Свет Азии (1925)

Есть Будда реальный, есть Будда легендарный. Первый — Сидхартха Гаутама Шакьямуни — историческая личность, жившая почти за 6 веков до начала христианской эры. Он создал одно из самых величайших философских учений и единственную, известную человечеству развитую мировую религию, в которой нет Бога. Второй — легендарный Будда — первый человек, достигший высший степени самосовершенствования и самореализации, научивший других людей жить в гармонии плоти и духа. Он единственный в многочисленном пантеоне будд, чей титул пишется с большой буквы, как первого человека разорвавшего узы сансары и ушедшего в нирвану. Но это немое кино, являющееся уникальным германо-индийским проектом и гибридным детищем двух совершенно различных культур, не представляет зрителю жизнь ни реального, ни легендарного Будды. Оно повествует о сказочном индийском принце Сидхартхе Гаутаме. Ведь этот фильм не основан ни на исторических данных, ни на буддийских религиозных текстах, но на одноимённой поэме Эдвина Арнольда, впитавшей в себя отголоски мифов и преданий, связанных с легендарным основателем буддизма, вперемешку с поэтической авторской фантазией. Большая часть фильма посвящена Гаутаме-принцу. Его роскошной жизни в богатейшем дворце отца. Всевозможным радостям, увеселениям и развлечениям, которыми были наполнены каждый день его венценосной жизни, а также любви между Гаутамой и его юной красавицей женой — Гопой. Жизни аскета и жизни собственно уже в качестве просветлённого и пророчествующего мудреца отведены лишь последние 20 минут фильма. Да и в них Гаутама показан всего лишь как некий святой подвижник, а вовсе не как Будда, величием своего духовного совершенства превзошедший всех индуистских богов.

В съёмках фильма были задействованы реальные величественные храмовые и дворцовые интерьеры. Никаких декораций не потребовалось. Сам махараджа Джайпура предоставил в распоряжение съёмочной группы весь свой дворец, окружающие его парки и сады, охотничьи угодья и всех, имеющихся у него на содержании одомашненных и диких животных. Сотни статистов были задействованы для воплощения грандиозных по меркам своего времени сцен свадебной процессии, королевского шествия, выезда к народу, королевской охоты. Даже современный, избалованный киноэффектами зритель вряд ли останется равнодушным к фрагменту состязаний знатных женихов из варны кшатриев за право получить руку красавицы махарани. Удивительно поэтично показана любовь Гопы к своему супругу, её истинная, полностью соответствующая духу индийских традиций преданность и самоотверженность, готовность быть с ним всегда и всюду, в радости и беде, в роскоши и нищете. Совсем ещё юная, практически ещё ребёнок Сита Деви, воплотившая на экране образ Гопы, так нежно и трогательно передала характер своей героини, что подвиг верной жены кажется не менее, а может даже и более важным, чем все духовные поиски её супруга. Всё-таки не смогли европейцы, воспитанные с детства в духе и каноне христианства полностью понять великую духовную силу слишком тогда ещё экзотической для них древневосточной религии. Вот и вышла у них вместо величественной истории духа всего лишь сказка о любви. Но сказка очень красивая и чистая в своей какой-то юношеской наивности.