Красное небо (2023)

Почему небо красное? Так жара же. Лето. К тому же пожары. Страсть. Она где-то за лесами, против ветра, далеко… Но если неумело или легкомысленно обращаться, то может нахлынуть и сжечь. Впрочем, «нахлынуть» – это из предыдущего фильма Петцольда. Там была стихия воды («Ундина», 2020), а здесь – стихия огня. Это вторая часть трилогии. Что будет в третьей, пока не знаю. Этот режиссёр изъясняется трилогиями, снял уже две. И если вы по-немецки педантичны, то начать нужно с «Ундины». Но я – нет. Это вообще мой первый фильм, который я у него посмотрел. И он произвёл такое впечатление, что вот бегу рассказывать о нём.

Самое главное в «Красном небе», на мой взгляд, утомлённый нарзаном/зачёркнуто кино – это то, что он не про историю. А про тончайшие нюансы момента: косой взгляд, насмешка без слов, обида, наблюдение тайком, нечто смутное, обжигающее изнутри… Хотя с историей тут тоже полнейший порядок: вы и не заметите, как из всех этих ухмылок и словесных пикировок вырастет целая драма, а то и трагедия! Очень внятно и мастерски рассказанная. С запасом о чём подумать, с катарсисом, со сменой жанров и неожиданными твистами.

Это редкий для нынешнего времени фильм, поскольку он рассказан вот именно, что внятно. Обычно я как обманутый мотылёк бьюсь между тупейшими боевиками, вроде «Гипнотик» Родригеса, и вычурными нагромождениями арт-хаусных изысков, вроде «Бедные-несчастные» (ни слова в простоте). А таких фильмов очень мало: чтобы спокойно, неспешно, реалистично и очень неглупо. Он показывает выход из этой жаркой колбы современной Laterna magica. Это называется «Новый реализм». Петцольд в нём гуру. Открыл для себя этого автора, буду смотреть. И не только эту трилогию.

Я почему так неконкретен, всё никак не расскажу «так о чём фильм»?! Потому что главное в нём – комизм рутинных ситуаций, сквозь которые вырастает любовь и сметает всё на своём пути. И не верьте всем этим аннотациям о фильме, перепощенным на кино-ресурсах: четверо молодых людей оказываются запертыми на берегу Балтийского моря лесными пожарами и постепенно начинают сближаться… И бла-бла-бла.

Ок, вот вам немного конкретики: сцена, когда с красного неба начинает падать что-то белое – она прекрасна! И Паула Бир, сыгравшая девушку с русским именем Надья – прекрасна! И полноватый Томас Шуберт, которому тут так подходит имя Леон – уморителен. Белая микро-машинка издателя – смешная. Пейзажи Балтики – хороши. Светящееся ночью море мелькает в кадре так коротко, что навсегда заседает в памяти. Как по мне, конкретики вполне довольно, что бы попробовать взглянуть на «Красное небо». Только не обожгитесь!

Простирающееся лето на севере Германии недалеко от Аренсхопа. С одной стороны виднеется побережье балтийского моря, а с другой сыплется пепел от лесных пожаров. Все окутано невидимым природным конфликтом, который, кажется, не слишком волнует героев картины Петцольда.

«Afire» открывается с того, что писатель Леон (Томас Шуберт) и фотограф Феликс (Лэнгстон Уйбель) в июне отправляются в летний домик отца Феликса. Прибывая, каждый из них предвкушает предстоящий рабочий процесс: писателю-неудачнику Леону нужно завершить второй роман, а оптимистически настроенному Феликсу собрать портфолио для художественной школы. Но по приезду оказывается, что ребята будут проживать не одни, а с Надей (Паула Бер) – знакомой матери Феликса, которая на время сезона подрабатывает продавщицей мороженого. И как это бывает у Петцольда, случайная встреча Леона с Надей становится роковой для одного из них.

