Человеческий голос (2020)

Невероятная работа Альмодовара.

Душераздирающая и прекрасная в своем трагизме и нарядах от Гвасалии (Balenciaga) (красное платье с кринолином) до Dries Van Noten (кожаная куртка и брюки из золотого ламе в финале) шотландская девушка Суинтон.

Так тонко и точно написать (а потом и снять) эти мучения брошенной пограничной женщины, умирающей от умирающей в ней любви могли только мужчины, для которых женщина а) объект психологического исследования б) совершенно не сексуальный об'ект, ибо в обоих (и у Кокто, и у Альмодовара) присутствует андрогинность, а значит понимание (не умозрительное, на глубинном уровне), что чувствует 'женщина на грани нервного срыва' и как работает 'закон желания', и это бесценно.

Ибо никогда среднестатистический, да и не средне-, а просто нормальный в рамках узаконенной нормальности невротический мужчина не способен почувствовать ту невыносимую боль, которую пограничная женщина просто в силу психофизиологии не в состоянии пережить молча, она должна ее прокричать, выплакать, пережить по новой в этих криках, слезах и стонах, и неважно будет ли на том конце телефонной трубке голос того, кого она любит или же это монолог, а на том конце - пустота.

Эта невероятная, в который раз уже разрывающая душу в клочья музыка Иглесиаса, эти невероятный фирменные 'альмодоваровские' титры как произведение искусства, которые не спутать ни с чьими иными, эта операторская работа Алькайне - разные ракурсы, разный свет, фигурки жнецов К.С.Малевича на полке, DVD Kill Bill и Breakfast at Tiffany's на кофейном столике, ярко- жёлтые таблетки, топор и огромный флакон Chanel №5 в ванной - это безупречный во всей своей полноте Dolor y Gloria - мир дона Педро, одновременно театрально-пряничный и в то же время осязаемый и настоящий до зубной боли.

Он, как мало кто ещё, умеет вывернуть свою и чужую душу наизнанку, и с каждой своей картиной влезает туда все глубже очищая от наносного, ненужного, фальшивого, добиваясь тотального катарсиса.

Ровно также, как очищает сжигает всю боль этот срежиссированный Тильдой пожар...

И о, эта прекрасная, невероятная собака, Дэш, бодер-колли, blue-eyed merle,полноправный экранный партнёр мадам Суинтон по этой работе... И даже на фоне его безусловной искренности и киногеничности работа Тильды ни на йоту не потускнела.

Ещё раз, это блестящая работа. Это и все тот же, и уже совсем иной Альмодовар. Тот редчайший случай, когда большой режиссер в 70 с лишним способен удивлять, хотя мог бы спокойно почивать на лаврах и позволить себе самоповторы, но предпочел и главное смог! остаться живым и ищущим, а не памятником самому себе. Брависсимо, маэстро!

Шикарная зарисовка по пьесе Жана Кокто моментально затягивает и завораживает. Вот тут рука мастера во всей красе: отменная операторская работа, игра с цветом и светом, интересные декорации, работающие на идею, аура одиночества, страданий и пронзительного ожидания ощущается кожей. Венчает сие маленькое произведение искусства божественная Тильда Суинтон, от которой невозможно оторвать взгляд. Актриса проживает свою героиню каждую минуту отведённого ей времени, филигранно и тонко демонстрируя всю палитру чувств и эмоций. Блестящая и восхитительная работа!

8.5 из 10

В испанском языке есть фраза «romper moldes» - разрушать формы (ломать стереотипы). Педро Альмодовар делает это каждый раз, когда снимает свой новый фильм.

Пережив коронавирус и долгое одиночество в мадридской квартире, он выпускает «Человеческий голос». Кинофильм, который длится всего 30 минут.

Короткометражные фильмы всегда напоминают поэзию. Временной лимит заставляет автора быть точнее. Альмодовар полностью концентрируется на форме и краске. Он разбивает всё пространство на треугольники и круги. И создается впечатление, что декорации созданы фантазиями Де Кирико, Малевича и Марка Ротко.

Следуя за Набоковым в удивительном путешествии синестетика, Альмодовар проводит невероятные параллели между музыкой и цветом, заставляя зрителя слышать, как краски и эмоции смешиваются, создавая новую текстуру и глубину.

