Хорошенькая (2024)

Мой первый опыт обсуждения фильма вживую с аудиторией произошёл на киноклубе «Жаркие летние ночи» при участии Егора Москвитина. И этот опыт оказался довольно ярким благодаря киноленте «Хорошенькая» (Good One, 2024) и особенно оживлённой дискуссии после показа. Именно такая комбинация: само кино и резкая критика в адрес некоторых героев и побудила меня внимательнее пересмотреть отдельные моменты и разобраться, что на самом деле стоит за их поступками. Мне кажется, что эмпатия не всегда выглядит как тёплое объятие. Иногда она начинается с неловкости, когда сидишь в зале, смотришь на героев и вдруг ловишь себя на том, что не знаешь, как правильно чувствовать. «Хорошенькая» для меня стала именно таким опытом.

В первые минуты после сеанса я уловил резкие нотки в комментариях от зрителей: порой мы бываем злыми и не пытаемся понять чувства других. Вместо борьбы за равенство звучала мизандрия, когда мужчин обвиняют просто за то, что они мужчины. Мне кажется, «Хорошенькая» призывает к обратному: прожить и почувствовать боль каждого героя. Поэтому я бы хотел рассмотреть их по отдельности.

Главная героиня, семнадцатилетняя Сэм, оказывается в походе в роли взрослой: она вынуждена выслушивать бестактные шутки, жалобы на прошедшие связи и мелкую взаимную вражду двух друзей. Вместо подросткового уединения с ровесником, которое сорвалось из за отказа сына Мэтта ехать, ей достаётся роль «медиатора» и в этом многое читается про эмоциональный труд девочек и женщин. Думаю и движение камеры, как и музыкальное сопровождение подчёркивают, что Сэм постоянно сглаживает мужские эгоистичные порывы, но благодарности не получает.

После просмотра кто-то упомянул инфантильность отца, но здесь, на мой взгляд, произошла подмена понятий. В ленте Крис не даёт повода считать себя безответственным, наоборот, он остаётся единственным, кто заботится о безопасности похода, хоть и неловко пытается скрыть прошлые ошибки. Его «озорство» на водопаде скорее способ наполнить жизнь красками и вернуться в реальность после пережитых поражений и побед, чем попытка убежать от ответственности. Когда Сэм молчит, он остаётся рядом, и камера фиксирует этот момент, не позволяя нам спрятаться за легкими выводами.

По-настоящему сильная и мало проговорённая линия принадлежит Мэтту. Отказ сына ехать с ним в поход и завистливое сравнение с Сэм «нечестно, что всё тепло твоему папе» говорят о его одиночестве и жажде заботы. Постоянно проверяя телефон, он словно цепляется за единственную ниточку, связывающую его с близкими, которые его, возможно, не любят, но без которых он не мыслит себя. В эпизоде на утёсе, где Мэтт плачет, видно, насколько велика его боль и как ловко режиссёр избегает мелодрамы, оставляя зрителю додумать, что произошло.

Дональдсон строит фильм без громких поворотов, но одна случайная ошибка в середине картины нарушает хрупкое равновесие: она становится предательством, после которого отношения между героями уже не восстановятся. Сэм, «хорошая девочка», вдруг понимает, что даже самые близкие мужчины готовы прикрывать друг друга, игнорируя её чувства, и выходит из роли послушной дочери. На мой взгляд, этот момент взросления не результат воспитания отца, а скорее вызов ему. Финальная сцена в машине, где отец достаёт камень из рюкзака, выглядит как молчаливое признание обиды Сэм и разделённый с ней урок.

На мой взгляд, фильм не вписывается в привычные схемы «эмансипации» или «анти мужской» повестки. Он пристально показывает, как легко взрослые мужчины могут подвести молодых женщин, не крича и не обвиняя. Вместо лозунгов, живые, несовершенные люди. В финале я думаю о том, что фильм напоминает: эмпатия – это не жалость, а способность признать чужую боль и собственное несовершенство. Лента показывает, что её герои нуждаются в понимании и отец, который хочет сохранить связь с дочерью, и Мэтт, ищущий тепло. Сэм тоже хочет поддержки, но не может её получить. Поэтому и в нашей жизни так важно не навешивать ярлыки, а слушать, даже если ничего «не произошло». Интересно, а для вас эмпатия в кино – это в первую очередь про сопереживание или про умение увидеть то, что обычно остаётся в тени?

Дебют Индии Доналдсон в полном метре вышел у нас, кажется, не слишком замеченным, а фильм, по-моему, неплох. Новенький представитель семейства артхаусов здорового человека – из тех, что не слишком заботятся о том, насколько они умные, авторские, (не)понятные и ни на что не похожие. Рассказанная в итоге история кому-то может показаться простой, кому-то вялой и пресной, кому-то странной, кому-то вовсе назидательной, а мне это и нравится. Такие неровные чувства обычно вызывает не кино, а сама жизнь, воспоминания, что то и дело возвращаются, а ты не уверен, что о них думать.

Итак, девушка по имени Сэм отправляется в пеший поход с деловитым отцом и его другом-увальнем, взявшим с собой толстые книжку и фляжку, но не спальник (сомнительно, конечно). По ходу становится понятно, что два поколения (и два пола) живут в разных мирах.

Может показаться странным, но Доналдсон удалось снять на столь вечную тему очередное независимое кино. Сюжет развивается естественно и неторопливо, прекрасные локации вводятся в кадр спокойно и деликатно. Фильм заставляет вспомнить собственные ощущения от походов – когда и самый тяжелый рюкзак не перевешивает груза городских ритмов, и на тело обрушивается свобода. Ты начинаешь не знать, что делать с руками, глазами, словами и мыслями, и внезапно становится очень важным, как ты относишься к тем, кто шагает рядом с тобой.

В таких вот медитативных условиях фильм и показывает природу напряжения между тремя не самыми плохими людьми. Good one – тонкое название. Когда оно звучит внутри фильма, то значит скорее «хорошая», «умница». Но локализаторы решили перевести сам фильм как «хорошенькая», и в этом есть резон. Хотя никто так к ней не обращается, Сэм чувствует проблему. Неужели она не может побыть здесь просто «хорошей», а не непременно «хорошенькой»? Оригинальное название жестоко, оно отвечает нет.

Наверняка на этих строках кто-то уже принял решение не смотреть ничего про монотонное продавливание темы отцовского и мужского контроля; ну да. Я еще должен заметить, что фильм не гнушается повальных современных тенденций вроде натурализма (почему-то теперь часто считается, что зрителям следует напоминать, что и в походах люди ходят в туалет и т.д.) и «репрезентации» (на мой взгляд, без образа Джесси основной сюжет сыграл бы только сильнее). И все же за трендовыми тропами здесь видна вполне правдивая культурная пропасть между поколениями, вероятно, широкая теперь как никогда прежде. Иногда действительно стоит немалых усилий понять, что то, что ты считаешь нормальным или терпимым, близкому тебе человеку тащить тяжелее, чем кучу булыжников по бездорожью. Не скажу точно, но кажется, отец Сэм в итоге это понимает.