Рейтинг фильма | |
IMDb | 6.1 |
Дополнительные данные | |
оригинальное название: |
Иисус Назаретянин, царь Иудейский |
английское название: |
I.N.R.I. |
год: | 1923 |
страна: |
Германия
|
режиссер: | Роберт Вине |
сценаристы: | Роберт Вине, Петер Розеггер |
продюсеры: | Ханс Нойманн, Hans Von Wolzogen |
видеооператоры: | Axel Graatkjr, Раймар Кунце, Людвиг Липперт |
композитор: | Вилли Шмидт-Гентнер |
художник: | Эрне Метцнер |
жанр: | драма |
|
|
Дата выхода | |
Мировая премьера: | 25 декабря 1923 г. |
Дополнительная информация | |
Возраст: | не указано |
Длительность: | 1 ч 42 мин |
Палестина — желтая, пыльная, отрезанная от всего мира своей избранностью, своим Богом, историей и гордыней. Запертая в тесном съемочном павильоне, в узком мирке бессильной всепожирающей ненависти к римской пяте, поправшей негнущуюся шею народа Израилева. Незначительные пока толпы… нет, не толпы даже — кучки народа, невесть зачем стихийно собираются у дворца Пилата, чтобы броситься врассыпную, едва завидев изливающийся из портика поток копий. Разгневанные молодые люди, духовные братья пламенных революционеров века любого, самозабвенно мечтают о том, что придет день… придет Мессия. А Мессия — открывающая фильм краткая телеграфная данность — уже растет в своем Назарете, поражая знаниями священников, пугая все теми же знаниями кроткую мать и мечтая если не о кренделях небесных, то о Царствии, которое не от мира сего. Опасная, непонятная, несвоевременная мечта.
Вопреки очевидности, I.N.R.I., это не трактовка библейской истории, а вольная экранизация романа Петера Розеггера, где события первых лет от Рождества Христова переплетены с судьбой молодого террориста, готовящегося жизнью заплатить за отнятую жизнь. Эта история не то осталась за кадром, не то просто не попала в доступную сегодня сокращенную версию картины. Но она проглядывает исподволь, смещает акценты, осеняет происходящее на экране тенью политики, подобно тому, как тень креста перечеркивает сцену Тайной вечери, окрашивая вкус хлеба горечью. В фильме совсем нет чудес, нет притч, нет обетований. Словно Сын Божий, придя в Иерусалим, вдруг понял, что все бессмысленно и не ко времени, что слова не будут услышаны, а в брачном вине Каны увидят лишь предвестие дождя из огня и серы, который новый Царь Иудейский обрушит на ненавистный Рим. Остается только прожить до конца, до самого креста и надеяться, что все не напрасно, что Евангелие однажды достигнет тех краев, тех времен, когда толпа, восклицающая «Осанна!», не будет влачить своего невольного лидера на бессмысленный штурм, а в колыхании пальмовых ветвей не будет угрозы кесарю.
Снимая «Назаретянина», Роберт Вине отказался от вычурных экспрессионистских декораций, но не от своего стиля. Картину отличает продуманная, насыщенная символами визуальная простота, ритуальная медлительность действия, тщательная работа со светом, эталоном для которой послужила религиозная живопись Ренессанса. Вине мастерски выстраивает каждую сцену, будь то безмолвный (это в немом-то фильме) диалог взглядов, или зарождающееся бурление человеческих масс. Широко и притом ненавязчиво он использует выразительные средства кинематографа. Вот, бледным лунным пятном на темном экране — запрокинутое в муке лицо Марии. Смиренно опускаются долу глаза, бессильно клонится на грудь голова, и лицо скрывается за «горизонтом» кадра, а черное скорбное покрывало погружает заэкранный мир в глубокий траур.
И, конечно, актеры, от которых немецкому экспрессионисту всегда удавалось добиваться практически невозможного. Каждый персонаж, даже показанный мельком, ярок, индивидуален, узнаваем задолго до того, как медленно разворачивающиеся библейские события позволят идентифицировать его с точностью. В глазах молодого Иоанна (Ханс фон Твардовски) — одержимость поэта и мученика. Первосвященник Анна (Роберт Таубе) по-стариковски недоверчив, циничен и испорчен стратегией… Величественный, избалованный Пилат, трусоватый Симон Петр, красивый мятущийся Иуда. Две Марии: нежная покорная Богоматерь с иконописным лицом Хенни Портен и жесткая, словно окостеневшая Магдалина Асты Нильсен, безмолвно, бесслезно, с переполненным, но немым сердцем вытирающая волосами эти ноги, склонившаяся до земли перед этим страданием. Общая любовь, общая утрата.
Только сам Мессия выпадает из этого ряда узнавания. Григорий Хмара — прекрасный, если не сказать великий актер, неоднократно снимавшийся у Вине — здесь явно находится не на своем месте и играет не свою роль, словно уже сыгранные и только грядущие «сверхчеловеки» отрицают Сына Человеческого. Темные глаза смотрят скорбно и недобро, а на челе — та же печать мятущегося духа, что и у Иуды. Страдалец, но не агнец, Распутин, Раскольников, но не плотник из Назарета. Вкупе с ритуалами, «экспрессионистским жестом» и пронизывающей фильм обреченностью, это непопадание в роль начинает казаться ее переосмыслением. Божественное творческое начало вытекло, как вода из горсти. Нет мужества, нет воли, нет решимости, нет даже любви к тем, кого спасают столь дорогой ценой. Только отрешенный взгляд из-под тернового венца и глубокое облегчение в преддверии смерти. Выпить чашу до дна. Умереть, наконец, и не быть больше в теми, кто жаждет не Царствия, но хлеба насущного, или любви, или избавления от Рима… с теми, которые не ведают, что творят.
14 июня 2012