Главную роль в фильме исполняет Тильда Суинтон, которая воплощает скорее не героиню, а мятущуюся душу. Так ярко горят её красные губы, замирая в долгожданном круглом «алло», а затем перевернутой скобкой огорченно скользят вниз. Она замахивается топором на прошлое и замирает на кровати, прижавшись к мужскому пиджаку.

Цвет, отражаясь в геометрических формах, преследует зрителя так густо и так часто, что нельзя найти подходящего сравнения. И лучшей ассоциацией, которая приходит на ум, становится стихотворение Бродского:

Вечер. Развалины геометрии.

Точка, оставшаяся от угла.

Вообще: чем дальше, тем беспредметнее.

Так раздеваются догола.

Это — комплекс статуи, слиться с теменью согласной, внутренности скрепя.

Человек отличается только степенью отчаянья от самого себя.

Поэзия Альмодовара звенит, переливаясь из картин де Кирико в звук телефонного звонка. Каждый раз, когда начинает звучать музыка, и идут финальные титры его фильмов, я думаю только одно:

Есть художник. Есть режиссер. А есть потрясающий Pedro Almod?var.

Камерная драма в ярком и стильном антураже. Режиссёрско-актёрский эксперимент Альмодовара и Тильды Суинтон по пьесе Жана Кокто. Смесь телевизионного театра и художественного фильма.

Как и в большинстве картин Альмодовара, это история про страдающую сильную женщину. Фактически почти весь фильм состоит из монолога Тильды, разговаривающий по телефону с возлюбленным, который её бросил. И почти весь фильм мы видим только Тильду и собаку, которая так же страдает от разлуки.

Препарация настроения разбитой обстоятельствами женщины в оригинальных декорациях. Но, насколько я понял, в отличии от Кокто, Альмадовар даёт свою интерпретацию происходящего и находит выход для героини, из казалось бы безвыходной ситуации.

Атмосфера довольно сюрреалистическая и даже с примесью какого-то абсурда. Очень увлекательно.

Короткий метр - 30 минут. Первый и вероятно пока что последний фильм Альмадовара, снятый на английском языке.

Естественно в фильме много внутренних воплощений создателя. Это можно и интересно понять послушав интервью, которое идёт после фильма и которое шло составной частью показа на Венецианском кинофестивале. Отличный способ показа короткого метра на большом экране. И Педро сказал, что снимет Тильду и в полном метре. И кстати есть информация о новом фильме Альмадовара, хотя там вместо Суинтон заявлена Кейт Бланшет.

Человеческий голос - очень нетипичный фильм. Начать стоит с того, что это короткий метр, что уже может отбить желание многих ознакомиться с произведением, но я бы не был так поспешен.

Фильм является адаптацией пьесы испанского театрального постановщика, повествующей о муках расставания, переживании утраты и попыток найти новый смысл жизни. Весь фильм сконцентрирован на главной героини и ее собаке, которые все еще не могут принять уход любимого человека и мучительно хотят вернуть все как было, не желая принять факт того, что как было уже не будет никогда.

Весьма характерный для театра сюжет об эмоциях и внутреннем мире одного определенного человека выносит за скобки все внешнее и ненужное - других персонажей, какой-либо экшен и даже сами локации. По ходу фильма зрителю становится понятно что он смотрит спектакль, а не фильм. Это выражается в том, что начавшись как камерный, но все же обычный фильм в обычных для современного кино декорациях, постепенно зрителю становится видно, что героиня живет лишь в макете дома, расположенном в ангаре, других локаций нет и их приходится додумывать, как и некоторые эффекты и события - совсем как в театре.

По итогу зритель остается один на один с персонажем, его монологами, эмоциями и внутренним миром. Тильда Суинтон, сыгравшая главную и единственную роль в этом моноспектакле, справляется отлично, достаточно достоверно передавая что чувствует уже не очень молодая женщина, пережившая зависимые отношения и тяжелое расставание.

Фильм короткий, но при этом в нем умещается очень много хороших монологов, душевных метаний, эмоциональных качелей и переживаний. Просмотр данного произведения можно сравнить с походом в театр на короткую, но интересную пьесу, которой картина в общем и является.

