Невеста из Гломдала (1926)

Между двумя фермами текла стремительная река, ниже по которой вода низвергалась по опасным порогам. С одной стороны была захудалая ферма, с другой — богатая. Однажды к обедневшему отцу-земледельцу возвратился сын Тор и пришедшая в упадок ферма с одного берега стала оживать и могла бы со временем стать не менее процветающей, чем ферма с другого берега. А Тор любил Берит, дочь своего богатого соседа, которую отец просватал другому.

Эта река особенно останавливает на себе внимание. Очевидная аллегория преграды между богатыми и бедными, одной семьей и другой, одними взглядами и другими. В «Невесте из Гломдаля» она играет не меньшую роль, чем любой из персонажей. А ее пороги напоминают о водопаде, в шуме которого слышатся слова легенды из «Вдовы пастора», другого дрейеровского фильма 1920-ых годов. Дрейер всегда стремился обозначить разделение визуально. В «Дне гнева» по реке втайне катаются вдвоем влюбленные Мартин и Анна — сын пастора от первого брака и вторая жена пастора. Но именно эта река, соединяющая влюбленных, на самом деле, с высокой религиозно-нравственной точки зрения, разделяет. Она разделяет Анну с мужем и Мартина с отцом. Но она же — и разъединяет самих влюбленных, Анну, ненавидящую мужа, и Мартина, терзаемого совестью из-за того, что он обманывает отца. Визуализации преград, полотно на ковровом станке во «Вдове пастора» и «Дне гнева». А в «Слове» каменный крест станет знаком рубежа между интеллектуальной верой семейства Боргенов и заупокойным пиетизмом Петера, между религией жизни и религией смерти. Но всё это другие фильмы Дрейера, и достаточно уже перечисления, чтобы зритель «Невесты из Гломдаля» воспринимал реку всерьез с самого начала. Она еще вмешается в действие.

Дрейер относился к браку и семье со всей строгостью проповедника. Именно поэтому так часто в его фильмах таинство брака предстает недостижимым или оскверненным — отсутствием любви, изменой или расчетом. Вот почему и брачные обряды скандинавской старины становились, вместе с другими образами, живописующими уходящую сельскую жизнь, важной частью рисунка в его фильмах. Но поэтому же у Дрейера свадьба, замужество является узлом, собирающим все этические мотивы. И в «Невесте из Гломдаля» грозящий Берит «коммерческий брак» с отпрыском денежного семейства — это не просто препятствие на пути любящих, это преступление против религиозного таинства. Священник вмешивается в конфликт двух фермеров, Дрейер пока еще верит в священников. Дальнейшая творческая эволюция увела его далеко от такого набожного смирения. И «Страсти Жанны д`Арк», «День гнева» и «Слово» — вехи этого развития. Но начало — тут, в двадцатых, в частности, в «Невесте из Гломдаля».

Есть и одна несколько затруднительная тема. Небольшое несчастье с Берит, ее падение с лошади, стало, как и падение Мари с чердака во «Вдове пастора», началом перемен, ведших к выходу из тупиковой ситуации. И это падение с лошади «зарифмовано» кульминационной сценой, где лошадь тоже сыграет немалую роль. Вера Дрейера в «спасительное» несчастье, посланное Провидением, его первоначальная и, видимо, позднее поколебленная вера, не подчеркивается в «Невесте из Гломдаля». Однако если в кульминационной сцене этого фильма два визуальных мотива, река и падение с лошади, сплетаются, то, наверное, Дрейер хотел сказать помимо интертитров и даже помимо игры актеров нечто важное о Провидении и чуде, сказать пока еще намеком, который, тем не менее, понятен при ознакомлении с последующими фильмами великого датского режиссера.

7 из 10