Кулак (1998)

Всё перемешивается, заполняя пространства однородной краской общих проблем, местами более густыми и насыщенными, а кое-где разбавленными, но, в большинстве стран одинаково острых и болезненных, чтобы, не обращая на них внимания просто так взять их и замолчать. Вот и норвеги молчать не могут.

По улицам Осло, как и угодно где, бродят пацанские команды, утоляя безделье незаконной наживой и аморальным промыслом, отдавая воле, все, на что ляжет их глаз. И эти пятеро — из общей массы тех, кто заброшен или подался в бега — неброские образы мелких воров и подрастающих уркаганов, оттачивающих опыт на беззащитной школьной мелюзге.

Однако это кино не плакат с обличительной картинкой и призывной надписью «Берегись!», это тот самый случай, который становится для одних испытанием, а для других — уроком на всю жизнь, это случайная ошибка, недосмотр, когда помочь ничто не может, потому, что вышел срок. На общество и порядок никто не кивает, но ведь и так ясно: все в упущенных возможностях.

Уличный мир — во всей его грязной красе и закоулочных безобразиях, маленькие бандиты под опекой взрослых воротил, авантюризм и безответственность, неминуемая ошибка и следующая за нею беда. До гангстергской романтики фильму очень далеко — ближе к обычной хронике дворовой жизни, с наглостью взрослых и глупостью молодых, разменивающих жизнь на пакет с порошком дури.

Глубины нет — действие картины проходит по касательной, слегка приоткрывая связи, как в истории колеблющегося Йонаса, силящегося удержать от глупостей больного на голову, безжалостного Эмира, слишком много оставляя закадровым словам и самую малость переводя в дело, когда, глупо облажавшись, команде приходится расплачиваться своей кровью, превращаясь из вчерашних героев в бесформенную горстку продажной шантрапы.

Подняться и возвыситься или набраться ярости — не та цель, фильм всего лишь страница из полицейского досье, рассказывающая сухо, ясно и по существу, о том, как началось и чем стало, как взросло за глазами и осталось без сил, не остановилось и осталось. Эти, другие, но они здесь.