Дягилев (2017)

С первых кадров становится ясно — это не просто биографическое кино, а визуальная симфония. Режиссёрская находка — рассказ о Дягилеве через призму трёх мастеров, каждый из которых раскрывает импресарио через свою профессиональную оптику — задаёт тон всему повествованию.

Радзинский открывает фильм как опытный сценарист жизни. Его фирменный шёпот, прерываемый эмоциональными всплесками, превращает историю молодого Дягилева и «Мира искусства» в интеллектуальный триллер. Он не просто рассказывает — он ставит драму, где герой-провинциал бросает вызов всей художественной системе России рубежа веков.

Цискаридзе вносит в фильм ритм танца. Его анализ «Русских сезонов» — это мастеркласс от практика: он буквально «протанцовывает» каждую мысль, объясняя революцию Нижинского не только как искусствовед, но как артист, чувствующий пластику каждой постановки.

Но главным украшением становится Васильев. Его рассказ о костюмах — это гимн дягилевскому наследию. «Основная коллекция оказалась в Австралии, — отмечает историк моды, — но разве искусство имеет границы?»

Гениальный режиссёрский ход — фланкировать повествование венецианскими пейзажами, снятыми с низкой точки. Эти кадры, где вода кажется бесконечной, а город — плывущим, становятся метафорой: Дягилев действительно создал искусство без берегов. Как точно замечает Васильев: «Он сделал русскую культуру универсальным языком — вот почему его костюмы хранятся в Канберре, эскизы — в Лондоне, а слава — повсюду».

Фильм заканчивается, но не оставляет ощущения завершённости. Скорее — желания немедленно отправиться в музей, на балет, перечитать мемуары... Что, собственно, и есть лучшая оценка для документального кино о человеке, который превратил искусство в вечное движение.