меж которыми прочерчены линиями предметов и задника и которые охарактеризованы разными эффектами светотени. Часто статичность одной фигуры контрастирует с непрерывным движением другой. Этот визуальный ритм уравновешивает внутреннюю дисгармонию, прорывающуюся в репликах, символизирует соположение персонажей в архитектонике драматизма, сведенного к лаконичным сценам, сменяющим друг друга чередою в целом ровной, а не волнообразной, как в романе.

Но интересно и другое сокращение. Глядя на фотографию Таэко (Настасьи Филипповны), Камэда-Мышкин не говорит: «Ах, кабы она была добра!» Он говорит лишь о ее страданиях. Вообще идеологическая нагрузка образа Мышкина как идеала христианского смирения, его длинные монологи вырезаны или модифицированы. Например, Камэда не пересказывает повести Виктора Гюго о приговоренном к смерти. Он сам был приговорен как мнимый военный преступник и получил помилование перед самой казнью. Мы помним, что в биографии Федор-Михайловича было такое дело с эшафотом. И наложило свой отпечаток на психику гения. Безумие Камэды — странная квази-эпилепсия Достоевского? Картина припадка вроде подтверждает это. Но приходит в голову и другое сопоставление: кроткий толстовский Пьер Безухов именно как мнимый военный преступник едва не казнен. И это становится его «озарением».

Неслучайно Куросава «сбрил» христианские аллюзии, но и не ради их японского аналога. Проповедуемое русской церковью смирение, так полюбившееся некоторым публицистам 19 века, да и последующих, сильно отдавало восточным, но далеко не христианским фатализмом. Куросава искал универсальных моментов в романе и за его пределами, в биографии Достоевского, у Толстого. И любимое горе-патриотами «смирение» (главным образом перед начальством) хотя и «восточно», однако все же не универсально. Как и сам тип юродивого, блаженного — не универсален для культурной ситуации XX века. Совмещая разные тексты и контексты, Куросава создает историю человека, повстречавшего свою смерть и разминувшегося с нею, но не огрубевшего, а ставшего пронзительно-кротким, любящим, хотя и не вполне умственно здоровым.

И надо сказать, наиболее трезвый из консерваторов-патриотов 19 века, Константин Леонтьев к христианской проповеди Достоевского относился подозрительно. Это, мол, какая-то социалистическая любовь к общему благу, а не христианская добродетель. Куросава наверное не знал о теологическом недоверии Леонтьева, но тоже почувствовал фальшь патетического краснобайства. Ведь, скажем откровенно, «идиотизм» Мышкина по Достоевскому — это некий сумрак, из которого выступает отнюдь не блаженный, а весьма велеречивый, просто светски-необточенный человек. И в этот сумрак он погружается, произнеся все то, что должен был или что хотел услышать от своего персонажа автор. Камэда Куросавы явственно-нездоров, он сочетает необыкновенную прозорливость с нелепостью, путается в словах, хотя вообще молчаливее Мышкина, больше слушает. Смерть почти прикоснулась к нему, он чутко улавливает и понимает чужое страдание, но он беспомощен перед ним, бессилен даже не причинять его. Возможно, нечто буддистское примешивается к образу Камэды, но это лишь то из содержания буддизма, что можно считать вполне общечеловеческим: страх муки и неизбывность боли. И мы не видим, как Камэда приходит к овощному состоянию мышкинского финала, можем только догадываться, что происходит с ним.

Мы должны признаться, что очень многие смыслы, важные для Достоевского, стали риторическими, условными для нас, девятнадцатое столетие — Атлантида, а драма Идиота, от корня «идиос» — «особенный», все равно привлекает и волнует. И, очищенная от всего социо-культурного подтекста, она доступнее нам у Куросавы, чем в самом романе. В этом-то особая аутентичность, которую как будто предполагает любая модернизация — но только предполагает.