8 из 10

Лента изначально заинтересовала многих, как первый фильм снятый после начала пандемии COVID-19. Во многом, картина — танец с этим злодеем, который намекает, что будет дальше и критикует современное общество.

Свободная интерпретация пьесы Жана Кокто в индустриальных декорациях рассказывает о диалоге между недавно расставшимися возлюбленными. Пока они выясняют отношения и героиня раскрывает свои пугающие и дикие стороны, нам показывают как мир выглядит сейчас и как будет выглядеть дальше, хотя глобальная разница — нахождение в коробке.

Героиня — экспрессивная не-средних-лет женщина, которая хочет разобраться с болезненным расставанием. Как она это делает? Отсылками к Хичкоку, попыткой стать саркофагом и испариться во сне. Её разговор происходит в чёрном складском помещении, которое символизирует неизвестность и ограничения наложенные злой чумой на людей, они вынуждены сидеть в этой капсуле и ждать. Таков контекст времени в анализе истории; исключать это неправильно, т. к. на это намекают несколько раз в течении постановки.

Прекрасная Тильда Суинтон поглощает собой всё пространство и отлично передаёт героиню отказывающуюся признать расставание по телефонному звонку (если в оригинале Жана Кокто это кажется какой-то новинкой, то сейчас это что-то привычное и незаметное, но теряет в значении). Поэтому она растягивает этот разговор, чтобы добиться встречи и истинного прощания, но приходится сжигать мосты.

Заключение дополняет контекст пандемии и намекает на одиночество человека, ведь с многолетней любовью можно проститься в считанные моменты и даже не увидеть эмоцию в его/её глазах.

Представьте, что вы смотрите фильм, декорации к которому и всю сценографию создал Анри Матисс. А художниками по костюмам по четным дням работал Эрнст Людвиг Кирхнер, а по нечетным — Поль Гоген. Набросок к сценарию этого фильма сделал Жан Кокто. А в главной роли снялась инопланетная женщина Тильда, фамилию которой можно даже не называть, ибо Тильда — одна такая.

Представили? Тогда вы можете получить приблизительное представление о том, что вас ждет в ближайшие 32 минуты. Но только приблизительное. Потому что снимал -то все Альмодовар. А значит там не один смысл и не одна трактовка, а как минимум три-четыре- пять, нанизанные друг на друга как тоненькие кружки поджаристой картошки на рождественском рынке.

Просто женщина. Которую просто бросили. И которая полчаса у нас на глазах переживает и проживает эту трагедию. О женщине ничего неизвестно, кроме того, что она живет в доме — декорации, построенном внутри съемочного павильона.

Женщина безумно любит яркие краски, монохромные наряды и свою собаку. Хотя нет, собака не ее. Собака — его. Того, кто бросил, кто предал. Кто ушел и не вернулся. Женщина возвращается откуда-то с улицы домой, в свой театральный павильон, в свой разноцветный кокон, который отделяет ее от всего мира. Внутри только она и собака. И дальше мы слышим монолог.

Женщина разговаривает по телефону с тем, кто на том конце провода. Или не разговаривает. Возможно, это все снится. Или не снится, но разговаривает. Но сама с собой. Рыдает, умоляет, упрашивает, кричит, благодарит, снова рыдает. Общается с тем, кто от нее ушел. А может не ушел. Может быть его вообще никогда не было и все это просто миф, мистерия, съемочный павильон. Возможно все вокруг — ненастоящее, кроме эмоций этой самой женщины. И еще собака. Вот она — точно есть. Самая настоящая собака. Живое и преданное существо.

Накал и сила эмоций потрясают и завораживают одновременно. Мне, признаться, незнаком такой каскад страданий, я и не могу себе представить, что могу в принципе способна испытывать подобные страсти из-за мужчины. Но обо мне не писал пьес Жан Кокто, меня не рисовали Кирхнер и Матисс, и не снимал Альмодовар. А Тильда может. Как минимум передать эту страсть, это безумие и это отчаяние.

И оторваться от этого монолога невозможно. В ярких, сумасшедших, тропических декорациях рвется на части сердце женщины. А рядом страдает, любит и поддерживает единственный зритель — любимая собака.