После своей картины «Транзит» Петцольд запланировал новую кинотрилогию (до этого он отснял уже две трилогии), связанную с немецким романтизмом и природными стихиями. И если в первой картине из этой трилогии – «Undine», властвует водная стихия, а в основу легло одноименное произведение Фридриха Фуке, то нетрудно догадаться по названию, что в «Afire» стихия огненного духа, а идеей для создания, со слов самого режиссера, послужило историческое событие, а именно – землетрясения в Лиссабоне 1755 года. И важным аспектом является конкретно реакция того европейского общества на произошедшее событие.

Упоминающийся в «Afire» Генрих фон Клейст и его новелла «Землетрясение в Чили» – это лишь одна из репрезентацией европейской трагедии, после которой все заговорили о божественном вмешательстве.

Еще с начала прошлого десятилетия Петцольд отошел от рамок берлинской школы. С точки зрения темпоральности его фильмы перестали быть медленны, а функция созерцания отошла на второй план (в «Afire» и вовсе преобразовалась в ином виде). Кроме этого, Кристиан Петцольд научил своих героев больше говорить: дискуссии, ссоры, а также читки рукописей и лирики. Персонажи наконец перестали поддерживать друг друга молчанием. Например, прошлая работа режиссера – «Undine» как раз была таковой. Остались только следы от тенденций берлинской школы в кинематографе Петцольда, которым, кажется, сегодня следует только Ангела Шанелек, чьи фильмы все так же молчаливы, а герои исполнены нерешительностью.

Особенного внимания ст?ит тенденция, существующая в кинотрилогиях Петцольда, на которую мало кто обращает внимание. Если с точки зрения сюжета, фильмы в его трилогиях не имеют свойства переплетаться (они делают это лишь на уровне тем), то вот актерский состав в полном или неполном (чаще всего во втором варианте) касте будет тот же. Юлия Хуммер стала заглавным лицом первой «Призрачной трилогии» (правда, в третьем фильме – «Yella», ее заменила Нина Хосс), Нина Хосс объединила своим присутствием вторую «трилогию о любви при репрессивных системах», ну и наконец сегодняшней третьей «трилогией о германских мифах» руководит Паула Бер.

«Трилогия» – это очень условное обозначение в отношении фильмографии немецкого режиссера. Правильнее это было бы назвать сборниками, а лучше периодами, на которые Петцольд логически делит свою большую фильмографию. Зачем? – Затем, чтобы отказ от полученных навыков направления берлинской школы, не был столь разительным. В какой-то степени в фигуре Петцольда мы наблюдаем перфекциониста, столь бережно освобождающегося от доспехов, служившие ему помощью в становлении тем, кем он по итогу является.

«Afire» – это тот фильм, в котором властвует немецкий романтизм. И Клейст здесь играет не самую первостепенную роль, также важен и Генрих Гейне. Именно лирику Гейне зачитывает Надя во время ужина во дворе в одном из эпизодов. Стихотворение под названием 'The Asra' (обязательно к прочтению!). В нём люди из одноименного стихотворению племени умирали от того, что влюблялись. И как все-таки красиво укладывается это стихотворение в структуру картины. Ведь, по сути, сюжет стихотворения Гейне можно переложить на всю фильмографию Петцольда и увидеть, что он по сути является лейтмотивом. Полюбить – значит приблизиться к смерти. И неважно, в метафизическом или материальном плане. Герои всегда будут страдать от невозможности реализовать желания. Они скорбники, если исходить из концепции романтизма.

Но назвать скорбниками героев в «Afire» нельзя. Нет желания включать спойлеры, но лишь намекну, что здесь у Петцольда отсутствует желание превращать свою историю в трагедию (правда, это зависит от того, с какой точки зрения посмотреть). Кроме этого, он отрекся от идеи в своих фильмах «работать, чтобы жить». Этот тезис, разве что, применим к Наде, которая работает продавщицей мороженого, чтобы во время летних каникул заработать денег. Но на этом сюжет вовсе не зацикливается. В приоритете у героев оказываются ежедневные купания в море, случайный секс, безмерные обеды и ужины, а также дискуссии, где обязательно найдется место конфликтам.