9 из 10

Сначало было просто любопытно посмотреть зарубежную экранизацию отечественной классики. Сравнения не избежать, но в процессе просмотра, понимаешь, что видишь абсолютно другой, лишь частично напоминающий сюжетную линию «Идиота», но интересный фильм. Конечно сразу чувствуется отличие японского менталитета, характера, темперамента от российского, но ни в коем случае не колорит страны восходящего солнца. Он есть, но не явный. Отголоски нецветного, и даже немого кино придают шарм картине. Временами красноречивая мимика актёров передаёт всю палитру переживаний. Ты буквально слышишь или читаешь на лицах эмоциональные монологи. А временами вся гамма Достоевского психологизма срывается с губ героев яркими репликами. Может именно это чередование повествования и придаёт живость и с лихвой компенсирует отсутствие цвета (для привыкших к этому изыску). Впрочем, его отсутствие, скорее достоинство, а ни недостаток.

Очень понравилась операторская работа. Каждый кадр — авторская фотография. Иногда создаётся впечатление театрального присутствия или телеспектакля. Игра актёров очень талантливая. Почему-то думается, что герой Куросавы бОльший Достоевский «идиот» в хорошем глубоком смысле, чем скажем в экранизации Пырьева. В советском варианте 58 г. многие герои очень однозначные, но такого в жизни не бывает. Чувствуется влияние эпохи. У Куросавы же каждый из персонажей, как калейдоскоп качеств, положительных и отрицательны. Но не некоторые герои сыграны неожиданно противоположно привычному и ожидаемому характеру. Отчасти это режиссёрское или актёрское решение, отчасти японский темперамент.

В общем всё познаётся в сравнении. А с другой стороны разные точки зрения на одно и то же складывают всю картину в единое целое.

Уж кому-кому, а Фёдору Михайловичу Достоевскому несказанно повезло с экранизациями «на современный лад». Практически каждый режиссёр, снимающий кино «по Достоевскому», считает своим долгом перенести действие в родные для себя время и место. Не стал исключением и гениальный Акира Куросава.

При всём при том, что время и место действия изменены, главная сюжетная линия сохранена вплоть до отдельных реплик героев. Побочные ветки отсечены, что неудивительно, ведь они касались в основном современной Достоевскому России, и в Японии 1950-ых герои вроде Ипполита Терентьева выглядели бы по меньшей мере странно.

Однако даже главная линия, будучи перенесённой на японскую почву, выглядит весьма экзотично. «Достоевские» страсти кажутся нехарактерными для японцев, которых мы привыкли считать сдержанным и мудрым восточным народом. Не знаю, как кто, но лично я просто не мог отделаться от ощущения, что в Японии ничего подобного просто не могло происходить. Остаётся впечатление, что фильм для русских и про русских, просто этим русским почему-то даны японские имена.

Понимание книги у Куросавы очень глубокое, диалоги в некоторых местах изменены ровно настолько, чтобы дать зрителю, знакомому с первоисточником, представление о том, как он трактуется режиссёром. Игра актёров завораживает, и в некоторых эпизодах уже их мимика проливает дополнительный свет на то, как режиссёр понимает происходящее в романе. Особенно в этом плане показательна одна из финальных сцен: визит Айяко к Таэко (Аглаи Епанчиной к Настасье Филипповне), в которой мимика Сёцуко Хары (Таэко) замечательно иллюстрирует изменения в отношении Таэко к Айяко (Настасьи к Аглае).

И великий Тоширо Мифуно прекрасен, конечно. Вообще Рогожину везёт на исполнителей.

Общий вердикт: если отбросить в сторону некоторую искусственность перенесения русских страстей на японскую почву, кино великолепное — очень художественное, с глубоким пониманием Достоевского и с прозрачным донесением этого понимания до зрителя.

9 из 10

Пожалуй, никогда еще меня так не восхищали подбор и игра актеров. Герои получились потрясающе настоящими и живыми, а их лица, как ни странно, подходящими! Под конец я даже перестала замечать японские черты, как будто смотрела исключительно родное, «достоевское».

Конечно, экранизация не может вместить в себя всего «Идиота», но в данном случае режиссеру удалось, пусть не полностью, но невероятно ярко раскрыть его содержание. Все изменение и дополнения удивительно органично вписались в сюжет, способствуя лучшему пониманию происходящего.

На мой взгляд, это не самая точная, но наиболее интересная экранизация. Фильм Куросавы ценен не только как удачное отражение романа, но и как самостоятельное произведение искусства. Очень талантливая работа!