Зрелая женщина. Актриса. Со следами былой красоты. Элегантная. Странная. Худая. Потерянная. Она ждет. Ждет своего мужчину. Ждет и страдает. Ждет и отчаивается. Рубит топором одежду. Пьет таблетки. Да не важно. Она просто ждет. Он позвонил и она ожила. Далее перед нами мучительные минуты разговора. Она говорит с ним. Или его нет. И это тоже неважно. Амплитуда разговора как кардиограмма мечется от светского чирикания до самой пронзительной исповеди. Исповеди о том, что она жила три года им, ей нельзя без него и она существует только когда он любит ее. Она женщина, которая существует только в любви и это пламя, которое сожжёт все. Пепел и дальнейшая жизнь.

Легендарная пьеса Жанна Кокто всегда была вожделенна для актрис. Ее много раз экранизировали и еще чаще ставили в театре. Анна Маньяни, Ингрид Бергман и многие великие воплотили образ неизвестной женщины, живущей в коме ожидания. Теперь и Тильда Суинтон. Трудно представить заочно в этой неземной шотландке такие эмоции. Ну на то и настоящая актриса, чтобы их найти и вывернуть перед нами. У нее безумный взгляд, обескровленные губы, легкая сеточка морщин на лице-маске. Жизнь оставляет ее. Ее неслышимые диалоги или четкие монологи звучат как реквием. Она обращается не к мужчине на том конце провода, а она говорит сама с собой, с судьбой, со своей душой. Ее выбор жить или нет, только ее, а не далекого мужчины. Мы любим или думаем, что любим, что, впрочем, одно и тоже. Мне всегда было непонятно, как можно так растворяться в ком-то, существовать лишь «в связи». Насколько эта связь должна быть реальной или взаимной. Думается, что объект наших чувств на самом деле несильно и влияет на нас. Нет, мы все решаем сами. Любить, страдать, умереть или выжить. Все остальное лишь разговор по телефону. Нам нужен человеческий голос, но прежде всего наш собственный.

Альмодовар давно мечтал разыграть эту историю и сделать все по-своему. В титрах указано: по отдалённым мотивам пьесы Жанна Кокто. Отдаленно и очень универсально. Соединить театральную пьесу и кино — такую задачу поставил режиссер. Поставил и исполнил. Поместить одно действие в другое, зашить одну историю в канву чего то большего и посмотреть на происходящее со стороны. Таким мы знаем Альмодовара в его последних работах, начиная с «Дурное воспитание». Такой он и здесь. Он давно видит жизнь через призму искусства кино и разницы не проводит. Этой разницы иногда и правда не существует. Живем и/или играем.

Наша героиня помещена внутрь декорации, микро-квартиры, расположенной в огромном павильоне для сьемок. Этот павильон очевидная метафора ее жизни, которая заковала ее в серые стены тоски без любимого. Камера как будто фиксирует мучения реальной женщины и намекает, что сцены в кино требуют подчас невыносимой самоотдачи от актеров. Их игра становится их же собственной реальностью.

В целом весь этот небольшой короткометражный фильм смотрится как изящный странный и пугающий арт-объект. Все очень в стиле великого испанца. Сочные яркие цвета: красный, много красного, горчичный, изумрудный. Потрясающий тревожный инструментальный саундтрек — оммаж ранним работам мастера. Одежда героини и звуковой ряд четко следуют за амплитудой ее настроения. Каждый кадр наполнен символами. Неодушевлённые предметы начинают вторить словам женщины. Приготовленные чемоданы, разложенный на кровати костюм, приобретенный топор, пульсирующий телефон — все о чем-то пытается нам прокричать, намекнуть, расшифровать то, что запрятано внутри актрисы.

Этот союз получится совершенно невероятный. Страстный родной душевный испанский режиссер и северная королева. Он осветил солнцем ее талант, а она воплотила в реальность его идеи. Финал истории вышел иным, чем предлагал Кокто. Это вполне логично, ведь если кино и жизнь сходятся в одной точке, результат может быть любым. Каждый человек может убрать мучительные для него декорации и выйти на свет. Быть режиссёром и актером в своей истории. Так, давайте отбросим ожидания, пройдем через огонь страстей и начнем жить.

