Проклятие монахинь (2020)

- Видишь ли, я здесь добровольно. Не принудительно. Я не обязан здесь оставаться. То есть, я могу уехать домой, когда захочу.

- Можешь уехать домой, когда захочешь?

- В сущности, совсем немногие здесь находятся принудительно. Это мистер Бромден. мистер Табер. Некоторые из хронических, и вы.

- Чезвик? Ты добровольно? Скэнлон? Билли, Христа ради, ты же принудительно, да?

- Н-нет…

- Но ты же молодой парень! Что ты здесь делаешь? Тебе бы за телками… с откидным верхом гонять, и мочалок драть. Ради Бога, что ты здесь делаешь? Что тут смешного? Господи, да вы, тут ничего не делаете, только жалуетесь о том, как вам… тут тяжело, и у вас не хватает мужества просто уйти? Бога ради, кто же вы, по-вашему, Психи что ли? Господи Иисусе, поверить не могу…

«Полёт над гнездом кукушки», 1975, реж. М. Форман

Мысль в голове рождает картина. И стало быть время за просмотром прошло не без пользы. Стало быть есть рациональное в зрелище. Стало быть затронута нужная струна автором.

Монастырская обитель для сестёр-послушниц разворотом драмы и ужаса одновременно. Но ужас, весь ужас — это не одержимость одной из несчастных бесом-демоном, а добровольность заточения несчастных «овечек» в догматические стены религиозной схоластики. Да-да, именно. Им бы жить да радоваться, а они чёрные сутаны на себя, потупленные взоры в пол и посты с молитвами ежедневностью повторений. От желаний — побег. От плоти — спасение. А иначе говоря — от природного естества. Ну, не дуры ли, не дуры? Как есть! И что на этой почве? А что может вызреть? Элементарная истерика. Истерия! Мужичка нужно, мальчика хочется, а «долдонишь» без остановки — спаси и сохрани, спаси и помилуй, спаси и прости мне…

Каждому возрасту — свои игрушки. То, что потребно в двадцать лет стоит ли глушить чванством семидесятилетия? Юность, энергия, задор, желания, невоздержанность даже — это всё атрибуты ступеней познания. Познания собственного тела, мира в многообразии. Каждый из нас проходит через чрезмерность возлияний. Будь то алкоголь, секс, кураж, безбрежье ночи-дня. А не махнуть ли нам к цыганам… А не закатиться ли нам в ресторан… А на лодке, а с рюкзаком, а за тридевять земель «пёхом» не пойти ли… С красоткой. С молодкой. С компанией безбашенных сорви-голов. И с гитарой. И с костерком. И с мяском. В смех. В оторопь. В обмен энергиями — мужское-женское даря друг другу… И ещё и ещё. И вновь и вновь. И опять и опять… А потом — повторить хохоча от сил в безмерности — могу. Тоже самое. Или не совсем тоже. Эх, как же хороша жизнь, однако! Как хороша…

И до каких пор это? И до когда — в окончании? Сколько отпущено времени на потеху? Каждому по разному. От флегмы в крови зависит. Лишь прозвенит звонок первого предупреждения — а стоит ли, мыслью в голове… Считай — время перестроилось. Ты — уже ни тот. Иной. Сходишь. Заваливаешься. Отваливаешься от чаши… С каждым годом станешь скрипеть и нудить всё больше и больше, всё отчётливее и отчётливее. Брюзга? Вне всяких сомнений. И даже на ниву какой-либо «веры» можешь в своём нетерпении наскочить — поучать, наставлять, проповедовать, изобличать…

Тревожный звонок в епархию — нас надо спасать. Мать- настоятельница просит прислать экзорциста. Нечистая сила чудит в стенах обители! Так ли? На первый взгляд — именно. И мужское входит в женское лоно. А разговоров то, разговоров теперь, а мыслей-мыслей греховных… У всех. Почти. А чего в самом деле? Молоды ведь девицы. Хочется нравиться. Хочется показаться. Хочется приосаниться и произвести впечатление… А обет как же? А веру куда же?

Сцены изгнания дьявольского перемешаны тут с личностным. И где естество, а где глумление над этим самым естеством пусть каждый ответит самостоятельно. Личность в пике драмы прибывает. Надо было в своё время к психологу обратиться, в крайнем случае к психиатру на приём попасть, но Церковь в ловле души оказалась более расторопной. Вот и засосало… Кайся! Кайся! Кайся! Как набат, с утра до поздней ночи. С ума можно сойти от накачек.

Как тут не вспомнить Рэндл Патрика Макмерфи, «Полёт над гнездом кукушки» — Бога ради, кто же вы, по-вашему, Психи что ли? Господи Иисусе, поверить не могу…

И что тогда такое есть — откушенный нос? Насмешка режиссёра над горе-пастором? Сатира, она ведь начинает проступать ещё в самом начале картины — на тризне вождей. Среди отрубленных голов. Среди чучел в браваде удали…

6 из 10