10 из 10

Честно — это кино я начинал смотреть с особой осторожностью. Отчасти из-за боязни, что Достоевского экранизируют плохо, отчасти из-за глупой русской гордости, мол, наш писатель, и только мы его можем понять во всем его величии и глубине. Хочется сказать сразу, что ни первое, ни второе опасения не оправдались. Потому что Куросава снял действительно великолепное кино, через 50 с лишним лет оно смотрится так же интересно, потрясающе и свежо, хотя местами немного наивно. Но мало того, что кино хорошее так это еще и экранизация потрясающая. А уж про «понять русского писателя» и говорить не приходится, Куросаве удалось это сделать лучше, чем Пырьеву и Бортко. Вот так мой родной «славянофилизм» вылился в не менее родное «японопоклоничество».

Действительно Куросава читал внимательно, но как бы внимательно не читали люди истинно творческие или люди гениальные, они всегда буду искать своё. Можно миллион раз поставить Шекспира и миллион раз он будет у каждого свой. С Достоевским, конечно посложней, но нет ничего невозможного.

Лишнее убрать, тут соединить, тут добавить, тут переписать монолог, здесь перемешать события. Вот так под пером автора преобразуется великое произведение. Может для кого-то это и кощунственно, но ведь это кино. И даже за 10 часов экранного времени нельзя показать всего того, что хотел вложить Федор Михайлович в свой роман, а тут 2—40. Но за эти два сорок, лично для меня открылся новый Достоевский и новые его герои. А может быть не новый Достоевский, а новый «Идиот». Местами автор угадывал и показывал такие тонкости, какие я мог заметить лишь со второго или третьего прочтения. Экранизация — это всегда рамки, только картину в эти рамки можно повесить разную.

Японские имена я конечно не запомнил. Японские лица запомнил с трудом. Их мимика весьма интересна, выражения эмоций иногда непонятны. Князь Мышкин (все ж я буду пользоваться оригинальными именами) беспрерывно держит руки на груди — знак смирения, наверное. Женщины тоже красивы, но красивы по-японски. Аглая и Настасья Филипповна, как и полагается, самые лучшие. Вообще Куросава с актерами не прогадал. Они все, абсолютно все, ну может быть кроме генерала Иволгина, идеальны. Кажется, если б Достоевский был японцем и писал свой роман в 50-х годах, то вот именно такие они бы и были. Думаю про игру расписывать неуместно, она — идеальна.

Причем не только актеры адаптированы для Японии, но и многое другое тоже. Но что удивительно — ничего не бросается в глаза и даже обмен талисманами (вместо православных крестов) между Рогожиным и Мышкиным выглядит естественным и предусмотренным писателем именно писателем, а не сценаристом.

А как великолепно прописаны и сняты сцены. Скажем вечеринка у Настасьи Филипповны с последующем сжигание денег — это нечто. Я пересматривал несколько раз и каждый раз наслаждался и удивлялся и говорил себе, да, да, да вот так надо было снимать вот так надо было делать. Хотя, когда я читал, то в голове снимал свой, непохожий на этот фильм. Или скажем завтрак у Епанчиных. Как ж великолепно автор рассказывает нам то, что, в виду ограниченности времени, не смог снять, а в тоже время как он отлично преподносит нам все семейство, не смотря на их несколько «обрубленный» состав (всего две дочки).

Совсем забыл сказать еще про двух актеров этой картины. Это потрясающая музыка, так свойственная японским фильмам, и погода. Эти два актера вносят свою огромную лепту в фильм. И если музыка добавляет атмосферности, а местами показывает глупому зрителю где ему напрягаться, то погода практически непосредственный участки событий будь то падающий снег на крыше, ветер раздувающий огонь в печи, и гром в конец, гром, гремящий посредине снежной бури…

С трудом эту картину можно назвать христаматийной экранизацией Достоевского, но так же с трудом этот фильм нельзя называть вовсе не экранизацией. Это, пожалуй, что-то среднее, причем это средние и оказалось самым лучшим. Если скажем Бортко точно перекладывает текст на пленку, как собственно и Пырьев, то Куросава делает свои какие-то особые выводы, он демонстрирует нам свою точку зрения, поворачивает книгу под тем углом, под которым, быть может, русский читатель и не взглянул бы на неё. Вывод из этого такой — если вы школьник и не хотите читать, а хотите смотреть или если вы сторонник, чтобы в фильме было «все как в книге» то думаю картина Куросавы не для вас. А вот если книга прочитана вами и хочется с кем-то поспорить, поделиться или узнать чьё-то мнение, то милости просим. Автора рассказал историю как мог, «своими словами».