«Человеческий голос» — короткометражный фильм Педро Альмодовара, снятый по мотивам одноимённой пьесы Жана Кокто — писателя, поэта, режиссёра и сценариста. Работа Кокто для Альмодовара является чуть ли не самым важным литературным произведением в жизни — режиссёр не раз ссылался на труды драматурга в своих ранних фильмах. Так, например, появляющийся топор в «Законе желаний» 1986 года — это прямое цитирование «Человеческого голоса» Жана Кокто. В каком-то роде, можно смело говорить о том, что Альмодовар всю свою жизнь шёл к возможности экранизировать Кокто, оставаясь одновременно верным и языку первоначального автора, и своему собственному.

Первое, что бросается в глаза во время просмотра «Человеческого голоса» — это индивидуальный стиль режиссёра, его привычная и так хорошо всем знакомая работа с цветом. Даже если зритель заранее не будет знать о том, что режиссёром фильма выступил именно Альмодовар, спустя всего минуту ему станет ясно очевидное: «Человеческий голос» — с ног до головы работа Педро Альмодовара. От самого же Жана Кокто в ленте осталась лишь драматургическая основа, поскольку режиссёр поставил перед собой весьма непростую задачу. С одной стороны Альмодовар в точности передаёт дух оригинала, а с другой — полностью меняет его под собственное видение, осовременив сюжет.

Ровным счётом, как и в пьесе, фильм рассказывает историю одинокой женщины, разговаривающей по телефону со своими бывшим возлюбленным. В версии Альмодовара, разделяет боль центральной героини верный пёс, который то и дело тщетно пытается найти покинувшего пределы квартиры хозяина. Однако самым главным отличием от книжной основы Кокто является, как говорит во всех интервью сам Альмодовар, экспериментальный подход к работе с окружением. Режиссёр полностью стирает грань между театром и кино, создавая некий симбиоз между первым и вторым. Содержательно — это чистокровный театр, зритель погружается на 30 минут в монолог страдающей женщины. Визуально — это кино, со всеми своими особенностями киноязыка.

Буквально все события фильма происходят в четырёх стенах. Но не пределами квартиры главного персонажа Альмодовар ограничивается — всё немного иначе. Четыре стены в ленте — это огромный студийный павильон, в самом центре которого стоит реалистичная декорация квартиры. И женщина, словно манекен, перемещается то по-пустому и безлюдному монотонному помещению, то по комнатам «собственном квартиры». Альмодовар экспериментирует, разрушая «четвёртую стену» по-своему элегантно. Где-то безжалостно по отношению к оригиналу, где-то со всем трепетом и любовью. Частично, именно стремление к чему-то свежеиспеченному и побудило режиссёра снять фильм именно на английском языке, что для самого Альмодовара стало в новинку.

Не отнять у «Человеческого голоса» при любом раскладе одного — потрясающей актёрской игры Тильды Суинтон. Актриса давно мечтала поработать с Педро Альмодоваром, поэтому получив приглашение от режиссёра — не смогла ему отказать. За исключением пса, весь фильм Суинтом удерживает всё зрительское внимание на себе, поскольку больше никого в павильоне и нет. Весь фильм — один большой монолог страдающей женщины, которую Кокто вогнал в рамки, не оставив ей шанса на спасение. Однако руку помощи ей протягивает Альмодовар, дав возможность увидеть солнечный свет и вновь почувствовать себя живой. И играет Суинтом очень живо, театрально-экспрессивно и художественно-механически.

Наверное, если бы Альмодовар решился сделать полнометражный вариант своего фильма, получилось бы намного хуже, чем вышло по итогу. «Человеческий голос» оставляет после себя необычное впечатление, словно зритель на титрах просыпается после чётко запомнившегося сновидения, покидать которое в угоду реальному миру совсем не хочется. Альмодовар снял уж точно не то кино, советовать которое можно всем подряд — уж слишком-слишком кинематографическое месиво, в хорошем смысле, сделал режиссёр. Иными словами: «Человеческий голос» — синоним слова кинематография. И этим всё сказано.

8 из 10