Первая полоса (1931)

Бытует мнение, что фильмы давнего (в частности, довоенного) прошлого не чета нынешним в плане динамики и развития сюжетной линии. Если так, то «Первая полоса» посрамит любого скептика. Кишинёвский еврей Л. Майлстоун (урождённый Мильштейн) снял фильм, в котором пулемётные очереди из обостроюдных диалогов (и при том, что звуковому кино всего пара лет отроду!) не смолкают все 100 минут действа и являются подлинным вызовом для всякого знатока «американского» (кто такие legman или lowbrow, догадался по смыслу, но вот galoofer не нашёл в словаре, хотя понятно, что «редиска»). Действие при этом практически не покидает комнаты (судебных репортёров) в Чикаго (зашифрованного здесь под… «мифическое королевство»), а финальный «твист» циничен настолько, что нынешние кинематографисты едва ли осмелятся повторить…

1931-й был урожайным годом в кино: «Огни большого города» Чаплина, «М» Ланга, а также «Дракулу» и «Франкенштейна» охотно смотрят и поныне. Что важно, для Голливуда это был ещё так называемый «докодексовый» (pre-code) период. То есть целомудренный «кодекс Хейса» был уже введён, но ещё не укоренён в киноиндустрии (станет таковым на следующие 30 с лишним лет), посему «Первая полоса» не была ограничена в высмеивании всех возможных меньшинств, фобий и политических реалий, что охотно использует. Шутки про женщин особенно обидны («Я был влюблён однажды. В свою третью жену. Но вскоре узнал, что она…»), но более всего достаётся представителям власти — мэр и шериф выставлены просто комическими идиотами (через пару лет такое станет невозможным). Самое занятное здесь — это придумывание журналистами «фейковых» новостей походя, почти от нечего делать, словно в ходе «соревнования» — и все они немедля идут в печать. И кто-то будет говорить нам про безответственных блогеров как феномен сегодняшнего дня?!

Потомок минских евреев Б. Хект написал немало романов, но в историю войдёт как автор сценариев (которые считал подёнщиной, хотя они принесли ему два «Оскара»). «Первая полоса» была экранизирована ещё трижды, последний раз в 1988-ом как «Переключая каналы» (помню по советскому прокату, в котором оставил впечатление, хотя сейчас читаю, что исполнители возненавидели друг друга до гробовой доски). Самый же известный римейк — виртуозная «Его девушка Пятница» (1940) с незабвенной парой в лице британского полуеврея (К. Грант считал себя таковым) и ирландской амазонки (Р. Расселл). Эта уже не столько производственная, сколько гендерная комедия почти «перетаранила» оригинал по скорострельности диалогов (у меня так точно голова пошла кругом!). Какую версию предпочесть — дело вкуса, но, думается, та, что была уже после принятия «кода», уже не так безудержно-бесстыдна…