Правда, конец фильма меня несколько ввел в недоумение. Если честно Аглаю я представлял несколько другой, возможно хуже, если уместно это слово, чем у Куросавы, впрочем, не хочу навязывать свое мнение, тем более в оценки фильмов-экранизаций, всегда стараюсь дистанцироваться от оценки самой книги. Ну что ж как получилось.

P.S. Советую смотреть версию с субтитрами, только здесь, я почувствовал, что японцы могут не только кричать, но и говорить, причем говорить красиво. Я даже несколько влюбился в японский язык…

8 из 10

Очень точная передача сюжета «Идиота» Достоевского. Настолько точная, что мешает погрузиться в сам фильм, а погрузиться есть куда, действие романа перенесено в Японию 50-х годов, потрясающая игра актеров, передача настроения, эмоций, все очень точно и лаконично. Хотя фильм нельзя назвать коротким.

Посмотрев этот фильм, я стала лучше понимать героев Достоевского, их поступки и мотивации.

9 из 10

Вполне достойная картина, критикуемая больше, чем на то заслуживает. Беда фильма в том, что он является экранизацией, причем, экранизацией очень серьезного произведения, и естественно, что зритель невольно сравнивает картину с оригиналом. Да, нельзя не признать, что литературный оригинал более серьезный и, конечно, более ценный с точки зрения новаторства. Но если все-таки удержаться и не проводить такое сравнение, то сам по себе «Hakuchi» смотрится весьма неплохо. Здесь подтверждают свой высокий класс и режиссер, и задействованные актеры. Особенно хороши исполнители основных ролей.

Масаюки Мори (Камэда) выглядит убедительно и интересно. Правда, его образ несколько отличается от того, что обычно понимают в образе князя Мышкина. Возможно, виной тому эффект рассового различия, но складывается ощущение, что Мори выражает собой скорее воплощение Будды, чем Христа, тем более, славянского. Однако, так или иначе, на мой взгляд ему удалось убедительно изобразить человека с истинно чистым сердцем.

Сецуко Хара (Таэко) очень хороша. Возможно даже, что наилучший образ фильма. Можно сказать, что все или почти все наиболее яркие сцены фильма проходят с ее участием.

Ёсико Куга (Аяко) тоже вполне убедительна. До образа Таэко не дотягивает, но вообще, судя по суюжету, и не должна.

Великий Тоширо Мифунэ (Акама) великолепен, как всегда. Правда, это можно сказать в большей степени о его игре, чем о режиссерском прочтении его образа. Прочтение неоднозначное, сцены диалогов между Акамой и Камэдой нельзя назвать ровными. Особенно в финальной части — откровенно говоря, неубедительно получилось.

Такаши Шимура (Оно) на своем высоком уровне, но роль ему досталась довольно пресная. Роль Минору Чиаки (Каяма) оставила неоднозначное впечатление. Пусть и в эпизодах, но как всегда яркое впечатление произвел Бокузен Хидари (Каору). Другие, неупомянутые мной актеры, в общем, тоже вполне органичны в своих образах.

Правда, вся органичность, которая есть в фильме, идет с поправкой на то, что вообще весь сюжет, как перенесенный в Японию, не выглядит вполне органичным. Несмотря на то, что люди называют друг друга японскими именами и называют японские георграфические названия, не оставляет впечатление, что место действия — Россия. Как будто японцы решили экранизировать произведение иностранной для себя литературы, как оно, собственно, и было. Как, например, в советском кинематографе есть масса экранизаций английской, французской и др. литературы. Возможно, что нами эти экранизации воспринимаются органично, но как смотрят французы на советские фильмы про Францию на основе французской литературы? Наверное, примерно так же, как смотрим мы на фильм «Hakuchi» — интересно, но несколько странно.

Тем не менее, в целом, среди экранизаций «Идиота» данная экранизация, возможно, не лучшая, но тоже вполне достойна внимания.

9 из 10