Не сложно догадаться, что такой новый подход – это реакция, которая последовала от режиссера после Covid-19 (и сам Кристин Петцольд, и Паула Бер при приезде в Германию из Франции в 2020–м году переболели коронавирусом). И так уж вышло, что в этом фильме один из клочков Германии предстает в образе идиллического лона, где Берлин очень далеко, а работа еще успеет подождать. Но природа не потерпит такую нетипичную модель германского общества. Огонь, как одна из стихий, становится разрушительной силой, гонящей прочь тех, кто сбежал из городских лабиринтов.

И даже со всем этим Петцольду удается создать не только умилительную, но и одну из самых смешных картин в своей карьере. Да, это по большей части драма о приобретении желаемого через личные потери, но которая разбавляется забавными эпизодами, где, например, эгоцентричный писатель Леон сталкивает с критикой в адрес своей будущей книги от Нади: первому настолько становится обидно, что отвечает Наде, будто ее критика – это не критика вовсе, с намеком недоступности для обычной продавщицы мороженого понять литературное поприще. И вообще развитие отношений между героями Шуберта и Бер, – как и любая любовная линия в фильмах Петцольда, – это по-настоящему удивительное явление, которое кроме как магией назвать невозможно.

8 из 10

Не уходи, побудь со мною,

Пылает страсть в моей груди.

Восторг любви нас ждет с тобою...

Не уходи, не уходи!

Меж двух зол помещает своих персонажей Кристиан Петцольд? В своём сценарном обрамлении режиссёр волен кроить сюжет и так и эдак не спрашиваясь, не согласовывая, не беспокоясь о последствиях. Стихия огня, стихия воды в наплыве на человека. Противоречие чувств в эмоциональной окраске времени с пониманием, с терпением, с принятием. Где больше, где меньше нормы и что она вообще есть такое по своей сути. Отношения полов? Лирика влюблённости? Стороны женского и мужского в соприкосновении?

Картина лишена прорисовки границ. Она - вот-вот где-то, она - вот-вот рядом... О чём-то и ни о чём конкретно. Некий симбиоз с желанием автора предоставить зрителю самостоятельно решить для себя с чем он собственно имеет дело. Вкрапление драматического плавно перетекающего в мелодраматичное и тонкость юмора комедийного присутствием. Характеры, разноплановостью людского моря, занудство кислятины лица уживающегося с лёгкостью, беззаботностью, отвязностью. Поволока туманящихся чувством глаз с весельем наскока на предмет вожделения...

На Берлинском международном кинофестивале 2023-го года фильм отмечен Серебряным Медведем.

Молодёжь сведена автором в единый круг. Четвёрка, где трое мужчины и одна дама. Беспечная, узами брака не обременённая. Они разные, они... всякие. Внешне - совершенная противоположность один другому. Отдых, море, работа на природе, на воздухе объединила их. Отношения завязываются, отношения переплетаются. Приходится лишь удивляться как настолько разное, не близкое уживается, поглощается. Одно, продолжение иного...

Писатель пишет, но с трудом. В раздражении, в муках. 'Гора родила мышь'? Наверное. Пожалуй. Вдохновение осталось где-то в Берлине. Фотограф, напротив, намереваясь совместить человека и море, находит неожиданное для себя - чувство, близость, родство душ. Девушка, загадочно порхая вблизи мужчин, открывается с совершенно неожиданной стороны. Да ещё так, что рот открывается в удивлении... Четвёртый участник - спасатель по роду деятельности. Готов оказать помощь любому, всякому, но вот спасти себя, увы, ему не суждено...

Чем ближе финал, чем ближе развязка, тем плотнее подступает пожар к этому уединённому очагу радостей и печалей. Спалит? Обойдёт ли стороной? Не тронет? Пощадит? Кому страсти благоволят сегодня?

Авторская недоговорённость, авторское умолчание, замалчивание, рождает немые вопросы. И образность мышления выходит на первый план. Каждый из нас, зрителей волен сам, самостоятельно оживить визуальным рядом эту ленту. И преобразовать её, и дорисовать. По своему усмотрению. Это и будет нашим, Вашим финалом.

7 из 10